Многоходовочка

Далеко далеко; за глубокими морями и высокими горами, в одной сказочной стране, в таёжном лесу, жили-были лесные жители. Жили, как обычно — не шатко, не валко, пока не прилетело к ним лихолетье и не принесло с собой время перемен...



— Ну, что босота будем, как положено, дань платить, или будем и дальше глазки строить!? — взглянув тяжёлым взглядом на стоящих перед ним с понуренной головой своих подданных, таёжных жителей, проревел хозяин таёжной чащи косолапый Топтыгин и с хрустом стал сгибать палец, подзывая к себе стоящего возле ёлочки и трясущегося то ли от холода, то ли от страха серого зайчонку.

— Я что ли? — изобразив на своей мордочке, святую невинность спросил ушастый недомерок.

— Пшшшёл придурок! — пнув его под зад прошипел Волк. — Не видишь что-ли, как Топтыгин мается!?



Получив такое ускорение, зайчонка пулей вылетел на поляну и не в силах стоять на ногах, упал перед хозяином на колени. Эта поза видимо понравилась Топтыгину и он милостиво произнести изволил:

— Ну, ты этого, косой, кончай тут в пыли у моих ног валяться. Я ведь всем соседним правителям успел сообщить, что жители моего леса, уже поднимаются с колен, так что давай вставай: не порть нам показатели. А пока будешь подниматься с колен, не будешь-ли ты мил дружочек объяснить мне и всем своим товарищам: Ты почему тварь смердящая подушную подать не платишь? Ответствуй сволота, не то всю морду до кости обглодаю!

— А с чего итить твою, косолапого мать, платить!? — поняв, что пощады в отведённой роли козла отпущения, ему не будет, и сам вызверился зайчонка. И вроде, даже, как бы выше ростом стал. — Задолбал, козёл мохнорылый, своими оброками на войну. В позапрошлом годе платили? Платили. А на что платили? Уж не на то-ли, что ты обещал нам сделать, на отбитом у леших болотном острове, свободную игорную зону и построить туда мост? Где наши деньги, где мост и где игорная зона!?

— А действительно братва, косой, прав ведь нет-то ничего, — подал голос Волк, чухая в раздумьях свою башку.

— Зажилил! — взвизгнул дикий Кабан пробуя на остроту свой клык и мысленно уже примеряясь куда бы в медвежье брюхо, было бы удобнее его всадить.

— Спёр, — заползая с тыла мрачно сказал, скрывающийся в тайге от свергнувших его подданных, разожравшийся до неприличия Крокодил. — Мочи мохнатого.

— Да я тебя... — вертя рогатой башкой из стороны в сторону, стал рыть землю копытами Сохатый. — Забодаю коррупционера!

— Стойте люди добрые, давайте его самого выслушаем, — встряла в разгорающийся бунт Лиса. У неё была веская причина потянуть мазу за Медведя. Неисповедимыми путями, она смогла прихватизировать все лесные малинники, с которых имела неплохой навар, перерабатывая ягоду-малину на вино, которое с большим удовольствием раскупалось не только местным зверьём, но и пользовалось спросом в других лесах. Поэтому к её мнению все и прислушивались. С поилицей не поспоришь.

— И где ты здесь добрых людей увидела? — хмыкнул Волк. — Но ладно пусть базарит. Что можешь сказать в своё оправдание, косолапый?

— Да вы, что — взревел Медведь обрадованный тем, что ему дали шанс оправдаться, — вы, что братва, да я же свой: волки вы что забыли, как я прикрывал ваши набеги на соседние леса: заблудились мол пацаны, случайно вошли, с кем не бывает? А ты, сохатый, со своим стадом на чьих полях и пасеках пасёшься? Кто твои набеги крышует, за малую часть добычи, уж не я ли? Ну, а ты, Кабан, чьи дубовые рощи и огороды со своим выводком перепахиваешь в корень? Хотел бы я посмотреть, что с тобой сделают без моей поддержки? Может сбегаешь, а я посмотрю...

— Да легко. Даёшь ёрш-макарёш! — взревел Кабан и блеснув клыками, рванулся со своим выводком в чужие огороды.



Медведь, посмотрел ему вослед и тяжело вздохнувши прорычал:

— Царство тебе небесное! — и удобно устроившись на своём пеньке, стал ковыряться щепкой в своих клыках, периодически сплёвывая слюну на валяющегося у его ног Зайца.



Прошло некоторое время... и вдруг, вдалеке от поляны зазвенели колокольцы охотничьих собак и показалось облако пыли. По мере приближения к сидящим на поляне зверям, оно не только разрасталось в размерах, но и всё больше выдавало из себя какофонию звуков, в которых прослушивался не только звон колокольцев, но и лай собак с истошными визгами Кабана. Все звери стали с интересом всматриваться в клубы пыли, ожидая увидеть участников побоища.

Через мгновение, участники побоища вывалились на поляну: впереди нёсся Кабан, с его порванных боков, свисала лохмотьями шкура, а на спине, вцепившись мёртвой хваткой в холку, сидела собака. Сзади хватая его за зад, бежало ещё несколько разъярённых псов. Кабаньего выводка нигде не было видно. Похоже, что спёкся выводок; полёг свиными отбивными на поле брани.


Пробежав несколько кругов по поляне, Кабан обессилено упал возле медведя.

— Пощады, — прохрипел он закатывая под лоб глаза.

— Пошли вон! — прикрикнул Медведь, на сразу же поджавших хвост собак, и пнув лапой кабанью тушу ласково спросил. — Ну дык как, удачно попасся, а же где же твои мародёры?

— Пощади, батюшка, дуролома старого, ввек больше едало своё на тебя не разину. А пидсвинкив моих псы растерзали. Кто же знал, что они огороды охраняют, их же никогда там не было?

— Это у тебя мозгов никогда не было. А они там были всегда, и всегда несли службу ратную, только иногда, после получения от меня мзды, отворачивались, не замечая твоих шалостей. Сечешь фишку, тварь неблагодарная, или надо ещё поучить!?

— Не надо, хозяин.

— То-то же, — благодушно рыкнул медведь и окинув взором своих подданных спросил. — Ну , что есть ещё среди вас отчаянные головы, готовые положить своих детей на плаху, только лишь для того, чтобы проверить свою глупость!?

— Что ты нам тут баки забиваешь? — подал голос Волк. — Я тебе, братан, скажу так: Кабан, разожравшаяся свинья, которому давно было уготовано место на мангале. Мы, волки, не нуждаемся ни в чём покровительстве, а тем более в защите. У нас есть свой общак, куда мы вносим свою часть добычи и делиться им с твоим выводком обнаглевших мохнорылых козлов, мы не собираемся. Сечешь фишку, братан, или тебе нужен переводчик?Так, что давай освобождай пенёк, собирай свои манатки и уё или уя, с нашего леса, не то мы тебе сейчас живо тельбухи выпустим, не посмотрим и на собак. Хотя, я не думаю, что они за тебя потянут сейчас мазу и пойдут против своих.

— Это не наша война, — выслушав речь Волка прорычал старый Пёс, по всей видимости вожак стаи. — Мы всегда служим победителю. Разгрызайтесь здесь сами. Мы уходим. Где нас найти вы знаете.


Бросив подыхать израненного кабана, стая медленно удалилась с поляны. Чувствуя, что назревает, что-то неладное, с поляны убежали, почти все звери. Остались на ней только Медведь с лисой и стая разъярённых волков.


— В принципе ты, Волк, прав, — не торопясь прорычал Медведь, явно что-то обдумывая, — ну, а пока мои шестёрки будут собирать мои вещи, не устроить ли нам братва прощальный банкет? Кабан-то кажись того... Так, что милости прошу к столу на свеженинку. А ты, рыжая, — обратился он к лисе — сгоняй в кладовые: за моим лучшим вином, которое я храню для особых случаев.


Дважды просить лису не надо было, она тут же принесла вино и стала разливать его в кружки, разомлевшим от ещё тёплого свиного мяса волкам.

Лиса, тоже, всегда служит победителю и сейчас она точно знала, кто из этой схватки уйдёт побеждённым.

Прошло некоторое время и вся волчья стая, опоённая вином, в которое была добавлена дурман-трава, валялась бесчувственно на траве. Медведь, не доверяя никому, самолично поотрывал им бошки и развесив их по деревьям. С удовлетворением осмотрел дело рук своих, умиротворённо прорычал:

— Много... ходово...чка.