следил, как золотистый цилиндр медленно катится по грязной пластиковой столешнице.
- Бери, не дрейфь! - подбодрил его бородач, - эта штука способна воплотить все твои самые смелые желания. А коли не понравится, то и переживать не о чем - первая-то бесплатно.
Внезапно Джо перестал хрипеть и мягким, глубоким баритоном, ласковым, словно шелковый платок, произнес:
- Ну а это, - он протянул белый бумажный конверт, запечатанный гербовой печатью из красного сургуча, - тебе понадобится, если возжелаешь продолжить свои странствия.
Под пристальным взглядом серого глаза, Макс сгреб конверт и пилюлю со стола. Он уже пожалел, о том, что поддался собственной депрессии и оказался в этой проклятой каморке с этим странным несуразным человеком. Поднявшись он неуверенно буркнул “Прощайте” и поспешно скрылся вышел из неуютного убежища рыжебородого.
- До следующей встречи, - с улыбкой прохрипел Джо, глядя как за парнем закрывается ветхая дверь.
Квартира встречала своего хозяина тишиной пустого пространства, темнотой одиночества и безысходностью. Дождь, внезапно обрушившийся на парня почти у самого дома, превратил его одежду в бесформенные куски мокрых тряпок, которые оставляли грязные лужицы на полу. Но Макс был настолько вымотанным и разбитым, что даже не подумал стянуть насквозь промокшую куртку.
Еле волоча ноги, парень добрался да ванной и, забравшись под душ прямо в одежде, вытащил из кармана скомканное письмо и таблетку. Отбросив нераспечатанный конверт на пол, Макс закрыл полупрозрачную дверь душа и пустил горячую воду, вертя в руках золотистую капсулу.
Размером она была не больше обычной капсулы ибупрофена, но, в отличие от обычных медикаментов имела абсолютно непрозрачные и очень жесткие, холодные стенка. На её золотистом боку был отпечатан рельефный герб, изображающий то ли сфинкса со змеиным хвостом, то ли химеру с человеческой головой и орлиными крыльями.
Макс еще некоторое время разглядывал странный подарок странного человека, а потом зажал его в кулаке и закрыл глаза, подставляя лицо под упругие струи воды.
Душ помогал. Его шум отгонял пустоту комнат, а тепло отгоняло тягучую усталость, что растеклась по рукам и ногам парня. Макс понемногу расслабился, ощущая как страхи дня постепенно уходят в прошлое. Но когда он наконец выбрался из душа, тишина вновь обрушилась на него, еще сильнее чем прежде.
Макс стоял на пороге ванной и мучительно вслушивался в окружающую его пустоту, в надежде услышать такой нереальный, но такой знакомый и желанный звонкий смех. Но, как и одиннадцать месяцев до этого ни единый звук не ответил на его отчаянные молитвы.
Стянув с себя, наконец, мокрую одежду, вместе с нижним бельем, и бросив её прямо на ламинат, он добрел до спальни и упал на скомканные простыни, уставившись на потолок. Чувство вины, ставшее уже привычным спутником Максима, вновь принялось нашептывать ему на ухо, порождая мучительные “если бы”.
Максим держался так долго, сколько мог, но, в итоге, поддался мечущемуся морю депрессивных мыслей, затягивающих его всё глубже в пучину отчаянья. Устав бороться, парень поднес зажатую между пальцев таблетку к своему лицу.
Золотистая капсула вызывала бурю сомнений, но не дарила ни намека на избавление или надежду. Еще раз внимательно осмотрев её округлые бока, но, кроме странного герба, не найдя ничего примечательного, Макс скривил губы в подобии вымученной ухмылки.
- Ну, самое худшее что может случиться, - пробормотал он в слух, - это смерть.
И вновь мысль о конце не вызвала страха, лишь некое подобие радости.
Макс осторожно положил таблетку на язык, ощутив холод и слабый металлический привкус. Покатав прохладный цилиндрик во рту, он зажмурился и сглотнул. Капсула легко скользнула в пищевод, оставляя за собой едва уловимое ощущение прохлады в горле. Парень выдохнул и принялся ждать реакции.
Время текло, но он не ощущал никаких изменений. Пальцы вытянутой перед собой руки не расплывались, потолок не расцветал тысячью кислотных красок. Макс разочарованно хмыкнул и сел, мысленно усмехаясь своей наивности.
- Эта штука способна воплотить все твои самые смелые желания, - протянул он, пытаясь пародировать хриплому голосу Джо, - Видимо даже желаний у меня не осталось...
Внезапно сердце парня сбилось с привычного ритма и принялось беспорядочно колотиться в груди, пытаясь вырваться из костяной клетки ребер. Полумрак пустой квартиры вдруг обрел резкость и глубину, постепенно светлея. Когда левая рука отказалась послушно оторваться от кровать, Макс почувствовал страх за собственную жизнь. Он попытался свесить ноги с края кровать и встать, но смог только упасть ничком, с ужасом понимая, что вместо привычной тяжести собственного тела он ощущает лишь легкость пустоты.
Мир, между тем, превратился в собственный же негатив. Белое стало черным а черное - ослепляло словно Альпийский снег на солнце. Свет постепенно поглотил все очертания и линии. Максим попытался закрыть глаза, но его век больше не существовало. Весь мир теперь являлся белым полотном, заполненным барабанной дробью сердечных конвульсий.
Последним усилием Макс подумал о потерянной любви и почти смог различить столь желанный образ среди ослепительной белизны реальности, но барабаны смолкли и мир свернулся в спираль, растворяя остатки самосознания парня.
