рта, - Я Ричард Окделл, герцог Надорский... Повелитель скал... А ты... ты... дикарка... дикарка ты...»
- ...моя, - прошептал юноша вслух.
Горячее семя потекло по рукам другой Катари, Дик почувствовал его и на своем животе. Камешек тихо затаился под подушкой. На стыд не хватало сил, слишком много их было потрачено. Он прикрыл глаза, пока девушка вытирала его мокрым полотенцем, но потом не выдержал и посмотрел в ее лицо, освещенное лунным светом из окна. Его рука шевельнулась, ладонь накрыла пальцы другой Катари. Она как-будто поняла, чего он хочет, и наклонилась к нему.
- Дикарка моя, - проговорил Дик вслух и поцеловал подставленные губы девушки.
Теперь другая Катари стала приходить к нему по ночам, как-будто интуитивно угадывая, когда это было Дику нужно. Она сбрасывала платье и рубашку и забиралась на кровать к юноше, двигалась на нем легко и умело, всегда в правильном темпе. Пепельные косы, залитые лунным светом, падали ему на грудь. Другая Катари наклонялась к нему, ловила губами его дыхание. Ричард рассматривал в полутьме ее наготу, целовал подставленную грудь с маленьким твердыми сосками, засыпал, обнимая ее плечи. О настоящей Катарине в эти моменты он старался не думать, ведь Она была святыней, а это — просто похожая на нее девушка, которая по своей воле отдавалась ему. Но иногда Ричард все-таки представлял образ возлюбленной в такие ночи.
Любила ли его другая Катари, Дик не знал. Днем она вела себя, как обычно, ухаживала за ним и лечила его, но затащить к себе в постель не позволяла. Сам он о любви ей не говорил.
Юноше становилось все лучше, и к концу зимы он начал вставать. Когда Дик впервые спустил босые ноги на пол и медленно поднялся с кровати с помощью другой Катари, он чуть не расплакался от радости. Делать первые шаги было трудно и страшно. Ричард как-будто по-новой учился ходить. Теперь лесная ведьма заставляла его это делать, с каждым днем все дольше ходить по комнате, отпускать руки, не держаться за спинки кровати и стульев. Это было непросто, но она была настойчива и терпелива, и Дик тренировался упорно.
Когда стаял снег, юноша стал выходить на улицу. Камень он брал на прогулки с собой, тот охотно закатывался в карман его куртки, а потом выпрыгивал на подставленную перчатку. Дик отбрасывал с головы теплый капюшон и до одурения вдыхал холодный воздух уцелевшей части надорского леса. Он закрывал глаза и слушал голоса камней, шевелящихся в земле, просыпающихся после зимней стужи. Он слышал скалу, которая находилась не так далеко от домика, и думал о том, как дойдет до нее сам, приложит к ней руки... Потом появлялась другая Катари и жестами загоняла Дика домой, греться.
С каждой новой прогулкой юноша отходил все дальше от порога дома, и, наконец, однажды смог достигнуть скалы, которая была видна из окна его комнаты. Ричард поспешно стянул перчатки и приложил к каменной громадине ладони, а потом, прикрыв глаза, прижался к скале щекой. То, что он услышал, окончательно перевернуло его сознание. Скала была живой, она дышала, и Дик слышал это дыхание. Ее каменные корни уходили глубоко в землю и хранили в себе множество воспоминаний. Скала тосковала без хозяина, Повелителя, и на прикосновение Ричарда отреагировала не только дыханием и голосом, проникшим в его сознание. По камню под руками юноши пробежала явная дрожь, вибрация. Дик мог поклясться, что почувствовал это. К голосу и дрожи скалы прибавились голоса других камней, дрожь прошла и под его ногами. Сейчас словно все камни одновременно взывали к нему. В сознании юноши возникла картина: каменный трон на вершине скалы и он, взобравшийся туда. Ричард был готов сесть на этот трон и снова стать Повелителем, теперь уже по-настоящему, понимая, чувствуя, что это значит. Только камни и скалы теперь будут его друзьями, а не просто подданными. Они не предадут, и он не возгордится.
Дик не знал, сколько он так простоял, но когда голоса камней стихли, обрадованных, что теперь у них будет Повелитель, он погладил скалу ладонью, открыл глаза и отступил назад. Надо было возвращаться, дома ждала дикарка со своими ежевечерними растираниями и отварами. Но теперь никакие неприятные процедуры не могли испортить ему настроения. Дик старался шагать легко, и это ему удавалось.
Было уже темно, окна домика светились: горел очаг, другая Катари зажгла свечи. В начале весны все еще темнело рано. Дик вошел, сбросил куртку, снял перчатки. Камешек, который теперь все время был с ним, выкатился в ладонь, и юноша сунул его в карман штанов прежде, чем открыть дверь в свою комнату. Другая Катари обычно уже ждала его там, но сегодня кроме нее, сидящей на табурете у стены, здесь был кто-то еще. Мужская фигура в низко надвинутом капюшоне дорожного плаща. Незнакомец сидел за столом над стаканом с каким-то питьем, от которого поднимался пар. Ричард замер на пороге. Внутри неприятно защемило. В посетителе было что-то и притягательное, и отталкивающее одновременно. Захотелось и поскорее шагнуть вперед, чтобы увидеть лицо и услышать голос гостя, и развернуться к двери и бежать без оглядки как можно дальше отсюда. Но пока юноша остался просто стоять. Он посмотрел на другую Катари, но та прятала глаза.
- Счастлив видеть вас в добром здравии, юноша, - наконец, произнес незнакомец.
Он сделал глоток из стакана и отставил его. На руке крупным сапфиром блестнул фамильный перстень.
- Здравствуйте... эр Рокэ.
Ворон против обыкновения не стал поправлять его. Капюшон, закрывающий лицо, он тоже не снял. За окном в темном небе полыхнуло, как-будто хвостатая звезда описала дугу и погасла.
- Вы всерьез решили снова стать Повелителем Скал? - спросил Алва.
- Я... Откуда вы знаете? - недоуменно спросил Дик.
Гость усмехнулся.
- Я слышал дрожь земли около получаса назад, - ответил он, - Не менее явно, чем ее чувствовали вы. Камни до сих пор не могут успокоиться. Вы им нравитесь, и они хотят вас назад. Повелительство, данное вам при рождении и так бездарно вами утерянное, вернуть непросто, но кажется, у вас это получается.
- Да, я хочу этого, - уверенно сказал Дик, - Здесь я стал слышать камни, я с ними... подружился. Я хочу стать Повелителем по-настоящему, не так, как было раньше. Но как вы можете это чувствовать и это понимать? Вы же Повелитель Ветра, а к камням это отношения не...
Он осекся и резко зажмурился. Ворон отбросил с головы капюшон и поднялся из-за стола. Дорожный плащ упал к его ногам, а от него самого изошло такое сияние, что Ричард непроизвольно закрыл глаза рукой.
- Мне теперь известно многое, юноша, - сказал Алва, - Те места, в которые я спускался, дают многие знания, хотя и требуют платы за них.
- А от меня плата потребуется? - тихо спросил Дик, осторожно приоткрывая глаза.
- Вы ее уже уплатили, - ответил Ворон, - Терпением и трудолюбием. Смирением, если хотите. Равно, как и Ее Величество.
Он чуть нагнул голову в сторону другой Катари, и на глазах у Ричарда она преобразилась. Простое платье на ней обратилось в королевское, пепельные косы сами собой улеглись в высокую прическу, в волосах дорогими камнями сверкнул венец. Только руки остались такими же, огрубевшими, разбитыми простой тяжелой работой. На ее запястье Дик увидел венчальный браслет — его браслет! Такой же прохладным металлическим ободком охватил его руку. Видение в овраге было не предсмертным бредом, а смерть Катарины не настоящей! Или он сам все-таки умер и бродил все это время путями подсознания души, которая остается бессмертной... Но даже если так... Все это время Катари была с ним, вела себя, как любящая и заботливая супруга, а он не понимал этого, называл про себя простушкой, дикаркой и даже чернью... Дик беспомощно посмотрел на так и не поднимающую глаз Катарину, потом на Алву, над головой которого, казалось, сияло одновременно несколько солнц, на венчальный браслет на своей руке, и пошатнулся.
- Ее Величество заслужила Рассвет тем, что согласилась ухаживать и поднимать на ноги собственного убийцу, - объяснил Ворон, - Кстати, до рассвета осталось не так много времени... Прощайтесь, пока еще есть возможность, - сказал он Дику и Катарине, - С первыми лучами солнца, юноша, я вернусь за вами.
Рокэ поднял с пола свой плащ и вышел, оставив их наедине. Ричард смотрел на королеву, другую Катари в дорогих одеждах, которая целые полгода была здесь, с ним, как его лекарь, его сиделка, его жена, и чувствовал, как ком подступает к горлу. Его венчальный браслет все время был на ней, только он этого не понимал. Не верил глазам своим, не слышал свое сердце. Не умирал от счастья каждый раз, как ее руки прикасались к нему, когда ее глаза на него смотрели, а губы улыбались. Когда она приходила к нему по ночам... Его Богиня, которую он называл ведьмой и дикаркой... Дик снова зажмурился, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами, а потом подошел к Катарине, опустился перед ней на колени и опустил голову.
- Дик, ну что ты..., - та, что все это время была немой, заговорила, - Все хорошо... Теперь ты здоров, а я спасена. Ты снова станешь Повелителем Скал. Все будет хорошо...
Ее колдовские руки снова стали гладить его по голове, утешающе, как раньше. Только теперь юноша знал, что это руки его возлюбленной.
- Катари, - он уткнулся в ее огрубевшие ладони, покрывая их поцелуями, - Прости меня. Я за все время так ничего и не понял... И теперь я снова потеряю тебя, едва лишь обрел, - горько добавил он.
Но она покачала головой:
- Нам будет позволено видеться. Если ты захочешь... и если у тебя все получится.
- Кто это решает? - спросил юноша, - Создатель? Леворукий? Изначальные твари? Может быть, Ворон?
- Не надо, Дик, не злись, - тихо попросила Катарина, - На этот раз, никто тебя не использует.
Ричард нахмурился и поднялся с колен.
- А ты согласилась на все это ради того, чтобы спастись, - сказал он, опираясь рукой о стол, - И стать моей женой тоже?
Катарина вздохнула и отвернулась к окну, за которым еще стояла кромешная темнота.
- Когда злость заполняет разум, глаза и сердце становятся слепы, - сказала она, - Тебе еще многое предстоит постичь, и Ворон тебе в этом поможет.
«Я не стану ничего постигать! Оставьте меня в покое! Что вы о себе возомнили? Я вас обоих ненавижу!»
Дик, который выкрикнул бы сейчас все это, остался далеко в прошлом. Тот же, каким он стал сейчас, лишь нащупал рукой камешек в кармане и окончательно проглотил горечь, вставшую в горле.
- Прости меня, Катари, - сказал он, - Я сделаю все, что нужно. И буду счастлив, если мы сможем видеться.
Катарина бросила в окно еще один взгляд и подошла к юноше, порывисто обняла его и приникла к плечу, как-будто снова обратившись в ту лесную дикарку, что была с ним все это время и не стеснялась своих поступков и чувств. Дик поднял руки и сначала осторожно обнял хрупкую фигурку, а потом не сдержался и крепко прижал ее к себе, стал целовать. Она не сопротивлялась и отвечала на поцелуи.
Первый рассветный лучик лег на щеку Катарины. Дик улыбнулся и провел по нему кончиком пальца, щекоча шелковистую кожу возлюбленной. Она потянулась в постели, открыла глаза и тоже улыбнулась ему.
- Я люблю тебя, - сказал он ей, - И даже если все это на самом деле сон или смерть, я благодарен за это своим убийцам. И твою любовь я постараюсь заслужить.
Дик взял ее руку с венчальным браслетом на запястье и приник к ней
