Глава десятая.
1
Проходили день за днем, но горечь утраты не покидала семью Орловых. Жизнь продолжалась, но уже не было того радостно-приподнятого настроения, которое сопровождало все время, пока они ожидали рождение внучки. И эта утрата, почему-то, внесла разлад в отношение между молодыми. Обычно любая беда, пришедшая в семью, сплачивает, сближает, что дает возможность легче пережить горе. А у Орловых получилось наоборот. Илья с Ирой не только не сблизились, а с каждым днем все больше и больше отдалялись друг от друга, и через полгода после смерти дочки, разошлись.
Виктор с Валентиной тяжело переживали развод детей, но повлиять на их решение не могли. После развода Ира ходила грустная, неразговорчивая. Несколько раз пыталась поговорить с Ильей, надеясь на возобновление отношений, но безрезультатно. Видя ее состояние, родители старались не докучать ей советами и наставлениями. Они верили в то, что дочка самостоятельно справится со своими проблемами. Да и зачем лишний раз волновать и тревожить ее.
Однажды Ира вернулась домой веселая, чем порадовала родителей. Наконец-то она сбросила с себя груз тоски и переживаний! Удивляясь этой внезапной перемене в настроении дочери, ждали объяснений.
- Я была у врача, - загадочно улыбаясь, заговорила Ира. – У меня будет ребенок.
Виктор с Валентиной не знали, что им делать, радоваться или огорчаться?
- Как ребенок? – удивилась Валентина. – Давно?
- Два месяца.
Опешившие родители молчали.
- Ну, и что же ты думаешь делать? – спросил Виктор.
- Рожать.
- Без отца?
- Да.
- А может, все-таки, сообщишь Илье, что ты беременна? – сказала Валентина. – Может он передумает и вернется.
- Зачем? – возразила Ира. – Он свое слово сказал. Да к тому же, говорят, встречается уже с какой-то девушкой.
- А ты не думаешь о том, что это могут быть только разговоры.
- Какие разговоры? У них уже свадьба назначена.
- Ну, что ж, - сказал Виктор. – Раз судьба решила возместить нам потерю Машеньки, значит, так тому и быть…
С этого момента для Виктора с Валентиной вновь начались счастливые дни ожидания. Оберегая дочку от тяжелой работы, старались все делать сами. К концу беременности, чтобы избежать всяких неожиданностей, уговорили Иру лечь в больницу, для сохранения беременности. И вот, наконец, наступил долгожданный момент. В положенное время родилась девочка! Можно было подумать, что судьба действительно сжалилась над ними и возместила потерю первой внучки. Счастливые дедушка с бабушкой были очень довольны и благодарны ей за тот подарок, что она преподнесла им двадцать пятого декабря, в канун Нового года.
2
- Орлов, тебя к телефону! – услышал Виктор голос и встал из-за стола, где вычитывал гранки.
По длинному коридору фабрики он пошел в цех готовой продукции, где стоял непрерывный гул машины "Темп", выпускавшей книги-брошюры. У стены, за небольшим барьером стоял стол с сидящей за ним женщиной. Рядом с ней стоял телефон, и лежала трубка. Виктор поднял ее и, прижав плечом к уху, произнес:
- Алло, я слушаю.
- Витя, - услышал он дрожащий голос жены. – Скорее иди домой, у нас беда.
- Что случилось?
- Лена слепая!
- Как слепая? – воскликнул Виктор и почувствовал, как пол плавно уходит из-под ног. – Совсем?
- Нет, на один глазик, - словно издалека, услышал ответ жены.
- Сейчас приеду, - поспешно сказал он и положил трубку.
Лидия Александровна, начальник наборного цеха, без возражений отпустила Виктора. Всю дорогу домой он ехал, не замечая ничего вокруг. В голове постоянно вертелся один вопрос. Как же так? Ведь Леночке шел четвертый месяц, и ничего подозрительного они не замечали. Девочка была активной, реагировала на приближение к ней, все было нормально, и вдруг…
Жена с дочкой встретили его со слезами.
- Рассказывайте, что случилось? – попросил Виктор, раздеваясь.
- Сегодня утром Ира одевала Лену и в зрачке, на правом глазу, заметила белое пятнышко, - объясняла Валентина. – Пошла к глазному врачу, а та сказала, что у Лены врожденная катаракта, и этим глазиком она ничего не видит.
Виктор подошел к внучке. Она лежала на диване, смотрела в потолок, сучила ножками и весело бормотала. Наклонился над ней, он внимательно осмотрел ее глаза и на правом зрачке заметил белесое, еле заметное пятнышко. "Неужели от этого крохотного пятнышка зависит зрение девочки?" – подумал Виктор и, поцеловав девочку в лоб, попросил Иру:
- Возьми Лену на руки, прикрой ладонью левый, здоровый глаз и подойди к окну.
Ира так и сделала. Когда яркий свет солнца коснулся лица девочки, она зажмурилась.
- Смотрите! - обрадовано воскликнул Виктор. – Она закрыла глаз! Значит не совсем он слепой. Что-то видит, по крайней мере, на свет реагирует.
Этот несложный эксперимент, немного обнадежил Орловых, и они начали советоваться с врачами, которые в один голос рекомендовали оперировать.
- Иначе, - говорили они, - от малого доступа света, глаз будет отставать в развитии и со временем, глаза будут отличаться друг от друга. Сейчас делают искусственные хрусталики, которые гарантируют почти стопроцентное зрение. Так что не теряйте времени и поезжайте в Москву.
Галина Борисовна, навестившая Орловых, обращаясь к Виктору, проговорила:
- Почти двадцать лет я наблюдаю за вашей семьей, Виктор Тихонович. Наблюдаю и поражаюсь. До каких пор судьба будет испытывать вас? Уже, кажется, все вы испытали, все перенесли, пора бы и угомониться, а она не успокаивается, и вновь наносит удар.
Виктор тяжело вздохнул и сказал:
- Помню, когда я был маленьким и часто приходил домой в слезах, в синяках и ссадинах. Бабушка, успокаивая меня, говорила: «Ты, внучек, не плачь. Это значит, Бог любит тебя. А кого он любит, того и наказывает». - Если верить словам бабушки, Бог нас и наказывает, любя...
Более месяца ездил Виктор в Москву. Побывал во всех глазных институтах, разговаривал с ведущими хирургами и везде получал отказ. Даже в институте Федорова, на который Орловы больше всего надеялись, их не взяли.
- Во-первых, - сказали они, - врожденная катаракта практически не лечится, а во-вторых, мы оперируем детей, начиная с пятилетнего возраста.
Виктор был в растерянности. Что делать? Ждать пять лет? Но за эти годы, если верить врачам, глаз отстанет в развитии и тогда уже действительно поздно будет! Как потом объяснить внучке, когда она вырастет, почему они не сделали все возможное и невозможное, чтобы вылечить ее? Оставался институт имени Краснова, в котором Виктор еще не был, а значит оставалась и последняя надежда. Хотя и маленькая, но все же надежда.
Его принял профессор-офтальмолог Алексеев. Небольшого роста мужчина, по всей вероятности, казах по национальности, сидел и внимательно слушал.
- Я в отчаянии! – говорил Виктор. – Если и вы откажете в помощи, то я просто не знаю, что нам делать!
Профессор улыбнулся.
- Да нет, как раз наоборот. Год назад в нашем институте разрешили оперировать детей, начиная с грудного возраста. Так что не стоит отчаиваться.
- Значит, это экспериментальные операции? – поинтересовался Виктор.
- Можно и так сказать.
Виктор задумался. Стоит ли рисковать и проводить эксперимент над ребенком? Еще неизвестно к чему он приведет.
- А сколько таких операций у вас было?
- С момента разрешения мы прооперировали более тридцати детей.
- И каковы результаты? – не унимался Виктор.
- Во всех случаях они - положительные.
Виктор вновь задумался. Что делать? Ведь от его решения сейчас зависит судьба внучки.
Алексеев вновь улыбнулся.
- Я вижу, вас напугало слово "экспериментальные", и хочу заверить, что любая операция экспериментальная, независимо, взрослый это или ребенок.
- И сколько времени длится операция?
- Немного.
- Под местным обезбаливанием?
- Нет. Под наркозом.
- Но, он ведь может повлиять на ребенка?
- Об этом не волнуйтесь. Разновидностей наркоза очень много, и подбирается для каждого ребенка индивидуально.
- А есть ли какие гарантии, что ребенок будет видеть?
- Это зависит от степени заболевания. Они бывают разные. В некоторых случаях гарантируется стопроцентное зрение, а в других, если родители склонны к близорукости, это может сказаться и на ребенке. Но, чтобы сказать вам что-либо определенное, мне нужно видеть его.
Тут Виктор вспомнил своего отца, Тихона Яковлевича, который когда-то предлагал хирургу отрезать ему руки и пришить сыну. Сделать это помешал барьер несовместимости. Но ведь с того времени прошло очень много лет, и, возможно, врачи уже нашли способ преодолеть этот барьер. Пусть возьмут его хрусталик и пересадят внучке. Если хрусталик нельзя, пусть берут весь глаз. Виктор был готов отдать не только глаз, но и всего себя по частям, лишь бы исправить ту ошибку, которую допустила природа по отношению к ней. И Виктор спросил:
- Профессор, а нельзя ли мой хрусталик пересадить внучке? Ведь мы, как-никак, близкие родственники, а значит больше шансов на положительный исход анализов и операции.
Алексеев удивленно взглянул на Виктора.
- В практике офтальмологии такие случаи были, - сказал он. – Но в моей практике вы первый, кто предлагает такую услугу. В принципе это возможно, но, как хрусталик взрослого человека втиснуть в глаз ребенка? Разница в размерах очень велика.
- Опять это "но", - отчаянно проговорил Виктор. – То барьер несовместимости мешает, то размеры не подходят. И что нам делать?
- Привозите ребенка.
- Когда?
- Как вам будет удобно, хоть завтра…
Не теряя времени, Орловы начали собираться в Москву. Валентина нервничала.
- Такой маленькой крошке и наркоз. Я вот страдаю после него.
- Не волнуйся, – сказал Виктор. – Меня заверили, что это безопасно.
- Будем надеяться, - вздохнула она.
В институте Лену с Ирой повели в кабинет для обследования, а через некоторое время Ира вернулась одна.
- А Лена где? – спросила Валентина.
- Ее забрали, чтобы сделать замеры зрачка.
В ожидании Орловы сидели в вестибюле. Время, как всегда в таких случаях, тянулось очень медленно. Наконец, девочку принесли. После наркоза она продолжала спать.
Вышел Алексеев.
- Поразительно! – сказал он. – Наркоз почему-то не действовал на вашего ребенка. Дозу пришлось увеличить в два с половиной раза. В своей практике я впервые встречаюсь с таким феноменом.
- Это плохо или хорошо? – спросил Виктор.
- Пока ничего определенного сказать не могу, - ответил профессор. – А вот насчет гарантий, что вы интересовались
-под местным обезболиванием? - правильнее будет.