Испытание жизнью. Часть 1. Глава 18.

                                                                                                       Глава восемнадцатая.

                                                                                                                         1

              Сидя за столом Виктор писал Валентине первое письмо. Он не умел, а потому и не любил писать писем. Его раздражало бессилие перед белым листком, не способным передать его чувства и думы. Для него легче было написать рассказ, чем изложить свои мысли любимой девушке.
              "Валя, ты не забыла меня?" – спрашивал он, удивляясь самому себе. Если бы мог допустить мысль, что она забыла его, разве писал бы?  "Я тебя не забываю и помню. Все время думаю о тебе, а больше сказать мне нечего."
              Действительно, он не только помнил о ней всегда, - она стала частью его самого, а мелкие, бесконечно дорогие подробности встреч были еще так близки, что не успели стать воспоминаниями.
              Писать же о том, как просиживает дни и ночи напролет, готовясь к сессии, ему казалось не интересным и не нужным.
              Валентина отвечала длинными, на нескольких листах, письмами с подробным описанием того, как проводит свободное время, чем занимается. Эти письма помогали переносить разлуку.
              Перед зимней сессией Виктор твердо решил, что после ее окончания сразу же, прямо из Воронежа, поедет к девушке в Электросталь. Написал ей о своем решении и вскоре получил ответ: «Буду рада твоему приезду»...
              Всю сессию Виктор только и думал об этой встрече, и когда поезд подъезжал к Казанскому вокзалу чувствовал, как замирает сердце. Вдруг из окна остановившегося вагона он увидел такое, до боли в груди, знакомое и такое родное лицо. Валя стояла на перроне, всматриваясь в окна замедляющих ход вагонов. То ли от мороза, то ли от волнения щеки ее пылали ярким румянцем. При виде выходящего из вагона Виктора, глаза ее радостно заблестели, и она торопливо пошла навстречу. Еще больше зардевшись, поцеловала его в щеку и, взяв под руку, повела к зданию вокзала.
              За окном электрички мелькали подмосковные дачи, поселки, но Виктор ничего не замечал, кроме девушки, сидевшей против него. Она что-то рассказывала, а он, почти не слышал того, о чем она говорила, а все смотрел и смотрел на нее и не мог насмотреться.
              Виктору непривычно было видеть девушку в зимней одежде. Перед его мысленным взором она всегда вставала такой, какой он видел ее в деревне: в легком платье, худенькая и стройная, нежная и хрупкая. И вдруг это пальто и розовая вязаная шапочка на голове, совершенно преобразившие и изменившие ее. Прежними оставались только глаза и немного округлившееся лицо, на которое можно было смотреть бесконечно и находить в нем что-то новое, ранее не замеченное.
              Жила Валентина в небольшой продолговатой комнате, на третьем этаже пятиэтажного дома. Со вкусом расставленная мебель создавала покой и уют.
              Пока Виктор осматривался, Валентина накрыла на стол. В его жизни это был самый длинный обед. До позднего вечера они сидели за столом друг против друга и, почти не прикасаясь к еде, говорили и говорили...
              На следующий день девушка повела его знакомить с городом. Городок небольшой, но довольно красивый. Они медленно бродили по узким зимним улицам, побывали у дворца спорта, в городском парке.
              Жгли январские морозы, когда стынет воздух и стынет город. Даже само небо стынет в этот период русской зимы. Белесые облака неподвижны, будто приморожены к небу. Бесчисленным множеством переливаются в воздухе искорки снежной пыли.
              В белом от снега парке, было светло и красиво, как в горнице, прибранной к празднику. Стройные березы не теснились и не мешали друг другу, а стояли, как родные сестры, ухватившись руками, словно готовились пуститься в веселый хоровод.
              На большой березе, у которой широко и густо раскинулись ветви, щебетали снегири. Виктор с Валентиной не удержались и остановились полюбоваться на них. Некоторое время внимательно смотрели, как снегири перелетают с ветки на ветку, деловито снуют и щебечут на своем языке. У них тоже своя жизнь, свои заботы и хлопоты.
              Легкий морозный ветерок трепал тонкие завитки коры на стволах сосен. Золотые лучи пробивались вниз, сквозь лапчатые ветви и ложились на снег светло-голубыми пятнами от чего он искрился и слепил глаза сверкающей белизной. Дышалось легко и свободно.

                                                                                                                          2

              Вечером, у входной двери послышалась продолжительная трель звонка. Валя вышла в коридор и вскоре вернулась с бумажкой в руках.
              - Витя, тебе телеграмма.
              В ней говорилось: "Поезжай Москву, по адресу, Волжский бульвар, дом семнадцать, квартира восемьдесят пять. Райзу Анатолию Ефимовичу. Ткаченко".
              - Иван Иванович, - улыбнулся Виктор. – Помнишь учителя, с которым я разговаривал во время открытия памятника Прокатову? Вам тогда с Катей меня ждать  пришлось.
              - Помню.
              - Он обещал познакомить с Райзом, который постарается устроить меня в институт протезирования. И, как видишь, выполняет свое обещание. Придется завтра ехать.
              - Ну, раз надо значит поедем, - согласилась Валентина.
              Всю дорогу в Москву, пока ехали в электричке и добирались на метро, Виктор чувствовал, как учащенно бьется сердце. Наконец-то он увидит героя, своей грудью закрывшего амбразуру вражеского дзота. Мысленно представлял встречу с ним, думал о разговоре, составлял план действий, но оказавшись в квартире Райза, понял, что всего этого и не нужно.
              Дверь им открыла жена Анатолия Ефимовича, стройная женщина, которая, не смотря на свой возраст, была довольно привлекательной. Блестя темными, веселыми глазами, она встретила их с открытой улыбкой так, будто увидела хорошо знакомых людей.
              - Проходите, пожалуйста, - отступая немного в сторону, проговорила она мягким грудным голосом. – Вы к Анатолию Ефимовичу?
              - Да, - кивнул головой  Виктор.
              Вместе с Валентиной он вошел в узкий коридор и остановился.
              - Толя, к тебе пришли! - крикнула женщина, закрывая входные двери. – Проходите, проходите, не стесняйтесь, мягко подтолкнула она смущенных гостей навстречу мужчине, вышедшему из дальней комнаты.
              На вид ему было лет шестьдесят, среднего роста, крепкого телосложения. Русые волосы, густо посеребренные сединой, гладко зачесаны назад. На его волевом лице, с широко посажеными глазами, сияла добрая, располагающая улыбка. "Ну, прямо, как у Ивана Ивановича!" – удивленно подумал Виктор и тут же почувствовал, что напряжение, с которым он так ожидал этой встречи, исчезло, и облегченно вздохнул.
              - Если я правильно понимаю, - вы Орлов? – окинув парня взглядом, - проговорил Райз, левой рукой пожимая Виктору культю. Правая рука в черной перчатке, плетью висела вдоль туловища.
              - Да.
              - Иван Иванович звонил мне вчера, и предупредил, что вы приедете. – Он посмотрел на Валентину. – А это…
              - Валя, мой хороший друг.
              - Очень приятно познакомиться. Прошу вас, раздевайтесь.
              Прошли в кабинет, где Анатолий Ефимович усадил их на диван и сразу же перешел к делу. Он рассказал Виктору о новых протезах, объяснил принцип их работы. Оказывается в гильзах, что надеваются на культи рук, устанавливаются датчики. Они плотно прилегают к мышцам и улавливают их биотоки. Затем, при помощи аккумуляторной батарейки биотоки усиливаются и посылаются на маленький электромотор, который приводит в действие пальцы кисти. Сами протезы крепятся на культе, и для них не нужны ремни через спину, что больше всего порадовало Виктора. В институте протезирования он уже договорился, и Виктора там примут вне очереди.
              Вскоре разговор перешел на другую тему. Райз расспросил Виктора о жизни, учебе, о планах на будущее. Затем вспомнил войну и рассказал несколько военных эпизодов, участником которых был сам. Анатолий Ефимович достал из шкафа толстую папку, где хранил свои документы и показал пожелтевшую от времени полковую газету, где была напечатана большая статья о его подвиге, и письмо командира полка, приславшего Райзу в госпиталь, когда узнал, что он жив. С большим волнением читал Виктор эти исторические документы, от которых веяло войной и, казалось, что до настоящего времени они сохранили запах тола и пороховой гари.
              - Прошу всех на обед, - послышался голос хозяйки, и сама она вошла в комнату, вытирая руки о фартук, висевший поверх домашнего халата.
              Виктор с Валентиной начали отказываться, но Анатолий Ефимович воскликнул:
              - Бесполезно! Фира Абрамовна не выпустит вас из квартиры до тех пор, пока не накормит. Так что лучше идем обедать, без всяких разговоров.
             После обеда Виктор с Валентиной стали одеваться. Прощаясь, Анатолий Ефимович проговорил:
              - Вам, Виктор, необходимо приехать к нам завтра утром. Здесь, у дома, вас будет ждать машина. Меня не будет, я работаю. Но шофер получит все необходимые указания.
              - Спасибо! – от всей души поблагодарил Виктор.
              - Пока не за что. Когда сделают протезы, тогда и благодарить будете.
              - Все равно спасибо, - сказал Виктор, и они с Валентиной покинули квартиру этих, на удивление, добрых и гостеприимных людей.

                                                                                                                         3

              На следующий день, рано утром, Виктор уже подходил к дому на Волжском бульваре. У подъезда стояла серебристая "Волга". В кабине никого не было. На лифте Виктор поднялся на пятый этаж и позвонил в квартиру. Дверь открыла Фира Абрамовна и пригласила Орлова на кухню. За маленьким столом сидел молодой парень, чуть старше Виктора и пил чай. Он был с круглой гладко стриженой головой, с задумчивым взглядом и с каким-то настороженным упрямством в выражении смуглого лица и плотно сжатых тонких губах.
              Это был шофер машины стоявшей у подъезда. Фира Абрамовна налила полный бокал свежезаваренного чая.
              - Садитесь. Выпейте на дорожку.
              Зная ее настойчивость, Виктор не стал отказываться и, чтобы не обидеть хозяйку, выпил предложенный чай. Затем, вместе с парнем, они спустились вниз и сели в машину.
              - Тебя как звать? – спросил тот, заводя мотор.
              - Виктор.
              - О, тезки значит! Меня тоже Виктором зовут.
              Он осторожно вывел машину на дорогу и прибавил скорость.
              - Ничего, что я с тобой на "ты"? Не люблю официальности, а нам вместе находиться не один час.
              - Я согласен.
              - Вот и хорошо, - проговорил парень и стал насвистывать веселую мелодию.
              Они долго колесили по городу и остановились, наконец, у огромного здания из стекла и бетона. Это и был Научно исследовательский институт протезирования и протезостроения. Парень взял из «бардачка» машины какие-то документы, и они вошли в просторный вестибюль здания. Усадив Виктора на длинный, покрытый черной кожей диван, парень скрылся за дверью одного из многочисленных кабинетов.
              Находился он там минут двадцать. Вышел в сопровождении женщины и они, тихо разговаривая, скрылись в длинном коридоре. На этот раз отсутствовали очень долго.
              В ожидании Виктор осматривал огромный вестибюль,