почти ездил по постели.
- Ты думаешь, твои растирания мне помогут? - спросил Дик, когда девушка закончила и укутала его одеялом, - Зачем это все? Ты правда умеешь лечить?
Она горячо закивала, поднося ему какое-то питье.
- Я не верю, - упрямо вздохнул юноша, - Я даже ничего не чувствую...
Но девушку это, похоже, нисколько не беспокоило. Снова покивав, она дала Ричарду питье, вкус которого он ощутил не сразу, а выхлебав полчашки залпом — после сна и растираний пить очень хотелось. Переведя дух, юноша понял, какую гадость он проглотил, и на настроении это тоже отразилось не лучшим образом.
- Ты хоть знаешь, кто я? Кому ты помогаешь, кого лечишь? - спросил Дик, - Что, если я дурной человек? Изгнанник и убийца?
Его осудили, не разбираясь, везли сюда со скрученными веревкой руками, обращались, как с висельником... Разве эта девчонка стала бы относиться к нему иначе, если бы узнала о том, что он совершил то, что все полагают «преступлением»? Но она не знала... другая Катари лишь покачала головой, глядя на него ласково.
- Мне нечем будет заплатить тебе за лечение и заботу, - продолжил юноша, - Если ты по моей одежде решила, что я из знатных и смогу отблагодарить тебя, то ты ошиблась. Я разорен и одинок. Мой сюзерен убит. Родные тоже все погибли, а замок разрушен. Я должен был бы умереть, но по твоей милости продолжаю жить, хотя, разве можно назвать это жизнью... Так что, тебе не на что рассчитывать.
Девушка протянула руку, чтобы погладить его по голове, но Дик раздраженно отдернулся.
- Не надо меня жалеть! - воскликнул он, - Довольно того, что ты подобрала меня по своей прихоти, как зайчонка с перебитым хребтом, и развлекаешься теперь, играя во врача и милосердие, не считаясь с тем, хочу ли этого я!
Выпитое зелье горечью встало в горле. Ричарду стало жарко.
- Нет, не трогай меня, не прикасайся! - он постарался сдвинуться на подушке от ее вновь протянутой руки, как можно дальше, - Почему ты так похожа на нее? Как смеешь ты быть так на нее похожей? Как ты смеешь... дикарка... ведьма лесная... Не трогай, не смей... Я не хочу снова засыпать, я же только что проснулся...
Бежать от руки другой Катари ему действительно было некуда, уворачиваться было трудно, и ее пальцы настигли его затылок и виски, вплетаясь в отросшие волосы, как он ни старался. Она надавила, погладила там какие-то места, от чего стало безумно приятно, и в другой момент Дик отдал бы все, только бы она не убирала руку, но сейчас его упрямство сразу не могли победить даже такие прикосновения.
- Дикарка... ведьма, - говорил он, но все-таки понемногу успокаивался.
Следующие дни были похожими друг на друга. Ричард потерял им счет. Он много спал, и ночью, и днем, опоенный зельями, утомленный разнообразными странными способами лечения другой Катари, которые она применяла. Это были обертывания листьями каких-то растений, вымоченных то в горячей, то в холодной воде, это были тонкие иглы, которые девушка осторожно вонзала в его руки и ноги, это были растирания мятыми стеблями растения, напоминавшего крапиву. Больно от всего этого не было, чувствительности так и не появлялось. Дик больше не задавал никаких вопросов, просто смирился с тем, что «лесная ведьма» с внешностью Катари творит с ним. Она кормила его, и сначала он ел неохотно, но потом аппетит стал проявляться все сильнее, начали прибавляться силы хотя бы для того, чтобы днем бодрствовать подольше. Девушка мыла его, сбривала быстро отрастающую щетину на лице, ухаживала за ним, делала все необходимое, как сиделка. Сначала Дик умирал от стыда и неловкости, но постепенно ко всему привык, и к собственной беспомощности, и к рукам девушки, которые пытались совершить, как ему казалось, невозможное.
Иногда она оставляла его одного. Развлечений у юноши было мало, и он лишь рассматривал медленно, с уходящим летом, меняющийся пейзаж за окном, где росли деревья и был виден кусочек какой-то скалы. Дождь, тучи или яркое солнце теперь были для него событиями. Потолок, стены и обстановку своей комнаты Дик изучил до каждого недоотесанного сучка. Если он просыпался ночью, то луну, светящую в не занавешенное окно, считал удачей. Считалось, что смотреть на луну нехорошо, от этого можно заполучить душевную болезнь, сойти с ума, но Дику было так скучно в моменты, когда он лежал без сна, что луне на темном небе он радовался и долго рассматривал ее, пока снова не засыпал.
Однажды, он проснулся ранним утром от того, что кто-то звал его. Это был голос не женский, да и другая Катари ведь была нема. Ричард просыпался от этого голоса с неохотой, но кто-то просил его, хотел войти... Он приоткрыл глаза. За окном еще только светало, ни в комнате, ни на улице, насколько Дик мог видеть, никого не было. Но его звали, он явно слышал. «Впусти меня... я хочу войти... пожалуйста... я хочу лежать в твоей ладони, греться твоим теплом и отдать тебе свою прохладу... запах дождя и еще теплой земли... разреши мне взобраться к тебе на грудь и слушать биение сердца... я отдам тебе свою силу, и ты снова станешь тем, кем должен быть.» Ричард отмахнулся от наваждения, решил, что это ему все чудится с ночи, или это и есть продолжение утреннего сна, отвернул голову на подушке и уснул снова. Другой Катари он ничего не рассказал. А на следующее утро все повторилось.
«Я, должно быть, все-таки обезумел здесь,» - решил Дик, посмотрел на подоконник, и вдруг понял... Он слышал камень. Небольшой округлый серый камушек лежал за окном и как-будто заглядывал в комнату. Юноша был уверен, что раньше там, за стеклом, этого камня не было. Он вспомнил, как почувствовал когда-то в Олларии булыжник, желающий напиться крови... Сейчас ощущение было похожим, и даже гораздо явственнее.
- Приоткрой окно, - попросил он другую Катари, когда та закончила с ним обычные утренние действия и собиралась уйти, - Пожалуйста... Сегодня хорошая погода, и мне хочется хоть так почувствовать себя на свежем воздухе.
Она кивнула и приоткрыла раму, а потом ушла. Дик попробовал сосредоточиться, чтобы позвать камень, или снова услышать его, но теперь ничего не получалось, хотя камешек оставался там, на окне со стороны улицы.
«Блажь это все, - подумал про себя юноша, сделав несколько таких мысленных попыток, - болезненный бред... или действие зелий, которыми эта дикарка меня опаивает...»
Он скучающим взглядом обвел комнату, потом сделал несколько привычных и тщетных попыток пошевелить рукой или ногой, почувствовать хоть что-нибудь. Напряг плечи и приподнял голову с подушки несколько раз, это он мог делать, пока не устал. Потом вернулась другая Катари, раскрыла на нем одеяло, чтобы лечить его своими ужасными иглами. Перед этим она осматривала все его тело, надавливала на какие-то места, переворачивала его на бок, чтобы ощупывать спину. Дик не чувствовал ее прикосновений обычно, как вдруг, она нажала куда-то в область поясницы, и его тело пронзило такой закатной болью, что юноша не просто взвыл, он заорал во всю мощь своих легких. По всему телу словно пролетели огненные стрелы, отозвались в руках и ногах, мгновенно, неожиданно, невыносимо, но боль тут же и утихла. Другая Катари заулыбалась и запрыгала на месте, хлопая в ладоши.
- Чему ты радуешься? - мрачно спросил Дик, когда отдышался, - Что, наконец, удалось сделать мне больно?
Девушка замотала головой, продолжая улыбаться, а потом вытянула горизонтально одну свою руку ладонью вверх и показала другой рукой гуляющего по ней человечка с ногами из указательного и среднего пальца.
- Тебе нужно куда-то уйти? - спросил юноша.
Она снова покачала головой отрицательно и быстро показала рукой ему за спину, а потом повторила сценку с человечком на ладони.
- Ты имеешь ввиду, что я смогу ходить потому, что мне сейчас было больно? - спросил Дик, - Ты уверена в этом?
Другая Катари закивала радостно, а потом наклонилась и поцеловала его в щеку. В этот день она больше ничего с ним не делала, только укутывала потеплее и поила отварами, особенно дрянными на вкус. Дик задремал посреди дня, а когда проснулся, увидел, что в его ладони под согнутыми пальцами лежит тот самый камень из-за окна. Окно девушка не прикрывала. Как Ричард согнул пальцы, он не понимал, а сам камень он одновременно и чувствовал в руке, и нет. Это было очень странное ощущение, и одновременно, в нем было что-то правильное.
Камень остался в постели Дика. Он перемещался там сам, тайком от другой Катари, прячась от нее под подушку юноши, а потом выкатываясь назад, вкладывая себя попеременно в обе его руки, забираясь на грудь, прохладно пробегая по ногам. Ричард ощущал камень особенно, внутренне, но чувствительность возвращалась и его телу. Камень стал его другом. Он утешал его после того, как другая Катари делала юноше больно, а теперь это происходило часто. После того, как она нащупала место на его спине, от которого по рукам и ногам разошлись огненные лучи, девушка стала регулярно разгонять их по телу Дика своими растираниями, надавливаниями и прочим. Пальцы ее умели дарить как ласку и успокоение, так и причинять чудовищную боль. Дик старался терпеть молча, но лицо его часто непроизвольно становилось мокрым от самих по себе выступающих слез. Камень после выбирался из-под подушки и прижимался к мокрой щеке Ричарда, впитывая в себя его слезы и отдавая ему свою силу. «Если ты захочешь, служить тебе станут все: от мелкой гальки до валунов-великанов и исполинов-скал, - обещал он, - Ты сможешь слышать нас, говорить с нами. Мы станем слушаться. Мы возвысим тебя. Нам нужен Повелитель.» Дик не просто верил в это, он понимал, что это его предназначение. Объяснить этого он не мог, просто, он хотел этого. Понимать и слышать камни, говорить с ними — это казалось интересным, правильным и нужным. Камни знают много историй, которые он сможет слушать бесконечно. Камни лучше людей. Они не предадут. Только сначала нужно выздороветь...
Неделя шла за неделей, пейзаж за окном постепенно менялся на зимний. Болезненное лечение помогало, Дик уже мог понемногу шевелиться, поворачиваться во сне на бок. Садиться и вставать пока не получалось, но другая Катари, его целительница, убедительно кивала, давая понять, что он сможет, обязательно сможет. Кровообращение, нервные импульсы, все понемногу приходило в норму, силы юноши восстанавливались.
Однажды посреди ночи девушка пришла к Дику, словно почувствовав его состояние в тягучем, возбуждающем сне. За все время такое снилось ему впервые, как и возникшая во время сна эрекция. Другая Катари не зажигала свечи, зимняя ночь была звездной и лунной, света хватало из окна напротив кровати. Дик проснулся, но не до конца, сон смешался с явью, когда она откинула с него одеяло и прикоснулась к нему так, что возбуждение достигло предела. Юноша двинул бедрами навстречу ее рукам, еще не соображая со сна, а потом широко распахнул глаза.
“Что... ты делаешь со мной? - выдохнул он про себя, когда понял, что уже не спит, а другая Катари склонилась над ним, и ее ладонь обхватила его член и сделала несколько движений, заставив его застонать от удовольствия и едва ли не выгнуться на постели, - Да кто ты такая? Как ты смеешь делать это со мной, дикарка? Как ты смеешь, чернь, селянка, ведьма лесная? - стонал он мысленно, толкаясь в ее руки, не в силах остановиться, дыхание часто вырывалось из его
