Р У С А Л К А
Здравствуйте. Меня зовут Андрей, и я парапсихолог. По определению мне следовало хотя бы приблизительно знать, чем же я всё-таки занимаюсь, но проблема в том, что я не знаю и уже не надеюсь узнать. Есть явления, которые, безусловно, надлежит фиксировать, даже классифицировать по каким-либо внешним признакам, даже строить гипотезы, опираясь по большей части на своё воображение, но знать точно, что является скрытыми первопричинами этих явлений и что из чего проистекает – нам не дано. И слава Богу, что я агностик, иначе давно бы сошёл с ума.
Ещё немного остановлюсь на моём отношении к религии. Я уверен, что со смертью ничего не заканчивается. Что же касается рая и ада… Мы оставляем какой-то след в жизни, пульсирующую цепочку воспоминаний. Вот этим мы и живём там, за чертой. Если воспоминания хорошие – можете считать, что вы в раю. Если плохие… Позитивная и негативная энергия. Энергия, энергия, энергия – от бога ли, от дьявола… Ну, и хватит об этом. Обратимся к фактам.
Ч А С Т Ь I
Глава 1
Вам, наверное, интересно знать, как становятся парапсихологами? Ну, сначала переживаешь клиническую смерть, затем начинаешь бояться луны, далее – себя, а потом, собственно, и становишься парапсихологом. По крайней мере, в моём случае всё произошло именно в такой последовательности (в цепь событий, однако, обязательно нужно добавить наличие двоюродного дядьки, психотерапевта и консультанта по широкому спектру психических аномалий, оказавшего в своё время немало услуг наглухо закрытому даже от своих спецотделу КГБ). С жизнью я чуть было не расстался довольно глупым образом, когда в ходе затянувшегося пикника ночью полез с перепою купаться, разругавшись насмерть с моей тогдашней любовью. Пьяная злость завела меня далеко вглубь обширного водоёма, а потом бросила одного. Какое-то время я продолжал орать и барахтаться, потом мне это надоело, и я пошёл ко дну. Однако лодка со спасателями была уже рядом, меня успели-таки словить за волосы и вытащить на поверхность, тогдашняя любовь сделал мне искусственное дыхание, я проблевался и остался жить. Любопытно, что в ходе всей этой суматохи уже на берегу не досчитались одного из спасателей, и лежало бы на мне клеймо убийцы на всю оставшуюся жизнь, но он вскоре кое-как приплыл. Всё, что я помню после того, как начал опускаться на глубину, так это отчётливое ощущение засасывающей меня воронки, в конце которой вроде бы и был какой-то просвет. Не бог весть что, однако вполне достаточно для вереницы постоянных кошмаров и начавшейся было дружбы с полной луной, пока как-то раз у меня не возникло полное ощущение, что лунная дорожка тоже принялась меня засасывать. Тут настала очередь дядьки. Довольно быстро он обнаружил, что я каким-то неведомым образом могу свободно изъясняться и писать на нескольких неподдающимися расшифровке древнеассирийских наречиях, и моя судьба была решена. Дядька сделал себе имя в широко открытых кругах, а я в благодарность за это получил работёнку, о которой только может мечтать сумасшедший. Я сам стал заниматься сумасшедшими.
Вскоре я познакомился с Кириллом. Он был старше меня и опытнее в подобного рода времяпрепровождении, но старался этого не показывать и если и пытался поучать, то действительно в случае необходимости. Как он оказался в команде, я точно не знаю - краем уха слышал только, что его сестру заманили в секту, он пытался её спасти, не смог, чуть не погиб сам, потом его покружило-понесло, и принесло в наш вечно закрытый при любой власти и режиме институт. Первое наше с ним дело касалось тучного дядьки, покусанного за самые разные места; дядька утверждал, что кусает его какая-то злобная тварь из снов. Фильмы про славного Фредди Крюггера уже нашли свой устойчивый круг поклонников в видеопрокатах, и я, зелёный и наивный, несмотря на все свои прежние разборки с подсознанием, отнёсся к его рассказам весьма скептически, за что и был покусан той самой тварью за разные места, а лёгкий шрам на кончике носа до сих пор служит мне напоминанием о былом скептицизме. Кирилл до того был покусан уже не раз, и после депортации твари в бог знает какие области тьмы отделался лишь незначительными царапинами.
После разбора полётов мы подружились, главным образом для того, чтобы отчаянно зарубаться друг с другом на самые разные темы. Стоило одному высказать свою точку зрения, как другой тут же вставал к ней глухую оппозицию, изощрённо ища слабые места в доводах приятеля. Так, после брошенной мимоходом Кириллом фразы, что гомосексуализм – это сугубо противоестественное явление, я тут же кидался в атаку:
- Да в чём они виноваты-то? Такими уж родились.
- Ничего подобного! Это раньше они такими рождались, а теперь уже есть целая гомосексуальная культура, которая таких и порождает.
- Ну и что тут противоестественного? Пусть живут, как хотят.
- Да они другим мешают жить! Рушится гармония мужского и женского начала, когда мужское оттенено женским, и наоборот. Мужчины стали вести себя вести, как бабы, а про последних и говорить нечего. Белая раса вырождается, а этим скоро браки разрешат заключать, чтобы усыновлять детей и делать из них гермафродитов.
- Да вы, батенька, гомофоб…
- Я просто хочу, чтобы это всегда оставалось исключением, а не нормой.
Или вот я, в расслабленном состоянии, после пары рюмашек горькой, задумчиво ронял:
- И как это большевики гражданскую войну выиграли? В голове не укладывается…
Кирилл немедленно закипал:
- Что там у тебя не укладывается? Они для этого к власти и пришли, чтобы Россию в крови утопить. Пока офицерьё государя императора оплакивало да мужичков взбудораженных пороло, они вешали и стреляли, стреляли и вешали… И тех и других. Да ещё целыми семьями. А Европа руки потирала: пусть азиаты друг дружку поизведут, чем меньше их останется – тем лучше… Сволочи цивилизованные.
- Угу. И именно этой сволочью ты, как настоящий русский со времён Петра I, и хотел бы стать. А вместо этого учишься у азиатов вспарывать животы. Другим. Нет?
- Да пошёл ты…
И так далее.
После гибели Олега Борисовича Кирилл занял его место, фактически стал моим боссом и немедленно поручил мне курировать лешего, которого сделали егерем заповедника, отобрали фуфайку и облачили в подходящий камуфляж. Куда-либо переезжать он отказался категорически. В самом заповеднике после отбытия фольклорных персонажей стали стремительно происходить природные катаклизмы: быстро затянулось озерцо, рассосалось болото, исчезли дубы-колдуны – только хвойная чащоба и осталось, разрастаясь и мрачнее день ото дня. Лешего это вполне устраивало. Когда бы я ни приехал, он всё сидел на ступенях своей избушки, посасывал подаренную мной трубку и созерцал приближение хвойных лап. Разговаривать он стал мало, бражничать бросил совсем, поясняя, что теперь у него получается одна лишь сивуха, и гостям особой радости не выказывал. Он словно бы ждал чего-то, прислушиваясь к скрипу деревьев, какого-то знака, которого всё не было и не было. Мы провели с ним немало мудрёных тестов в надежде запротоколировать его сказочную сущность, но всё без толку. Сказочно в нём не осталось ни на грош. А всё, что осталось, никого удивить не могло.
Весной он вдруг заболел и умер. А летом в Чёрном море поймали русалку.
Глава 2
Когда мы с Кириллом вошли, Аделаида Ивановна принимала скромных размеров напичканную всяким импортным оборудованием ванну, и мы немного понаблюдали за тем, как она беззаботно щёлкает различными кнопками и рычажками и немало радуется, если эффект от этого совпадает с её ожиданиями. Увидев нас, она тут же заулыбалась и кокетливо стала прикрывать грудь пеной, что у неё, впрочем, плохо получалось. Признаться, я почти и не запомнил русалку тогда, сразу после памятного боя в заповеднике, среди изобилия других диковинных персонажей, и сейчас около минуты просто смотрел, чувствуя, как сладко-тревожно начинает заходиться в груди от прозрачной беззащитности её серо-зелёных глаз и мощных сексуальных импульсов оголённого тела. Грудь у Аделаиды Ивановны была идеальной, такой, какая нравится всем мужчинам (независимо, что они там пытаются говорить вслух о своих любимых размерах), за исключением, естественно, исключений среди самих мужчин. Распалённое воображение тут же пыталось дорисовать подходящую этим формам безудержной женственности картину и другой части тела, но тут же, несколько сконфуженное, быстро отступало перед реальностью, ибо все сладкие изгибы ниже чуть полноватой талии скрывала осклизлая на взгляд - и, безусловно, на ощупь – чешуя, образуя рыбий хвост, увенчанный акульим плавником.
Разглядывать себя русалка позволяла спокойно.
-Ну, насмотрелись? – весело произнесла она характерным голосом искушённой соблазнительницы. – Ладно, этот молодой человек дырку на мне взглядом жжёт, ну а ты, Кирюша, что? Али забыть успел?
И весело засмеялась.
- Забудешь вас тут… - несколько смущённо буркнул Кирилл, а потом и сам засмеялся. – Здравствуйте, Аделаида Ивановна! Хорошо выглядите - признаться, ванна вам к лицу лучше, чем канцелярский стол с бадьёй.
И они принялись болтать как старые знакомые после долгой разлуки, перебивая друг друга шуточками и хохотками, пока вдруг в разговоре не повисла неловкая пауза после одного из вроде бы безобидных вопросов Кирилла.
-Ну, ладно… - выдохнул шеф. – А расскажите-ка нам лучше, любезная, как это вас угораздило такой переполох в Чёрном море организовать? Не скоро ведь люди там успокоятся.
Что было – то было. Аделаида Ивановна материализовалась днём недалеко от берега аккурат возле группы отдыхающих на катамаранах, заставив тех быстро крутить педали и истошно вопить. За кого её первоначально приняли, выяснить нам толком потом так и не удалось, но похоже, что всё-таки за тигровую акулу. Из объяснений одного из потерпевших следовало, что это было «нечто белое и с хвостом», а это, безусловно, относится и к описанию тигровой акулы тоже. Не ожидавшая сразу же оказаться в центре внимания русалка ушла вглубь и попыталась раствориться в морской пучине, однако сказался недостаток практики, заставлявший её частенько подниматься на поверхность и жадно глотать ртом воздух. Вскоре её уже эскортировало плотное кольцо катеров и скутеров; люди на них быстро осознали необычность происходящего, судя по долетавших до ушей русалки возбуждённым выкрикам: «Да это же голая баба! И с хвостом, с хвостом – во даёт!» Вскоре Аделаида Ивановна устала, перевернулась на спину и принялась мирно покачиваться на поверхности, поигрывая пресловутым хвостом, надеясь на разумный контакт. Контакт состоялся уже в дельфинарии, куда её поместили после отлова сетью какие-то волосатые и очень уверенные в себе дядьки, не преминувшие поинтересоваться: «Слушай, ты кто вообще будешь, а?» Аделаида Ивановна непринуждённо отвечала, что она – явлении природы, и что ей нужен Кирилл. «Какой-такой ещё Кирилл? Мужик твой? С хвостом тоже?» «Нет, - терпеливо поясняла она. – Он не мой мужик, и он без хвоста. Он добрый и умный, хотя и несчастный. И красивый. У вас что тут, много таких Кириллов?» Разум аборигенов с такой задачей не справился, и ввиду отсутствия Кирилла Аделаиду
