Самурай из Киото (первый романа о Натабуре)

лишены этих качеств, а думал, что они такие же, как и он. Но у него хватило ума ни с кем не делиться своим умозаключением. Да и по натуре, еще будучи человеком, он не отличался горячностью, а был спокойным и рассудительным, как и подобает человеку, занимающемуся искусством фортификации. Поэтому у него не возникло проблем в общении с себе подобными, хотя эти подобные были только наполовину подобны ему. Как бы ни обстояло дело, ему никоим образом не грозило разоблачение. Ему даже сохранили звание капитана, лишь наложили взыскание.
Так как он происходил из военнопленных, а на своей родине был потомственным цуикумо – земляным пауком, специалистом по фортификации при дворе императора Убараки, то военная карьера в городе Думкидаё ему далась очень легко. Правда, он почему-то забыл прежние навыки по возведению укреплений, зато стал хорошим пехотинцем и быстро продвигался по службе.
Наверное, он бы так и прожил жизнь – не особенно задумываясь над ней, но его угораздило влюбиться без взаимности, и после страданий, тревог и разочарования, он стал посещать храмы, где и познакомился с хидзири – святыми монахами, которые составлял в стране Чу оппозицию. Они-то и открыли ему глаза на суть вещей и на власть Субэоса. Он не стал ярым оппозиционером, но задумался. Служба стала его тяготить, хотя он знал, что карабиды уходили в отставку только по старости, а значит, ему предстояло служить еще долгие годы. Посему свои обязанности он выполнял спустя рукава, без энтузиазма, зная, что другой судьбы у него быть не может.

***
Когда духи императора Тайра Томомори и братьев Минамото, Ёсицунэ и Ёримото, вывели их из харчевни и когда они, поплутав с коку по улочкам и перекресткам, спрятались в подвале, проникнув в него через щель в потолке, где светлое время суток коротали еще пара десятков духов и демонов, все трое, включая, конечно, Афра, стали брезгливо воротить нос от Язаки.
– Ну и угораздило тебя… – снисходительно заметил Натабура, не желая обижать друга.
Одни хонки – духи и демоны проявляли к нему некий скрытый интерес, который не могли превозмочь: роились и перешептывались, поглядывали с вожделением – вот бы обсосать! Благо еще, что среди них не было кровожадных додзи или охочих до падали бусо. Натабура стал уже волноваться. Однако до поры до времени они вели себя более чем скромно. Возможно, этому способствовал свет единственного окна на уровне земли. А возможно, дух императора Тайра Томомори и духи братьев Минамото: Ёсицунэ и Ёримото, рассказали, где лежит труп харчевника Мурмакаса. Некоторые из хонки рискнули пробраться в его дом, зная темные лабиринты крысиных нор.
Язаки был забрызган кровью с ног до головы. Хорошо, если бы сам, но он подал дурной пример не кому-нибудь, а Афра. Натабура не успел и глазом моргнуть, как пес пару раз азартно цапнул харчевника Мурмакаса за ляжку. Правда, бедняге уже было все равно.
Пришлось Натабуре выполнить обещанное. Она нашел веревку и сделал из нее ошейник, который надел на Афра, который, в свою очередь, тут же попытался содрать его с себя, но получил тумака. Отвернувшись, он расстроено утих, но на духов и демонов поглядывал, и порой в горле у него что-то булькало, что означало легкое раздражение.
– Давно бы так, – вздохнул Натабура и прислушался.
Город охватила паника. Слышались женские крики и ругань карабидов. Плакали дети. Выли собаки. Даже петух подал голос в соседнем дворе.
Язаки, который страшно-престрашно обиделся, выглянул в окно:
– О!.. ха-ха… – только и сумел вымолвить он. Глаза его округлились, и он даже повеселел, однако, опасаясь хонки, руки на всякий случай держал на пупке. Окровавленный боевой молот валялся в углу.
Натабура тоже поднялся. Прямо перед окном лежала крохотная площадь, от которой разбегались три улицы. Карабиды прятались за деревьями и в подворотнях. Стоило появиться мужчине, как они набрасывались на него с остервенением палачей и что-то засовывали в рот.
– Юка, посмотри, – сказал Натабура, – что происходит?
– Такое уже было, – ответила она, взглянув в окно. – Два года назад, когда появился рыжий дзидай, Субэоса испугался, что вслед за ним придут другие, и объявил всеобщую мобилизацию.
– И что?..
В темноте ее глаза сделались особенно глубокими, почти бездонными, и он подавил желание поцеловать их. Не здесь и не сейчас, почему-то решил он.
– Они заставляют их есть теперь уже не салат из жуков, а пасту, которую тоже называют «кыш-кыш».
– Действительно… – словно очнувшись, удивился Натабура.
Даже в Нихон, где власть императора была абсолютной, никто не додумался до подобных вещей.
Хватали только мужчин, и тех словно подменяли – человек некоторое время оглушено сидел на земле, потом, даже если он до этого сопротивлялся, послушно шел в казармы Карамора, чтобы стать гвардейцем Субэоса.
Отряды карабидов шныряли не только по улицам, но по домам.
– Сейчас придут и сюда, – сказал Натабура, глядя в потолок и тревожно прислушиваясь.
– Не бойся, – успокоил его дух императора Тайра Томомори, а духи братьев Минамото, Ёсицунэ и Ёримото, дружно закивали. – Этот дом принадлежит старейшине квартала Татино. Правда, он отсутствует, но сюда никто не сунется.
– На все превращения уходит от двух до семи дней, – сказала Юка, с удивлением рассматривая появившегося из переулка карабида, у которого доспехи санэ были еще мягкими, как кожа, а изменения личности не произошли в полной мере.
Новобранец еще что-то бормотал, а как только увидел карабидов, попытался спрятаться. Его тут же схватили и бесцеремонно поволокли в сторону Карамора. С ног несчастного слетели дзори, и через некоторое время какой-то предприимчивый карабид присвоил их.
– Субэоса действительно решил воевать, – хмыкнул Натабура. – Интересно, почему?
– Думаешь, из-за этого? – она тряхнула колчан, в котором лежала Карта Мира. – Но с кем?
– Неужели с Богами? – удивился он, припоминая все, что Юка ему рассказала.
– Боги Богам рознь, – кощунственно сказала она.
– Надо уходить, а то нас схватят, – еще больше забеспокоился Натабура.
– Куда? – удивилась Юка, кивнув за окно.
– У меня есть план, – сказал Натабура. А потом обратился к Язаки: – Тебе будут предлагать пасту типа мисо, но есть ее нельзя. Говори, что ты уже наелся.
– А если я кушать хочу? – спросил Язаки, шмыгнув носом.
– Превратишься в кабутомуши-кун – человека-жука.
– Я тебе не верю! – заявил Язаки. – Ты специально моришь меня голодом?! Я уже и так отощал, как… как… вот как он, – и ткнул пальцем в сторону Афра.
Афра приподнял голову. Все это время он спал, как младенец. Действительно, сквозь шкуру у него проступали ребра. Афра был просто худощавым, но не худосочным – мышцы веревками вились под кожей.
– Ладно, – согласился Натабура, невольно отворачиваясь. Язаки вонял все сильнее и сильнее. От одного этого могли быть неприятности с обитателями подвалов. – Поедим в первой же харчевне. Но что бы тебе ни предлагали, не ешь, в жука превратишься.
– Ладно, – проворчал Язаки, отвернулся и шмыгнул носом, – сам знаю.
На самом деле он отчаянно трусил и не хотел превращаться ни в какого жука. К тому же он незаметно украл горсть рё из мешка Мурмакаса и мечтал попробовать молочного поросенка, но ни с кем не хотел делиться. Поэтому и страдал, соображая, как реализовать свой план.
– До вечера нам здесь не досидеть, – прошептал Натабура, оглянувшись на хонки, забившихся в самый дальний угол – туда, где было меньше дневного света. И заметил, что полку нечисти прибыло: незаметно появились даэки – демоны ужаса, которые были опасны и для человека. Пока их насчитывалось трое, и вели они себя скромного, но к вечеру могли стать агрессивными. Конечно, это не демоны смерти с их челюстями, но тем не менее и их следовало остерегаться. Натабура подумал, что они проникли по крысиным норам, и ему стало не по себе. Кто еще заглянет сюда? Вряд ли он сможет в подвале вот так запросто вызвать колотушку дайкуку – пространство сжато и не на что опереться, а луны не видно, да и солнце, как назло, заслонено цитаделью, река далеко, а небо с дыню. Нет, драться в подвале себе дороже. В подвале не выиграть. Измором возьмут.
Дух императора Тайра Томомори и духи братьев Минамото: Ёсицунэ и Ёримото тоже заметно нервничали и жались к людям.
– Да, пора уходить, – согласилась Юка. – Афра!
Пес вскочил – легко и пружинисто, огляделся и заворчал.
– Вот что, таратиси кими!  – выступил вперед Натабура. – У меня есть охранный знак Удзи-но-Оса. – Он расстегнул воротник и показал кётэ. – Поэтому мы уходим тихо и спокойно, с уважением и достоинством.
Хонки обомлели – еще никто из людей не называл их уважаемыми господами. К тому же они имели весьма смутное представление о силе знака кётэ, а имени Удзи-но-Оса вообще не слышали, он на всякий случай большинство из них решили поостеречься и на рожон не лезть – чтобы убить здорового человека, им бы пришлось немало потрудиться, а трупов в городе и так хватало.
– Отлично, – понял Натабура. – Юка, возьми Афра.
Он подсадил ее, и она с Афра легко пролезла в окно. Выбралась, и он увидел ее встревоженное лицо и веселую морду Афра. Оба смотрели на него в ожидании – был такой момент, когда хонки могли броситься в атаку. Язаки едва все не испортил – начал суетиться, вылезая, они почувствовали слабость и подались вперед.
– Тихо, тихо… таратиси кими, – сказал Натабура, улыбаясь им. За мгновение до этого дух императора Тайра Томомори и духи братьев Минамото: Ёсицунэ и Ёримото исчезли, словно испарились. – Вот что я припас. – Он швырнул в сторону духов окровавленный боевой молот.
Убить хонки им было невозможно, но через мгновение, когда он снова посмотрел в угол, хонки, ссорясь, облизывали с молота засохшую кровь. Главенствовали, как всегда, демоны. Духи исподтишка протягивали корявые, сухие, как хворостинки, ручки.
Тогда Натабура, ухватившись за край оконного проема, рывком выскочил наружу, а Юка с Язаки помогли ему выбраться.
Через садики и тупички они вышли на соседнюю улицу и сразу столкнулись с отрядом карабидов числом не меньше десяти. Язаки сделал глупое лицо, оттопырив нижнюю губу и моргая, как подслеповатый, завел в обычной манере:
– Мы кабутомуши-кун, идем в ополчение… Мы кабутомуши-кун, идем в ополчение… Мы кабутомуши-кун, идем в ополчение… – и препаскудным голосом клянчил: – Дайте икорки, дайте икорки, ну дайте икорки – кушать хочется!!!
Он водил носом. Приплясывал. И Натабура стал беспокоиться, что его в действительности угостят «кыш-кыш». Единственный, кого он ввел в заблуждение, оказался Афра. По своей щенячьей наивности он поднял морду, долго вынюхивал воздух и начал ходить кругами.
Естественно, пасту ни Язаки, ни Афра карабиды не дали, а только шарахались, потому что Язаки был отвратительно забрызган кровью и еще чем-то серым, что висело на нем ошметками, от головы до ног, а Афра был чрезвычайно нахален в своей собачьей непосредственности.
Юка сыграла роль безутешной жены. Придерживая Афра за ошейник, она заголосила:
– Ой, на кого же ты меня бросаешь!.. – и все норовила повиснуть на Натабуре, который вышагивал, как настоящий гвардеец, и не отставал от Язаки:
– Послужим нашему Субэоса – главному наместнику Богини зла Каннон! Послужим нашему Субэоса