Предисловие: (деревенские побасенки)
Как человеку на роду написано, так все и будет. Это уж куда как точно - стары люди, зазря что ли, так говорили. Они, ведь, понапрасну языком молоть не станут, не то, что нынешние. И согласен с ними я в таком вот утверждении. По себе судить могу. Хотите случай один?
В 43-м году, под Курском (я в пехоте воевал) стряслась со мною напасть: разболелся зуб у меня коренной - пренеприятная вещица, словом. До того боль адская, что прям хоть волком вой, на месте не усидеть: поноет-поноет, вроде как отпустит, а потом как даст резко - будто кто ложкой ковырнет - аж до самых мозгов достает. Я уж и сало прикладывал, и водой с солью полоскал, и спиртом - ничего не помогает. И само дело-то в том, что вся эта напасть сощг мной на передовой стряслась, в санбат не сходить. Вот вам смешно такое услышать, наверное. Я сам, такое кто расскажи, засмеялся б. Но тогда не до смеху мне было, до того я измаялся, что хоть стреляйся. "Что б я такую боль терпел, - думаю, - пусть лучше убьют, все меньше маяться". И вот, под такое-то мое состояние, получаем мы приказ наступать. Атака началась. Поднялся я в полный рост и прямо на немцев иду, не пригнусь. Вокруг пули свистят, рев, грохот, кричат что-то, а я как чумной иду, ничего, что вокруг творится, не замечаю, "Ура-а-а!" ору, не столь для храбрости, сколь от боли. Вдруг что-то губы мне обожгло и в щеку как вдарит. Помутнело в глазах, покачнулся я, хоть на ногах и устоял. Ничего не вижу, чувствую, как что-то у меня изо рта потекло соленое, но не останавливаюсь, машинально вперед бегу. А через какое-то мгновение чувствую, боль-то утихает потихоньку. До сих пор понять не могу, как так получилось, что пуля мне в рот попала, зуб больной выбила и через щеку вышла. Вон шрам этот на щеке с того раза и остался. Верите, нет - дело ваше. Много наших тогда полегло, а мне только зуб выбило, да и тот больной. Вот тогда-то я в судьбу и поверил.
* * * * * * *
И еще раз со мною было. После войны уже. В леспромхозе я работал. Раз послали меня на дальнюю деляну посмотреть, как там работа идет. Приезжаю, время уже около полудня, а на деляне нет никого. "Что такое? Неужто пьянствуют? Коли так, держитесь у меня!"
Решил в доме посмотреть. Там недалеко домик стоял. Раньше заимка была, а теперь вот лесорубы обосновались. Оставил машину, а сам напрямик через лес подался, там метров двести идти-то. А благодать кругом: теплынь, ни ветерка воздух смоляной, душистый.
Захожу в домик, а лесорубы-то в домино стучат. До того в азарт вошли, что меня и не заметили. "Ну, - думаю, - работники! Сейчас я вам задам перцу!"
Как гаркну:
- Это что такое! Почему здесь, до обеда еще далеко. Кто норму выполнять будет?!?
Они вскочили. Оправдываются, мол, что это ты, Петрович, зазря кричишь. С утра - вона сколько напилили, отдохнуть решили. Сейчас перекурим чуток и валить пойдем...
- Постой! А покуда ты к нам добрался-то?! Мы машины не слышали.
- Да вон, - рукой показываю, - через те сосны, а что?
Они за головы хватаются:
- Так ведь они подпилены стоят.
Тут и меня в пот холодный бросило. Сосны-то те в три обхвата, подпилили их и оставили, они стоят на корню, как живые, а случись чуть ветерок, от меня и места мокрого не осталося бы.
Вон оно как бывает-то. Так что как не крутись, а от своей судьбы не убережешься. Хотя, случается, и что пытаются некоторые. Зря, конечно...
* * * * * * *
Другой опять же случай расскажу, с молодости еще запомнился. Где-то в начале тридцатых история та началась. В деревне соседской, в Варгашихе, километров пятнадцать от нашей будет (теперь уж нет деревни той), старуха жила. На картах ворожила.
И до того здорово у нее это получалось, что со всех окрестных деревень к ней приезжали. Она никому не отказывала, всем гадала: кому хорошее выворожит, кому худое.
Чудно люди устроены. Все им знать наперед, что их в жизни ждет. А зачем спрашивается? Ведь все хорошего ждут от жизни-то.
Ну, это конечно, понятно. Кто же хочет, чтобы с ним чего нехорошее стряслось? Только уж мир наш так устроен, что не может у всех все хорошо всегда быть. Вроде бы просто додуматься до такого. Ан нет. Выслушает иной, что ему знатка наворожила и зло на нее затаит. "Накаркала ведьма! Врет, поди, все!" Обиженные уезжают. А подумали бы, она, что ль им такую судьбу уготовила. Самих-то кто звал? Сами, поди, приезжали, знать хотелось. Не может же она всем все хорошее обещать, это уже не гаданье, а обман сплошной получается.
Только никого старуха та не обманывала. Она ведь, вроде даже как не из простых была, не из крестьян. Но точно не знаю, напрасно говорить не стану, но что кому скажет - точь в точь сбудется. Один к одному.
Однажды нагадала одним, что парнишонке ихнему от ихнего же колодца беда от исходит. Потонет, наверное. Само собою, не понравилося имя такое предсказание. Парнишенко-то у них один был, остальные - девки. А всего четверо у них было, да еще жил с имя дед старый, сродственник. Хорошо жили, в достатке. А тут такое.
Тимофей (хозяин-то) на жену свою, как от ворожеи вышли, накричал. Мол, и приспичило ж тебе, дуре, такую даль ехать, чтоб подобную брехню слушать, врать-то я и сам могу, зря только время потратили.
Поругать-то поругал, а сам все ж поостерегся. Поверил-таки, видать. А может, и нет, кто знает. Но на всякий случай поостерегся. Колодец свой на другой день засыпал, сруб раскидал, все с землей сровнял - и следа не осталося, воду у соседей брать стали.
Прошло лет пять, шесть ли. Знатка, что им ворожила, померла уж к тому времени. Парнишонка у них уже большенький стал лет десять. И не болел, ничего. Тут еще заметочка выпала.
Пошли они с дедом по малину в лес да на медведя и напоролися. Тогда это не так уж редко случалося. Перепугались конечно. Дед убежал, даром что старый. А парнишка-то поотстал малость, запнулся, упал. Дед из кустов глядит: зверь к мальчонке подходит. "Конец, - думает,- парню". А тот со страху кричать не может, всхлипывает да назад по земле перебирается. А медведь подошел, обнюхал его, облизал лицо и в лес назад ушел. Выскочил дедуня из кустов, парня за руку - и домой скорей.
Так и жили.
А тут случилося, что в самый разгар лета, в сенокос, заболел парень, ни с того, ни с чего затемпературил вдруг. Хозяйство, известно, не терпит отлагательств, управляться вовремя надо. Тимофей с бабой в поле поехали, соседке за сыном наказали приглядывать. А той есть, когда времени-то, коли у самой мал-мала меньше. Проглядела.
Приезжают эти с покосу, парня в доме нет. Поискали, а он в огороде мертвый лежит. И как раз на том месте, где у них колодец раньше был.
* * * * * * * *
Ну что сразу и приуныли как-то вы? Унывать самое последнее в жизни дело. Печалиться - куда еще не шло, а нос вешать никогда не стоит. Не к тому я рассказывал, что, мол, надо сидеть и руки сложить. И с судьбой иной раз поспорить можно. Только не так, как эти. Живи по-людски, глядишь, судьба сама тебе улыбнется. Слышал я в детстве от одного человека сказку. С большим смыслом сказочка.
Жили-были на белом свете в одном селе два мужика. Один богатый, а другой бедный. У богатова все в хозяйстве ладится, денег куры не клюют, жена-красавица, а все одно счастья нет. А у беднова хозяйство само завалящееся, одна коровенка, в доме хоть шаром покати, все богатство одна гармоника. До двадцати пяти лет дожил, а все не женат. Только он хоть и бедный был, а всегда весел. Все ходит да посмеивается, на гармонике наяривает, песни поет. Да как поет! Заведет веселую - ноги сами в пляс просятся. Затянет грустную - аж встрепенется душа вся. Не то, что девки, молодицы - и те на него заглядывались. А он все один. "Не встретил еще, - говорит, - ту, к которой бы всем сердцем прикипел. А без любви, что за жизнь?"
Завидно было богатому, что сосед его счастливо живет. Он и предлагает как-то вечерком:
- Пойдем, Ваня, в трактир, посидим, о жизни побалакаем.
- Пойдем, только вот денег у меня нету нонче.
- Так я угощаю, - настаивает богач.
- Ну, коли так, так отчего ж не сходить? - соглашается Иван.
Ну, пришли они, выпили, закусили, все как полагается. Разговоры завели. Богатый и спрашивает:
- Скажи мне, Иван, только честно, отчего это ты все время весел?
- Потому весел, что счастлив я.
- А в чем твое счастье-то? Ни семьи у тебя нет, ни денег, ни даже дома путного. Я вот в достатке живу, а не весело мне.
Поглядел на него Иван внимательно и говорит вроде как шуткой:
- А оттого это, Ариша, что переживать-то мне не из-за чего. Тебя судьба поймала, крепко в руках держит. А я свою - всегда изменить смогу.
- Как так? - удивляется богач, - разве можно человеку самому судьбу свою изменить?
- Можно, Ариша, можно, - смеется Иван.
Обидно сделалось богатому, показалось ему, что куражится над ним сосед.
"Ладно, - думает, - проучу я тебя. Вот попадешь к уряднику за неуплату, по-другому запоешь". Сам говорит:
- Что-то душно мне тут стало. Пойду на улице постою. Ты обожди пока.
Взял и ушел домой.
Долго ждал его Иван. Трактир уж закрывается, а Ариши все нет. Понял тогда, что обманул его богач. А тут и трактирщик плату требует.
Нечего Ивану делать. Расплатился он своей гармоникой, да и к дому подался. А уж ночь на дворе, темно. Идет Иван. И хоть жаль ему гармоники, а все ж не унывает. "Ладно, - думает, - потерплю пока, а там, коль эту не выкуплю, другой обзаведусь".
И песню затянул.
Вдруг кто-то ему поперек дороги встает. Поглядел Иван: стоит перед ним старуха дряхлая, вся в белом, а через плечо у нее мешок завязанный. Шагнул он в сторону, старуха опять перед ним, шагнул в другую - та же картина. Растерялся Иван:
- Что ты, бабка, такая-сякая пройти мне не даешь?
- Хорош молодец, нечего сказать! Обойти и то не может! А я и есть судьба твоя. А в мешке этом твоя жизнь. Ты вот давеча похвалялся, что изменить меня можешь. Вот я и пришла на такого героя взглянуть, - засмеялась нехорошо старуха. - Вот сейчас развяжу мешок, и вся жизнь твоя улетит. Ну, наврал ты, выходит?
- Наврал, бабушка, наврал, - соглашается Иван, - прости меня, дурака. Только вот скажи, сделай милость, тяжка ли моя жизнь?
- Ох, тяжка, ох тяжка, - запричитала старуха, - вишь как меня согнуло в три погибели.
Не верит Иван:
- А не врешь ли ты, бабушка? Мешок-то уж не больно и большой. Дай-ка я сам проведаю.
Взял у старухи мешок. Прикинул.
- И впрямь тяжка, - говорит.
А потом вдруг как даст этим мешком судьбе по голове.
Охнула судьба, упала в грязь дорожную, да так и осталась там лежать.
А Иван, не долго думая, подхватил мешок и был таков. Никто его больше с той поры в деревне не видел, и что с ним стало потом, тоже не знаю. Судьба-то его на дороге лежать осталась.
Вот такая вот сказка. Так что сами решайте, стоит ли вам с судьбой тягаться. Вы молодые, вам жить!
|