специалист с высшим техническим образованием, и неужели во всем районе для вас не сыщется работы?
- Честное слово я в этом не повинен.
- Ну и ну! Да откуда явились вы, Анатолий Егорович?
- Из Челябинска, скажем.
- Это еще не так далеко.
- В том-то и дело, но здесь начинаются тайны Изиды, а в них я не посвящен.
- Хотите чаю?
Через пять минут, как это бывает в волшебных сказках, предо мной на столе стоял поднос со всем необходимым.
- Если хотите курить, курите.
Пепельница присоседилась к подносу.
- Как же случилось, что выпускник закрытого факультета вдруг остался без работы?
- А как случилось, что тиран Дионисий стал школьным учителем? Прихоть судьбы.
- Вам кто-то сказал, что я по образованию историк и работала в школе учителем?
- Для меня это тайна, открытая только что. Даю вам честное слово! А Гомера и Плутарха с пацанства люблю.
Я достал из кармана пачку «Мальборо» и вопросительно взглянул на хозяйку.
- Курите, курите. Я даже признаюсь – люблю дым цивилизованных сигарет. Давайте поговорим.
- О чем же?
- Да о чем угодно – о малой родине, о юности; или, если вы предпочитаете, о Челябинске…. Я там тоже училась.
- А давайте поговорим о проблемах района – вы, должно быть, в курсе всех дел.
- Пожалуй, это не самая приятная тема.
- Неужели все плохо?
- Дорогой Анатолий Егорович, никогда не следует быть исключением – о работе лишь после третьей рюмки, а мы с вами пили чай.
- Согласен: работа – дело серьезное и требует размышлений.
- Вы слишком строги…. Только не вздумайте сердиться на то, что я вам скажу.
- Я слушаю вас.
- В наше время многое допускается….
- Этим и плохо наше время.
- А вы намерены его исправить?
- Да – в том, что касается меня.
- Не думала, что вы такой ригорист.
- Так уж создан.
- И никогда не слушаете добрых советов?
- Нет, слушаю, если они исходят от друга.
- Меня вы можете считать своим другом. Не верите? Скажите, на каком предприятии нашего района вы хотите работать? – она взяла в руку трубку телефонного аппарата. – Я сейчас позвоню туда, и вас примут на инженерно-техническую должность. Не верите? Говорите….
- В таком случае я бы хотел работать в районной газете. Еще на заводе поступил в университет марксизма-ленинизма при Доме политпросвещения Челябинского обкома КПСС по курсу журналистики. Год проучился. Еще год и я – журналист со вторым высшим образованием….
Третий секретарь райкома партии, как видно, привыкла брать быка за рога: я еще говорил, а Людмила Александровна уже крутила диск телефона.
- Вячеслав Аркадьевич, здравствуйте, Демина. Хочу рекомендовать вам в редакцию будущего журналиста и уже коммуниста, симпатичного молодого человека.
- Это рекомендация райкома? – очень явственно слышалось в трубку.
- Скажем, не последнего в нем человека, вашего друга.
- Сегодняшние друзья – завтрашние враги.
- Бросьте!
И мне, прикрыв ладонью микрофон трубки:
- Его забирают на областное телевидение. Еще не забрали – уже фордыбачит!
- А Серпокрыл? – голос донесся Вячеслава Аркадьевича.
- Наша задача – направлять, поправлять. Вы что обиделись?
- Ладно, уж…. Ваш молодой симпатичный в армии отслужил?
Демина вскинула на меня глаза.
- В морчастях погранвойск срочную; военная кафедра ЧПИ, - я подсказал.
- В погранвойсках, - это она в трубку.
И та:
- О-о! Немедленно шлите его сюда. Считайте, что я его принял.
Какая милая женщина, подумал я, покидая кабинет третьего секретаря Увельского райкома партии. И потопал в редакцию.
Редактор «Ленинского знамени» Вячеслав Аркадьевич Кукаркин сидел в светлом, прекрасно обставленном кабинете на втором этаже нового здания, пристроенного к типографии. На мой стук крикнул:
- Войдите.
Я вошел. Вячеслав Аркадьевич из-за стола подскочил:
- Пограничник? Где служил? На Ханке? А я у озера Жаланашколь с китаезами насмерть бился. Каким ветром в Увелку занесло? А я уезжаю – вот дела сдам и в Челябинск, на телевидение, редактором общественных программ. Вмажем за встречу?
Кукаркин достал из шкафа початую бутылку «Сибирской» и две рюмки, налил.
- За тех, кто погиб, защищая священные рубежи нашей Родины!
Выпили стоя.
- А вы знаете, из нашей команды в девяносто ребят, что призывались в Челябинской области, трое не вернулись домой – один пропал без вести, другой утонул, третий застрелен сынишкой комбрига по шалости. Все на Амуре – такая река!
- Ах, господи, - сказал Кукаркин, - что такое, в сущности, жизнь? Ожидание в прихожей у смерти.
- Но не все кончается с земной жизнью. Есть еще память…
- Давай, кстати, помянем! А мир – это гостиная, из которой надо уходить учтиво, раскланявшись и заплатив свои карточные долги.
Бутылку «Сибирской» мы допили.
Мне было без малого тридцать лет. Редактору далеко за пятьдесят. Я был упоен честолюбием, как всегда бывает в начале карьеры. Кукаркин страдал отдышкою грузного тела. Мы были столь далеки по интересам и возрасту, что походили на две стороны треугольника, разделенные основанием; но сходившиеся у вершины, название которой – Газета.
- Журналист, - поучал Кукаркин. – самый эгоистичный и себялюбивый из всех хомо сапиенс. Он уверен, что только для его работы светит солнце, вертится земля и косит смерть. И вместе с тем, настоящему мастеру пера достаточно открыть форточку и послушать тарахтение тракторного мотора, чтобы написать замечательный очерк о механизаторе.
Засиделись.
- Ты навеселе? – встретил меня упреком отец.
- Еще бы! – я так швырнул свою фуражку, что она, не попав на стул, упала на пол и колесом покатилась по кухне.
- С горя иль с радости? Видишь, как мать о сыне заботится – какой обед приготовила нынче: все твои любимые кушанья.
Мама:
- Уже остыло. Кушать будешь? Я подогрею.
- Я буду работать корреспондентом в газете.
Отец:
- К чему это, скажи на милость? Будь я на твоем месте….
- Аппетит приходит во время еды?
- Бывают обстоятельства, когда всего труднее – дать ответ. Пожалуйте к столу, товарищ создатель новостей, – сказал отец и в подпол полез за настойкой.
Уже за столом, уплетая мамины вкусности:
- У меня нет никакого желания добывать для газеты и общества жареные сплетни. По душе – проблемные материалы. Вот задача: руководитель коллективного хозяйства ворует – но почему он ворует? Как думаешь, бывший председатель колхоза?
- Такова природа человеческая – он ворует потому, что имеет возможность.
- Ты ошибаешься: он ворует потому, что устал сидеть в своем кабинете и не видит перспектив ни себе, ни делу.
- И какой выход?
- Выход в такой теории. К примеру, я работал сменным мастером с удовольствием и любопытством два, максимум три месяца, а потом мне стало скучно – все знаю, все умею. И без карьерного роста выход – пьянство и воровство.
- Вы, дипломированные специалисты много о себе мните, а вращаетесь в кругу вероятностей.
- Нет, это уверенность. Поскольку кадровая политика в руках партии, а печать ее орган, хочу разработать схему карьерного роста для специалистов и руководящих работников. Скажем, если сменный мастер год отработал и не показал перспектив к росту, убирать его к чертовой матери – на другой участок или в рабочие. Старшему мастеру фора два года; начальнику цеха – три, начальнику производства – пять лет. Для директора завода десять не жалко. Министр до пенсии пусть корячится. Вот примерно так. А больше этого срока смысла нет человеку работать – он станет красть.
- Ну-ну, – отец отказался от спора в пользу домашней настойки. Он улыбался, поглядывая на меня с тем ласковым сочувствием, с каким отцы смотрят на безрассудства своих детей.
На следующее утро поспешил в редакцию.
Кукаркина след простыл – сделав напоследок доброе дело, укатил в Челябинск. Бразды передал своему заместителю Ольге Александровне. Но ее еще не было. Секретарь в приемной отправила меня к завотделом сельского хозяйства, под руководством которого, по всей вероятности, мне предстояло работать. Впрочем, которой: это была девица – высокая, стройная, вся в веснушках и представилась Селезневой Еленой.
Когда я вошел, она держала в руках свежий номер газеты и с явным удовольствием читала передовую о неурядицах в «Райсельхозтехнике», ею же, по-видимому, и написанную.
- Вы наш новый сотрудник? Присаживайтесь, - она указала на стул за столом, приставленным к ее столу так, что мы оказались лицом к лицу.
- Как вам заголовок? – она протянула свою газету.
Я кинул взгляд – «Что за лозунгом?»
- А что за лозунгом?
- Прочтите.
Углубился в чтение.
Селезнева:
- Совершенно уверена, что Агарков отмолчится. А ведь передовая – раньше их секретари райкома писали, и кто бы попробовал не ответить?
Я смутился.
- Почему я должен молчать?
Лена усмехнулась, накрыв меня снисходительным взглядом:
- Агарков Анатолий Михайлович, директор «Сельхозтехники» – ваш родственник?
- Кажется, да: Катя, его жена, мне доводится родственницей. Это статья – заказ?
- Все очень просто: я не гонялась за сенсацией, но негатив сам свалился под ноги. А главный инженер СХТ Стратий раззадорил, заявив, что райком не даст их в обиду – зря, мол, стараюсь. Но он не учел остроты момента – старый редактор от нас уехал, новый еще не явился, а я не боюсь никого. Теперь удар нанесен – он сокрушителен и отзовется эхом по всему району.
Я не знал, что на это ответить и склонил голову над газетой, чтобы перечесть передовицу еще раз. Факты статьи не показались мне убедительными. СХТ не пользуется любовью селян… (А что там, публичный дом?) Руководство поддерживает свое достоинство при помощи крайнего высокомерия…. Настоящие хозяева земли смеются над ним…. Одаренные люди пренебрегают…. Прославленные механизаторы презирают…
С подачи автора директору «Райсельхозтехники» грозит горькая участь искупительной жертвы. На него пером автора указал перст всевышнего, и все, прочитавшие статью «А что за лозунгом?», должны были требовать заклания. Мне не хотелось – и не потому, что мы родственники с избиваемым: не убедительной показалась передовица.
Перед обедом пришла из райкома Ольга Александровна и объяснила мне мои полномочия. Назначался я радиоорганизатором и дважды в неделю в 17-00 должен читать перед микрофоном районного проводного радио блок новостей. (Лена сказала: «Научу»). А еще я стал сотрудником сельхозотдела под началом Селезневой. Два в одном за одну зарплату и построчный гонорар.
Лена, как шеф, для начала посоветовала пройтись по кабинетам и познакомиться с сотрудниками редакции. Что я и сделал, комментируя свои визиты такими словами:
- Здравствуйте, давайте знакомиться. Радиоорганизатор и сотрудник отдела сельского хозяйства Анатолий Агарков. Человек малопьющий, но курящий. Прошу полюбить и принять в коллектив.
Секретаря в приемной звали Галкина.
- Напиши заявление в профсоюз, - сказала она.
Ответственный секретарь редакции была на сессии (студентка-заочница Галина Подгайко). Ее обязанности по верстке газеты исполнял фоторепортер Федор Акулич. На следующее утро он заглянул в кабинет сельского хозяйства:
- Есть информашки в подбор новостей? А чего сидишь? Звони.
Не закрыв мою дверь, открыл дверь в кабинет заместителя редактора, голос возвысил:
- Ольга Александровна! Да скока можно? Наберут желторотиков – ни хера не могут! Я что ль должен собирать информацию?
И спокойный голос зам редактора:
- Федор
