генерал смотрел и на Бараско, когда тот порол чепуху. Ведь Бараско не всегда был свят. На монументальном лице генерала невозможно было прочесть никаких эмоций, кроме радения за родину. Должно быть, чин обязывает, цинично думал Костя, потихонечку и незаметно пьянея.
– Я лично склоняюсь к теории лазера, – заявил Бараско, ничуть не тушуясь и вылавливая из борща куски свинины пожирнее.
– Почему? – спросил генерал Берлинский.
– Потому что – ясно и понятно, и думать не надо. Отец Анисим стоял на траектории луча. Погиб случайно.
– Случайно он погиб в обоих случаях, – высказался Костя, снова покраснел и дал себе слово только молчать и слушать.
– Да… – задумчиво сказал генерал, наливая холодную, как лед, водку. – Только нам от этого не легче. Я к чему это все рассказываю. Вам, – он посмотрел на Костю, – надо будет опасаться всех вспышек. Впрочем, мы вам подберем соответствующее оборудование, которое, если не думать за вас будет, то, по крайней мере, предупреждать обо всем необычном, в том числе и об аномальных магнитных полях.
– Подождите, подождите, – неуверенно сказал Костя, – я еще не согласился.
В знак протеста он даже отодвинул от себя тарелку с пельменями, от которых шел умопомрачительный запах мясного бульона, специй и уксуса. Но вкуснее всего пахла горячая сметана. В общем, Костя был не против все это умять, а хорохорился для вида, сознавая в глубине души, что деваться ему некуда.
– Ну, а кто пойдет? – спросил Ред и посмотрел на него с укоризной. – Кто? Вот представь себе: некому на всем белом свете, кроме тебя!
Костя не мог себе этого представить. Не получалось. Голова была забита обрывками воспоминаний, смутными ощущениями, а еще он почему-то подумал о Лере. Больше всего ему хотелось очутиться рядом с ней и перекинуться парой фраз. Все высокие чувства о родине, о долге, о чести его почему-то не волновали. Да и существовали ли они вообще?
В комнате повисла гробовая тишина.
– Вот видишь… – добавил Ред Бараско. – «Анцитаур» только у тебя… – и осуждающе покачал головой, как будто Костя не хотел ни с кем делиться этим самым «анцитауром».
Хотел Костя напомнить, что «анцитаур» сам выбрал его и что избавиться от него невозможно, как от судьбы, но не стал. Ред и так об этом знал и наверняка просветил генерала.
– Кажется, только у меня… – обреченно согласился Костя и посмотрел на генерала, ища поддержки. Ведь должен же он понимать, что все это авантюра. Танки не прошли, а я разве пройду? – подумал он, ощущая, что его загоняют в угол. – Может, поищут кого-то другого? Ведь там же… Если это так круто, и вся бригада?.. А я один разве справлюсь. Глупость ведь! Глупость!
Но генерал Берлинский сделал вид, что не понял его:
– Я и говорю, сведем риск к минимуму. Подберем вам «умное» обмундирование…
И снова Костя его уже не слышал. Разумеется, он знал кое-что о такой технике. Она была настолько продвинутой, что еще «не пошла» ни в армию, ни в спецвойска. В последних она, может, и была, но об этом никто не говорил, потому что вероятный противник не дремал. Только поможет ли она в Кремлевской Зоне, где плавятся даже танки?
– Если только передавали энергию по лазерному лучу, – заметил генерал как ни в чем не бывало, – то должен быть приемник энергии. Естественно, все версии были отработаны. Но приемника энергии мы так и не обнаружили.
– А может, он носил временной характер? – предположил Ред, тоже уводя разговор в другое русло.
Черт, подумал Костя, точно упекут в Зону! Они уже сговорились!
– Все может быть… – философски согласился генерал и вздохнул, как больной пес. – Вопрос, временная ли Кремлевская Зона или нет, решался на самом верху и так и не был решен. Нет такого опыта ни у экспертов, ни у правительства. С подобной комбинацией условий страна столкнулась впервые.
Костя моментально протрезвел. Эдак меня женят без моего согласия, понял он и набрал в легкие воздух, чтобы выразить протест, но генерал Берлинский снова включил проектор, и Костя увидел на экране снимок Кремля из космоса, то, чего не было в Интернете: коробки сгоревших танков Т-134, сбитые К-64 и Ми-58 прямо в Тайницком саду, разрушенные мосты со стороны Кремлевской набережной и выгоревший Арсенал, который сгоряча расстреляли свои же. Больше всего танков было на Кремлевской площади. Военные почему-то решили нанести главный удар через Спасские и Никольские ворота.
– Ближайшая к нам – Угловая Арсенальная башня, – сказал генерал. – Но мы думаем, что там и труднее пройти, и что вас там наверняка будут ждать.
Кто меня там будет ждать? – думал Костя. Кто вообще знает, что я иду?
– А почему не видно тел? – спросил он, с жадность разглядывая фотографию.
– Были тела, – казалось, через целую минуту отозвался генерал Берлинский, – а потом пропали. Этот район вообще стал странным. Мы отключили электроэнергию, но по ночам в окнах Большого Кремлевского дворца горит свет и видны тени. Непонятно, кто там ходит. По очертаниям – люди, а так, кто его знает? Днем слышен колокольный перезвон, но звонарей не видно. А вообще, Кремлевская Зона, в отличие от других Зон, не просматривается. Мы вообще, подозреваем, что нам вывешивают картинку. А что за ней, мы не знаем. Поэтому и просим тебя – сходи, пожалуйста?! Сделай что-нибудь!
Костя совсем пал духом. Не хотел он идти в Зону один. Вот если бы с кем-то... Костя подумал о Бараско и даже с хитрецой посмотрел на него. Ред демонстративно отвернулся в знак того, что не одобряет позицию друга. На лице у него было написано: «Я не я и хата не моя». Гад! – подумал Костя. Бросил одного! А еще черный сталкер!
Генерал поднялся:
– Ну все! На посошок, и пора отдыхать. Сейчас вас отведут в апартаменты. А завтра мы с вами встретимся. Утро вечера мудренее. Но должок за вами…
«Какой?» – хотел спросить Костя, но промолчал.
Они выпили по полной, и Костя обреченно поплелся вслед за Редом. Нет, один я не пойду, ворочал он мыслями. Что я дурак? С Редом пойду, а один – нет! Потому что я ничего не умею, потому что меня сразу укокошат. А «анцитаур»?! Что это за штука?! А?! Нашли простака! Камень судьбы подсунули! Больше он ни о чем не думал, потому что враз опьянел и переставлял ноги чисто автоматически, стараясь не потерять из поля зрения спину Реда. На автопилоте зашел в номер, увидел широкий велюровый диван, рухнул плашмя на него и провалился в пьяный сон.
Ночью он проснулся от страшной жажды и долго не мог понять, где находится. Шарахался в темноте, пока что-то не опрокинул, и только после этого нащупал дверной косяк, а возле него – выключатель. Зажег свет и сообразил, куда попал. Большая комната, оклеенная темно-синими, почти черными бархатными обоями, с тяжелыми гардинами на окнах, была обставлена мебелью на гнутых ножках. Телевизор во всю стену. Аквариум, как бассейн, в котором плавали сонные рыбки. На стенах – картины маслом в золоченых рамах. Диван, на котором спал Костя, вообще показался ему сплошным антиквариатом. Стеклянный бар, забитый под завязку и подсвеченный изнутри разноцветными огнями. От вида водочных и коньячных бутылок Косте сделалось плохо, во рту появился кислый привкус. Он выполз из комнаты, как водолаз их трюма, и обнаружил справа от прихожей ванную. Припал к крану, и вода в нем показалась ему самой вкусной в мире. Тяжело фыркал, как тюлень, и думал о своей непутевой жизни. Больше никогда, никогда… никогда не буду пить, клялся он, поливая себе голову из душа. Капли воды стекали по груди и казались ему горячими, как кипяток. Захотелось залезть в ванну с холодной водой, но он вовремя передумал, а то бы так и уснул от удовольствия. На обратном пути обнаружил на полу куртку Бараско, постоял над ней, как над покойником, соображая, что к чему. Из соседней комнаты доносился мерный храп Бараско. Костя вытащил из кармана куртки смартфон и пошел к себе.
– Алло… – сказал он хриплым от волнения голосом, понимая, что только в пьяном виде может отчебучить что-то подобное – это я… и я… я… я тебя люблю! Не перебивай меня, иначе я забуду…
Она что-то ему залепетала о том, что волнуется, что он ушел так быстро, что бесконечно долго не звонил, но он ее перебил и сказал:
– Слушай… я страшно пьян… Я устал бороться и сейчас усну. Но перед этим хочу тебе сказать следующее. Если ты меня будешь ждать, то я вернусь!
– Откуда? – спросила она. – Где ты?! Что происходит?!
– Не спрашивай. Я сам не знаю. Но я вернусь!
– Хорошо, я буду ждать, – сказала она. – Только ты обязательно вернись.
– Я вернусь! – пообещал он. – Слово даю! – и отрубился.
Глава 3
Ошибки молодости
Его снова разбудил Бараско. На этот раз он держал в руках не пистолет, а бутылку пива, из горлышка которой лезла непокорная коричневая пена.
– Будешь?.. – спрашивал он, покачиваясь, как уличный фонарь на ветру. – Будешь, или нет?..
В окна струился дневной свет. Часы в деревянной раме на стене показывали десять утра. Пучеглазые вуалехвосты в аквариуме тыкались мордами в стекло. Бараско был в майке, трусах и в носке на одну ногу. Правая рука у него уже сносно двигалась, а глаза были пьяные-пьяные, аж стеклянные. Переживает, наверное, умилился Костя, прощая в этот момент Реду все-все его прегрешения, грубость и высокомерие черного сталкера.
– Давай… – Костя сел, расставив для равновесия ноги, и в одни присест влил в себя содержимое бутылки. – Фу-у-у… – выдохнул пивной воздух. – Что же мы так напились с тобой вчера, Елизарыч?
У него возникло чувство, что они снова в Чернобыльской Зоне, и все хорошо, как прежде, когда они дружили.
– Как что? – Бараско стоял враскорячку, стараясь сохранить равновесие и одновременно изучая содержимое бара. – А у тебя здесь лучше – выпивки навалом… рюмочки всякие... Проводы были! – хищно улыбнулся он, меняя тон на коварный и подленький.
– Чьи?!
– Твои, – насмешливо ответил Ред, выпрямляясь и рассматривая картины в дорогих багетах.
– Куда?! – Костя посмотрел на него, как на сумасшедшего.
В голове у него мелькали предположения одно страшней другого: в армии он уже служил, на войну не собирался, жениться – тоже, разве что на Лере, но это еще не факт, может, она не согласится.
– В Зону. Куда еще? – как о свершившемся факте сообщил Бараско, выбрал бутылку покрасивее и свернул ей колпачок. – Ну давай опохмеляться.
Он нашел в баре две хрустальные рюмки и подул в них.
– Я не хочу… – сказал Костя, с трудом припоминая события вчерашнего вечера.
Неужели я согласился? – никак не мог вспомнить он. Неужели?.. Вроде закусывал. Помню, что звонил Лере. Помню, что плохо было. А больше ничего... Ни-ни… От этой мысли ему стало легче. Значит, не наделал глупостей.
– Да ты не дергайся, – успокоил его Ред. – Звонил генерал, мы свободны до обеда. Что-то в Зоне произошло, он и укатил. Может, он вообще сегодня не явится. Гуляем! – и так плюхнулся в антикварное кресло, что оно жалобно отозвалось протяжным стоном, а сам Ред едва не вывалился из него.
Словно в подтверждении его слов далеко-далеко что-то грохнуло и покатилось эхом через весь город и пригороды. Посуда в баре издала мелодичный звон.
– Нет, – сказал Костя, не обращая внимания. – Не больше одной. Да и закусывать нечем.
– Хорошо, что напомнил. Айн момент! – Бараско, не очень расторопно избегая углов, метнулся к себе и через мгновение появился с банкой черной икры. – Что
