Миханя бил по стеклу с краткого размаха, умело, тяжелым белым кирпичом, резко и с силой. В этом действии было нечто странно торжественное, от Мендельсона или даже от Баха.
Чтобы не слышать грохота, он воткнул в уши дорогие штатовские наушники, украденные с витрины магазина, набитого техникой до самого потолка. Миханя это умел. Он ненавидел три вещи – капитализм, предательство и Зильду – девушку, заблудившую к нему полгода назад.
Но сейчас в нем бушевал экстаз от помпезного рок-марша в исполнении Foreigner. Это единственное, что он признавал, как что-то стоящее, в западном прогнивающем мире
Быстро вбежав в светлое пространство небольшого маркета, Миханя ловко открыл мешок и стал закидывать туда колбасы, ветчину, консервы, водку и, напоследок, две большие бутылки пива, что заняло у него ровно минуту. Уже через мгновение он был на улице, далеко от места преступления, летел со скоростью звука боковыми тропами возле темных заборов с запахом плесени в небольшой дворик, где был спрятан велосипед.
Весь маршрут был отработан заранее, еще днем. Это была его война с действительностью, не достигшей должного уровня совершенства. Он себя считал охотником в лесу, где нет правил, а есть только условности, которые при должном умении есть смысл ловко обходить.
Через час Миханя уже был дома. Зильда спала и ничего не заметила. Ее не интересовали философские ребусы построения общества, где вначале решаются воспитательные вопросы, а затем и все другие. Девушке очень нравилась дикая энергетика Михани, дававшая возможность познавать такие вещи в постели, о которых не приходилось даже мечтать, живя у Арни…
…………………………………
Арни был крупным предпринимателем, бывшим бандитом и потомственным евреем. Некрасивым, но очень добрым. Когда-то у него был единственный друг – Миханя. Они вместе, по мере сил, меняли образ жизни во время дурманных речей генсека, из-за которых полстраны спилось, а полстраны перестало верить в светлое будущее. В этих речах Арни увидел перспективу, а Миханя – конец своей надежды вырваться в люди по комсомольской линии - его душа рвалась к равенству, а кошелек к вечному достатку.
С тех пор дороги двух друзей разошлись по разные стороны понимания страны и необходимого количества зла в ней.
Миханя стал очень злым внутри и добродушным снаружи, а его друг тем временем злость потратил на конкурентов, став, в конце концов, внутри себя кротким монахом. Но об этом никто не знал, кроме Зильды.
Друзья однажды даже встретились на праздновании десятилетия после окончания вуза. Посидели, выпили и окончательно разругались, так как движение человечества от Спинозы к Марксу неодинаково расщепляло алкоголь в их страждущих душах.
………………………………....
Утром Зильда встала с дивана, посмотрела на добытый скарб. И, хотя всего того, что горкой было сложено на столе, явно хватало для сытой и безобидной жизни, она вдруг поняла, что больше не может жить в хижине охотника за минимальными ценностями. Зильда с ужасом представила себе, что ослепительно вызывающая красота через энное количество лет слиняет – хрен знает куда, а перспектив заменить ее чем-то более важным, как не было, так и нет.
Она тихо собрала вещи и пошла «тормознуть» телом попутку, чтобы вернуться к Арни. Ей захотелось достойно компенсировать месяцы напрасного простоя в образе Золушки, увлеченной кандалами и плеткой на рвущемся от напряжения диване.
Но мы думаем – Зильда просто "сдулась", как шарик любви, испытав в жизни все, что только могло представить ее тело.
………………………..
- Почему ты за мной не приехал? Почему не отбил у Михани? – спросила после бега трусцой Зильда у Арни. Она вытащила из яркой пачки длинную дорогую сигарету и легла на диван удобно и в меру вульгарно. Приготовилась поговорить о жизни, в которой навсегда лишалась орального секса. Бывший бандит такие вещи не уважал.
- Миханя – мой друг, хоть и бывший. К тому же я очень добрый внутри. Меня так научила мама. Она всегда говорила – «Арник, не беги, задыхаясь, за жизнью. Она того не стоит. Когда увидит, что ты равнодушен к ней, сама превратится в собачку, прыгающую перед тобой в надежде на любовь». Я маме всегда верил. Она была замечательная, так как жила несколько лет в гетто.
- А ты знаешь… - Зильда задумчиво посмотрела на потолок, облепленный странной чепухой, - когда у меня закрылись все счета на карточках, я дико обижалась. Как ты мог? Но теперь вижу – ты был прав. Каждая вещь имеет цену по мере использования. У меня была подруга. Тащилась от куннилингуса. Прямо до бешенства. Было у нее что-то с потенцией. А потом она попала в аварию. После этого у нее отрубило все. Начисто. Подруга была в шоке. Ей больше неоткуда было брать эмоции. Пришлось здорово напрячься. Теперь она пастор в какой-то большой успешной церкви. Говорит, что счастлива. Но я почему-то не верю…
- Фигня это все! – зевнул Арни. – Просто жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно. Тут писатель прав. На все сто. Только последнюю часть фразы о бесцельно прожитых годах напрасно вклинил. Наверное, он это сделал от усталости. Переставил полюсы магнита. Есть просто боль или же ее нет. У кого она есть – тот несчастлив. У кого - нет, у того есть план. Много плана! Целая партия на днях пришла. Пора образовывать свою партию. Выборы скоро.
Арни захохотал.
……………………..
Миханя к двенадцати часам встал, обошел свое холостяцкое жилище и, поняв, что Зильда слиняла, перекрестился. Открыл бутылку водки, налил полный стакан и резко опрокинул содержимое внутрь себя. После этого стал размышлять о том, насколько неправильно устроен мир, в котором люди счастливы только тогда, когда что-то теряют. Миханя, честно скажем, не любил социальный базис. Он соглашался только на беспорядочные половые отношения.
