10
С радостным упоением бросился наш курс учиться, вгрызаться в гранит уже самой верхушки высшего образования. И я, может по инерции, может по долгу своему, но тоже ринулся весь головой в знакомые дебри учебного процесса, но не с тем желательным настроем, предполагавшимся ранее, ещё до отъезда на колхозные, совхозные поля.
Я встретился с той девушкой, учившейся на курс младше, которую, наверное, по праву мог назвать своей. Она была в своём амплуа, такая же кокетливая, жеманная, с явным осознанием собственной значимости. А она, эта значимость, действительно подкреплялась прочным монолитным фундаментом, заложенным ещё до её рождения. Он, фундамент этот, сплошь составляла уже сложившаяся социальная лестница, притом её вершина - материальное благоденствие, как непременный атрибут такого сложившегося бытия и, конечно, её, на самом деле, природная красота, может быть даже неимоверная. Да, она была красавица, эффектная красавица!
Встреча наша имела, по сути своей, двустороннюю канву, как можно было бы выразиться. По эмоциональной окраске своей встреча была радостной, как и должна была быть. Но если с её стороны эта радость проявлялась искренне, то с моей стороны это было скорее маскировкой.
Время шло, а я всё так же продолжал искусную маскировку. Не говорил я ей об одном вечере, об одной ночи в странном доме, про невероятный ландшафт в необыкновенной комнате за таинственной дверью, не говорил я ей о той, по которой теперь так стонало сердце.
Но только ли это? Оно теперь и раздваивалось так же, ибо оно всё ещё держало в себе чувства о ней, учившейся на курс младше.
Выразительный факт был в том, что природа отменно и от души постаралась на них. Обе были красавицы. Студентка на курс младше блистала уж очень эффектно в этом плане. Другая же из далёкой деревни, работавшая на ферме в совхозе, в этом захолустье, выражала какое-то глубинное проникновение всего этого явления. И было, отчего раздвоиться моему сердцу, закружиться голове, забрести душой в лабиринт. Невольная дилемма, как трудный выбор. И где он - правильный ответ?
Я не раскрывал перед ней, учившейся на курс младше, тайну души, но, возможно, неведомая интуиция подсказала ей что-то. И однажды она спросила:
- У тебя есть кто-то?
- Почему так спрашиваешь? - вопросом отвечал я, всё же не удивляясь, почему-то не удивляясь.
- Ты из колхоза приехал какой-то не такой, - говорила она с тревогой.
- Нет. Я такой же, как есть.
Я лгал, не открывал даже толику правды. Что было в этом, во мне, в душе? Страх? Если так, то за что? Какая-то интуиция? Но какая? И для чего? Логика? Вот она-то и была, скорее всего, ближе к истине.
Меня уже знали её родители, представители из, так называемых, высших кругов, и я, со слов её, вполне устраивал их. И мысль, логическая ли, или идущая неведомо откуда, но подсказывала, говорила, направляла на этот путь без перемены. И было отчего. Большинство студентов старших курсов в ту пору развитого социализма вовсю задумывались о скором будущем, предстоящем после завершения учёбы, о, как можно, выгодном распределении. И я не был исключением. Всесильная логика рассудила по-своему, и я тогда повиновался ей. Верхушка социальной лестницы, как думал я тогда, поманила, повлекла, увлекла. "Я не давал какое-либо обязательство. Я никому ничего не должен", - твердил я внутренне. Да, действительно я был не должен. И совесть моя была чиста.
Истина дремала.
11
Структура управления фирмой была предопределена давно, тогда, когда я начинал рядовым сотрудником. Это был настоящий "шахтный" принцип построения всей организации, пронизывающей сверху донизу. Линейная организационная структура с наличием только линейно-вертикальных связей, что означало, прежде всего, единоначалие, и никаких там комбинированных связей и так далее. Иерархическая лестница выстраивалась таким образом, чтобы выполнялись чётко три постулата управления фирмой, а именно единство и чёткость распорядительства, быстрота реакции в ответ на прямые указания и полная нагрузка менеджеров высшего уровня. Компетентность всех подразделений труда также была на высоком уровне, обеспечивая тем самым оперативность действий, эффективность, экономичность и, в конечном счёте, само достижение наилучшего результата. И потому фирма процветала.
Всё это досталось мне несколько лет назад. Упорство, настойчивость, работоспособность, компетентность и, главное, гибкая ориентация в ситуациях, исходящие от трезвого расчёта и логического анализа способствовали вот этому продвижению на самый верх. Но знал я всегда, понимал прекрасно, что все эти мои превосходные личностные качества были лишь сопутствующими, но не определяющими условиями вот такого восхождения по иерархической лестнице. Ведь не я один был обладателем такой отличной характеристики, ибо таковыми являлись многие помимо меня, и большинство из них внутренне, но желали такого же восхождения. Но в этой фирме, именно в этой фирме, им этого было не дано, ибо всё было предопределено уже заранее.
Самым решающим фактором вот такого восхождения на вершину было то, что создателем, учредителем всего этого был мой тесть, который сейчас находился на заслуженном отдыхе, сам лично вверив мне руль огромного ли, но корабля в этом беспокойном океане бизнеса.
Это совещание, которое я назначил, было посвящено, в основном-то, тактическим вопросам в этом бурлящем море конкуренции. И вот одна такая конкурирующая фирма доставляла хлопоты в поле воздействия, сфере влияния, востребования на этой изменчивой, непостоянной территории рынка, что могло отразиться на нашем процветании, благоденствии.
Совещание проходило в полной деловой атмосфере тщательного анализа текущей ситуации, когда один из менеджеров вдруг объявил новость, заставившую встрепенуться всех в совершенно другом направлении:
- У меня есть информация, что конкурент использует какую-то магию в борьбе против нас.
Нет, какого-либо смеха не было. Не те уж были времена, не господствовал нынче воинствующий атеизм, как в ту пору социального строя. Но всё, же, такое предположение было уж слишком неординарным.
- А что, у противника нехватка квалифицированных специалистов? Или же эта тенденция охватила и нас? И мы тоже будем прибегать к таким методам? А нельзя ли нам более повысить свою квалификацию? Будем анализировать трезво, с привлечением всех известных средств в этой сфере. Давайте больше практичности, деловитости и поменьше всяких замысловатых инсинуаций или как там и тому подобное, - разом прекратил я в самом зачатке, развернувшуюся было, дискуссию в этом направлении.
Совещание длилось недолго. Не люблю я много болтовни. Всё по делу, всё по существу. Решение было принято окончательно. Какая там магия! Расчёт, анализ, гибкость, прозорливость, предвосхищение ситуации, опять же исходящее от скрупулёзного анализа. И всё это базируется, прежде всего, на высокой квалификации.
Что-то всколыхнулось там, изнутри, забилось сердце, будто овеянное тревогой и ещё чем-то далёким, неизведанным. И ушло как порыв ветра неотвратимого, как сизый дымок, как лёгкая рябь, как внезапное наваждение. Что было это? Что сталось с ним? Может, показалось. А что?
В просторном светлом фойе народу было немного. Так, некоторые посетители. Когда я уже направлялся к выходу, меня догнала секретарша. Это было впервые. И такого не должно быть.
- Я говорила Вам, что Вас ожидает посетитель, - говорила она взволнованно и почему-то здесь, в фойе, будто гонимая кем-то.
Такого не было никогда за всю мою профессиональную деятельность, за мою карьеру, за всё моё руководство. Почему вопросы должны решаться здесь, в фойе? Праведный гнев начинал возрастать во мне. Я уже прикидывал определённое дисциплинарное взыскание для этой секретарши, так неумело выполняющей свои профессиональные обязанности. Да, она говорила о каком-то посетителе, и это я вспомнил сейчас, но совещание, созванное чрезвычайно, было важнее намного. Посетитель подождёт, и если надо, до лучших времён. И не надо напоминать мне об этом именно вот здесь, именной сейчас.
Как порыв ветра тихого, как сизый дымок, как внезапное наваждение, далёкое, неизведанное. Что было со мной? Что стало со мной? Может, показалось. А что?
Не знаю почему, но повернулся невольно я в одну сторону, где у самой стеклянной стены, спиной ко мне, стояла какая-то женщина и смотрела туда, на оживлённую улицу. Не знаю почему, но мысли о дисциплинарном взыскании исчезли как-то сами собой, уступив место чему-то неизвестному, непонятному. Какой-то хаос мыслей, а может бессмыслицы ворвался, разметался. А были ли мысль?
- Вы свободны. Занимайтесь своим делом... - проговорил я в несвойственной манере, отпуская секретаршу.
Кажется, эта женщина стояла так же спиной и смотрела в стену из стекла, за которой протекала бурная жизнь, сотканная из множества судеб, ещё до того, до совещания. Я увидел её тогда как-то мельком и потому значения не придал.
Не знаю почему, но я подходил к этой женщине тихо и медленно. Почему?
На ней была чёрная осенняя куртка с капюшоном, который покрывал голову. Остановился, стоял я от неё в метрах трёх. Но почему?
- Не Вы ли спрашивали меня? - спрашивал я, замечая, осознавая ясно, отчётливо, что в тоне голоса моего вовсе отсутствуют какие-либо начальственные нотки.
Но продолжала стоять эта женщина, эта незнакомка и смотреть всё туда же, на оживлённую улицу множества судеб. И я стоял всё так же, весь во власти неведения и ещё чего-то. Кто она? догадки были не в моей власти. А владел ли я сознанием, сутью своей?
Она обернулась, запрокинув капюшон назад. лёгким кивком в сторону расправив волосы. Женщина эта была прекрасна и незнакома. Всё окружающее вокруг, весь этот модный дизайн светлого фойе, сотрудники и посетители, снующие по своим делам, реальность данного бытия как бы отступили далеко назад, а то и вовсе исчезли. Внутреннее чутьё, может, смутно, но говорило, что есть в этом что-то. Это касается меня и это важно. Но что?
Так и было. Глаза её излучали какое-то неведомое, тайное знание, сопряжённое с философией, глубокой философией и пониманием, знанием. Но чего? И они были прекрасны...
Было ли это какой-то вспышкой или чем-то ещё? Не знаю. Я не стал, не пытался искать ответ. Я был уже там, откуда я бежал стонущим сердцем, куда боялся вернуться, обернуться.
Та осень и первый опавший лист на её ладонь. И тот путь вдвоём под первым крупным снегом осени. И странный дом в стороне от всей деревни. Слёзы. Слёзы неведомого дерева, скорее, лианы в том сказочном, невероятно прекрасном ландшафте волшебного мира той комнаты за таинственной дверью.
12
Продолжение следует.
