Гостья

родителями?
- Не знаю. Это рассказ короткий, только про несколько дней его жизни.
- Как ты можешь описать характер человека в тридцать, если не знаешь его детства? Как? – она с силой хлестнула Николая по плечу. – Отвечай!
- Это за рамками рассказа! – крикнул он, схватившись за место удара.
- Не ври! – удар по второму плечу.
Николай сжался, наклонил голову.
- Не ври! Тебе было лень подумать, ты торопился, ты давал на гора! Твой герой женат?
- Да.
- Где они познакомились с женой?
- В институте или позже, - он растерялся.
-  Опять мимо. У тебя был герой, который мучился после ранения?
- Да. Был в одном из…
- Ты чувствовал эту боль?
- Я…
Очередной удар, теперь по спине.
- Как ты смеешь не чувствовать то, что чувствуют твои герои. Как ты смеешь не переживать их жизнь вместе с ними. Ты лжец. Ты не можешь другим рассказывать то, что не чувствуешь сам.
Она достала из кармана пачку «Camel» без фильтра, чиркнула спичкой, прикурила, пустила струйку дыма в лицо Николаю.
- Твой герой – Олег. Он курил?
- Да.
- В каком кармане он носил сигареты?
- Не…
- Даже такую мелочь про своего героя не знаешь, - она презрительно ухмыльнулась. – Что ты вообще про них знаешь? До тех пор пока ты не начнешь жить жизнью твоих героев, ты будешь бит твоими судьями, тебе нечего будет возразить. Добейся, чтобы физическая и душевная боль героев стали твоими болями.
Затянувшись еще разок, она раздавила окурок об руку Николая. Он подскочил, заорал и начал трясти обожженной рукой.
- Прежде чем прикасаться к перу, проживи жизнь героя, пойми его, полюби или возненавидь его. Пропитайся чувствами, которыми наполнен он. Узнай всю его жизнь. Добейся, чтобы он поступал так, как поступает он, а не как поступил бы ты на его месте.
Опять туман на пару секунд, и вот уже перед Николаем сидит седая, сгорбленная пожилая женщина, на коленях которой устроился кот с шерстяными крылышками на спине.
В глазах усталость и печаль.
- Коленька, тебе меня не жаль? Жизнь-то прошла и что? Я все время была рядом, я защищала твой покой, я все время пыталась понять тебя, поддержать, помочь, я вдохновляла тебя. Как ты теперь считаешь, моя жизнь прошла не зря? Ты создал, то ради чего тебе был дарован талант? Трудился ли ты так, чтобы быть достойным его обладателем? Я, твоя Муза, истратила весь отведенный мне запас энергии. Ты можешь меня успокоить и сказать, что моя жизнь с тобой не была проведена впустую? Посмотри мне в глаза.
Николай поднял голову, посмотрел на женщину, опустил глаза.
- Прости, - выдавил он из себя.
Старуха закрыла лицо руками и тихо заплакала, погружаясь в размывающий контуры туман.
Я не отрываясь, смотрел, как она превратилась в маленькую девочку с веселыми непослушными косичками, торчавшими в разные стороны. В руках она держала деревянную лошадку с фанерными крылышками.
Глаза были наполнены доверием и надеждой.
- Дядя Коля, а  правда, что вы писатель? – спросила она.
Он утвердительно кивнул.
- Вы интересно пишите?
- Наверное.
- Вы хороший писатель?
- Не знаю.
- А я знаю. Вы талантливый. Вы, пожалуйста, пишите хорошо. Потому что, когда талантливо и плохо, это очень опасно. Вот посмотрите на меня, я еще маленькая, я буду читать ваши книги. Напишите их так, чтобы я выросла хорошим человеком. Я же девочка, я вырасту и стану женщиной, стану для кого-нибудь Музой. Я буду вдохновлять. Сделайте так, чтобы я вдохновляла только на хорошее. Вы же писатель, вы же талантливый писатель. Не пишите просто так, а пишите хорошо. Пишите так, чтобы мы верили в ваши слова, в ваших героев. Пишите…
Мое сознание опять помутнело, и я вырубился.
Очнулся от того, что замерзала спина. Из открытого окна по полу стелилась ночная прохлада. Разминая затекшие конечности, я с трудом встал и, закрыв окно, подошел к столу, на котором, подложив под голову руки, спал Николай. На его плечи была накинута потертая кожаная куртка.
Посреди стола стояла початая бутылка с мутной жидкостью. Интересно, на каких мухоморах этот напиток настояла знакомая Колькина?
Я потряс товарища за плечо.
Николай проснулся, поднял голову, распрямился, куртка с его плеч соскользнула, оголив свежие рубцы от кнута на плечах и спине. Я опустил глаза и посмотрел на сильный ожог от потушенной об его руку сигареты. Быстро оглянулся и уставился на порванный под окном линолеум и вдавленные в него отпечатки копыт.
Именно в это мгновение я понял, что никогда не решусь заниматься писательством.

22 марта 2014 года