Ультимус (2/5 от книги Отражение)

фильтр сигареты.
– Слушай, Сергеич, – отозвался сержант, подходя ближе; – Там баллоны газовые стоят прямо за воротами – вторую половину не откроешь. Объясни, на кой хрен так АЙ!
Лестница выпал из рук на землю. Старшина смотрит, как юнец запрыгал на одной ноге, захромал.
– Гвоздь, твою мать! Зараза...
Бедолага скукожился, выворачивая ногу чтобы увидеть подошву – из нее торчит половина гвоздя.
– В мясо вошел? – спросил старшина.
– Да-а… Аха!..
Сержант взялся за шляпку и выдернул бурый стержень.
– Вот скотина!
– Поздравляю. Теперь тебе надо колоться от столбняка.
– Сначала здесь разберемся. Да тут до хрена гвоздей раскидано! Ты сам тоже под ноги смотри.
Рожки лестницы стукнули в оконную раму; старшина полез первым. Четвертая перекладина, – когда на нее наступил ботинок полицейского, – лопнула. Грузный мужчина провалился, ударился позвоночником, упал на фундамент. Так, как он начал материться – таких слов сержант еще не слышал. Но смешно не было – он раньше никогда не видел, чтобы Сергеич корчился от боли.
– Сергеич… Смех смехом, но тут какая-то срань творится. Мы такими темпами поубиваемся насмерть.
Старшина отряхнулся; снова полез наверх. Следом отправился сержант.

– ХАААААА!
Сергеич склонился над мужчиной – тот стоит на карачках; посвятил фонариком на глаза безумца, присвистнул.
– Слышь, Колька, этот бедолага себя к полу прибил…
Сержант спустился с подоконника, осторожно ступая на раненую ногу.
– Шизик. Надо поискать женщину в доме.
– Успеешь, герой-спаситель. Скорую вызывай для начала. Давай по протоколу.
Сержант достал рацию…
– Дежурный, как слышно?
…и стал осторожно перемещаться по комнате.
– Слышно.
– Врачей присылай. Пусть они парней покрепче отправят, а не тетушек. Тут псих. Возможно буйный.
– Принял.
Динамик прошипел и замолчал. Коля успел осмотреть смятую постель, заметил на полу инструмент, которым душевнобольной пригвоздил себя к паркету. Кроме хозяина – в комнате никого нет.
– Сосед-то набрехал! – заявил старшина.
– В смысле? – лучом фонаря напарник ищет на стенах включатель люстры.
– Мужик с двумя руками, а не с одной. Хотя погоди-ка… – он стал наклоняться.
Рука в кожаной перчатке метнулась вперед, схватила старшину за горло. Полицейский закряхтел; не задумываясь, уперся ботинком в плечо сумасшедшего и толкнулся; срывая тому ладонь с гвоздя. Сергеич отскочил от душителя… но не избавился от смертельной хватки. Хрипя, растрачивая последний вдох, он повернулся к напарнику; на шее повисла оторванная рука. Сержант направил луч света на протез – застал момент, когда механический кулак сжался, и кадык лопнул как сырое яйцо. Старшина упал на колени; через растянутую секунду – лицом в пол.

Черная рука выметнулась из-под бездыханного тела. Как тарантул, она семенит к сержанту, стуча по полу пальцами. Человек схватился за кобуру, но протез успел залезть на лодыжку; и сжать кулак.
– А-А-А!
Нога подломилась, и Коля упал; рука стала заползать по брюкам. Он животом почувствовал тяжесть протеза и ухватился за обрубок предплечья, как за хвост питона. Рука вытянулась рывком; пальцы черной перчатке растопырились пред лицом, словно пасть кобры. Но не достала; и тогда извернулась на локтевом шарнире, чтобы схватить сержанта ниже запястья.
Коля успел лишь набрать воздух для вопля.
– А-А-А-А-А!
Из последних сил он отдернул свою треснувшую руку, свободной – схватил пистолет, и направил в механический кулак, как в голову монстра; черные пальцы разжались и сцепились на стволе. Металлический затвор сплющился. Если сейчас нажать курок – пистолет взорвется.
Коля выбросил его вместе с повисшим протезом. Они исчезли в тени, громко ударились об стену; и вновь затопали пальцы – рука выскочила в прямоугольник лунного света. Торопится добить.
– Ну давай! Иди сюда, тварь! БЫСТРЕЕ!
Протез метнулся в прыжке; схватился за лицо. Нос прижала кожаная перчатка, и сразу затрещал череп. Сержант выхватил электрошокер; выстрелил синей икрой – не попал. Он целится краем левого глаза, пока большой палец механизированной руки выдавливает правый. Снова синяя вспышка – мимо. Лопнул глаз. Откололась скула. Но прежде, чем потерять сознание от болевого шока – усики электрошокера коснулись культеприемника. Высоковольтный разряд метнулся через проводники протеза, сжег все микропроцессоры и рассеялся внутри пластикового корпуса. Адская тварь подлетела, шарахнулась об пол и задергала пальцами, как подыхающий паук лапами.
Коля повалился набок; провалился в беспамятство, и тут же пришел в себя. Все в той же темной комнате, он лежит на полу и не может пошевелиться. Но, последним глазом, может видеть черный силуэт, поднявшийся из-за кровати. Тень зашаталась и пошла; под лунный свет встал безумец, наклонился к кобуре Сергеича. Пустой рукав коснулся паркета, правая рука вынула пистолет.
Изуродованный сержант может только наблюдать, как распрямился силуэт. Приставил дуло к виску. Нажал спусковой крючок.
Щёлк… … …  Щёлк… Щёлк…
Самоубийца направил ствол в потолок.
Бам! Вспышка света.
Приставил к виску.
Щёлк… … Щёлк…
И снова – Бам! И снова – Щёлк… Головокружение затянуло в трясину, и все шумы истончились до писка; коля потерял сознание от кровоизлияний, внутренних и открытых.
Когда прибудут медики – они повяжут сумасшедшего, отстрелявшего обойму в потолок; но сержанта спасти не успеют.

*    *    *

Андрей сидит за монитором компьютера; не выходя из квартиры, гуляет в социальной сети. В разделе «друзья», короткий список имен бездушен в утренний час. Тоскливый взгляд смотрит на фотографию самого себя, на виртуальный профиль. Андрей видит, каким был год назад; даже тогда подавленность изменила выражение глаз – ее плохо скрывает натянутая для кадра улыбка. Как бы он ни старался выглядеть довольным жизнью – действительность оставалась на виду, как клеймо.
На страничке интернета он выложены личные цитаты. Судя по количеству отзывов и оценок, – их ноль, – собственные мысли опубликованы для себя же.

Разум рьяно пытается подчинить чувства.
Ему кажется, что он волен решать за двоих, чего нужно хотеть.
Но душа, будто кошка на ветке, – пусть и облаянная, – просто ждет затишья.

Сомнения – это сорняки.
Ты их срываешь и сжигаешь.
А они вырастают снова.
На том же месте.

В Бога не верим,
Дьявола боимся.

Удача отворачивается от нас,
когда мы отворачиваемся
от желаний души.

Все это он написал в течение пары месяцев. Последняя запись была сделана давно. Андрей задумался на мгновение, и пальцы застучали по клавиатуре.

Даже если не играешь в азартные игры, все равно приходится делать ставки временем. Если в погоне за целью проиграешь мелочевку – да и Бог с ней. Но если на кону была потеряна серьезная сумма – всегда подмывает пойти ва-банк. Не так страшно рисковать последней рубахой, пока она на теле.

Длинно получилось. А поначалу казалось, что и слова не выдавит. Но вот на душе стало полегче… И вдруг – вот оно! Андрей заторопился, пока слова не перепутались, не спрятались:

Надежда – это твоя ставка. И не более.

Выдирая из вдохновения, раздался звонок мобильника. Андрей взял телефон – звонит неизвестный.
– Да?
– Это Горшин Андрей Станиславович?
– Да.
– Вас беспокоит сержант полиции Поликов Павел. Ответьте, пожалуйста, на вопрос: кем вам приходится гражданин Горшин Игорь Станиславович?
– … Братом… Он мой брат. Родной.
– Ваш брат задержан по подозрениям в убийстве двоих сотрудников полиции. Сейчас он принудительно доставлен в психдиспансер…
– Этого не может быть… Вы шутите?
– Нет.
– Где Игорь?!
– Успокойтесь. Вам надлежит прибыть в наш отдел.

Холодный ветер осени накатил на желтые листья, протащил вдоль бордюра. Небо затянуто депрессией. У забора психиатрической лечебницы остановилась машина такси. Водитель вышел, открыл багажник, достал сложенную инвалидную коляску.
– Просто потяните в разные стороны до щелчка, – подсказал клиент на заднем сиденье.
Таксист подал каталку, чтобы Андрей пересел.
– Подождите меня.
– Хорошо.
Серое здание, к которому подкатил инвалид, выглядит жутко. Маскировка под городское учреждение не может припудрить ауру мракобесия, которую источает бетонное логово. На крыльце сделан пандус для колясок, в которых перевозят парализованных умом. А внутри, от странного воздуха, у Андрея началось головокружение, тошнота. Он заторопился регистратуре, возле которой его ожидает мужчина в полицейской форме.
– Горшин Андрей?
– Да. В отделе мне сказали, что Игоря не положили в обычную больницу из-за острых припадков. Как он?
– Пройдемте.
Андрей не принес сюда надежды. Это все, чем он смог подготовить себя перед кошмаром наяву. Квадратная спираль лестницы, вокруг шахты нерабочего лифта. Высокий наклон пандуса; полицейский берется помочь. Он толкает Андрея туда, куда тот боится ехать. Обратного пути не существует.
На втором этаже слышится странный шепот из коридора. На третьем – кто-то скребся в закрытую дверь. Чем выше Андрей поднимался, тем глубже казался ад. На последнем этаже, за дверным проемом, стоял широкоплечий санитар в белой одежде; подогнанной, точно военная форма. Он посторонился, освобождая путь коляске. Полицейский обратился к нему:
– На третьем кто-то гуляет.
Андрей побелел лицом.
«Он тоже слышал! Мне не показалось!».
Санитар не покинул пост; снял рацию с пояса.
– Прием. Третий этаж, коридор.
Динамик прошипел в ответ:
– Прием. Понял.
«Господи!!! Куда я попал?!», – взмолился Андрей. Он начал нервно растирать холодные ладони; и этот жест показался молебным.
Вдоль по коридору, полицейский катит дрожащего Андрея. Прочные стены закрашены бледной желтизной на две трети высоты; остальное – толстые стекла, чтобы наблюдать за пациентами. Но сидящему не видно происходящего в палатах; чему Андрей перекрестился с благодарностью высшим силам. Ему итак слышно гуканье, чавканье, мычание, скулеж, перебиваемый шлепками по губам. Андрей чувствует, как сумасшествие крадется к нему, просачивается сквозь щели невидимым дымкой. Будто коридор заглатывает его вместе с коляской...
В одном из окон больной мужчина и лижет окно, с аппетитом. Внезапно, в стекло влепился ком коричневой грязи, расплескался. Андрея едва не вырвало. Он знал, что смирительные рубашки запрещены законодательством, но перестал понимать – почему.
Полицейский остановил коляску перед дверью изолятора. Изнутри доносится ор.
– Мужайтесь, – сказал полицейский: – только теперь станет действительно страшно.
Дверь открылась. Три коренастых врача наблюдают больного; уколами пытаются вывести из критического состояния. Андрей увидел однорукого человека, пристегнутого ремнями к кушетке. Он не сразу признал брата; Игорь не признал брата вовсе. Безумец не замечает ничего и никого вокруг, извивается и корчится, словно нечто вспарывает его живот. Он отрывисто тужится, как женщина при родах, рыдает и вопит взахлеб:
– ОСТАНОВИМАЯТНИКОСТАНОВИМАЯТНИКОСТАНОВИМАЯТНИКостановимаятник-ос-та-но-ви-и… ы-Ы-ЫХ!.. ОСТНОВИ МАЯТНИК!!! А-А-А-А-Агх!!! УФ!!! УФ!!! УФ!!!
Умирая от ужаса, Андрей твердо решил, что не приблизится к этому существу; но словно демоны завращали колеса… Он вскрикнул и сдавил поручни:
– Нет! Пожалуйста!.. Нет! – Андрей