В дебрях психоанализа

    Психоаналитик Свечкин подло проспал и теперь нервно бегал по неубранной квартире, собирая на ходу разбросанные вчера вещи. Наконец, облачившись и кое-как умывшись на ходу, выбежал на улицу под мелкий осенний дождик и холодный ветер. Через полчаса он уже выходил из метро, направляясь к бизнес - центру, где принимал своих пациентов, но перед самым входом неловко ступил в лужу и промочил насквозь ботинок. Ругнувшись, Свечкин решительно направился к киоску и купил большой пластиковый стакан с невкусным кофе. Прихлебывая сомнительный напиток, достоинством которого было только то, что он горячий, Свечкин подошел к своему кабинету, стены которого уже подпирал высокий неуклюжий худой парень, второй год посещающий сеансы психоанализа. Он неприязненно взглянул на Свечкина и кивнул ему в ответ на приветствие. Проскользнув первым в открытую дверь кабинета, парень ловко разулся и быстро устроился на кушетке, натянув до подбородка теплый пушистый плед.
«И почему это клиент лежит, а психоаналитик должен маяться у него в изголовье?»,- в какой раз подумал Свечкин с нескрываемой завистью глядя на нежившегося клиента «под лаской плюшевого пледа», обреченно хлебнув еще раз кофейного пойла. Потом он представил удобную козетку из ИКЕА, стоящую в изголовье, на которой он бы комфортно уместился, укрываясь тоже теплым пледом, таким уместным в холодный осенний день. Ему нестерпимо захотелось согреть промокшую ногу, ботинок он уже снял и с тоской смотрел на мокрое пятно на носке, которое венчала дырка.  Свечкин уселся в продавленное кресло, поджал худые ноги и задумался.
Сеанс начался. Клиент рассказывал свой сон, он был такой же длинный и нудный, как и он сам, Свечкин иногда вставлял короткие междометия и вопросы. После выпитого кофе он почувствовал острый голод и вспомнил, что вчера на ужин съел кусок засохшего сыра, единственное, что удалось найти в пустом холодильнике. Свечкин прикрыл глаза и увидел большой бутерброд с икрой и маслом, открыл глаза и шумно вздохнул. Потом еще раз прикрыл глаза – воображение нарисовало  домашнюю котлету с картофельным пюре, он прямо почувствовал котлетный запах. Свечкин еще раз прикрыл глаза и увидел дымящуюся тарелку сибирских пельменей, а рядом запотевшую стопку водки. Свечкин открыл глаза и приказал себе не думать на гастрономические темы. Клиент продолжал нудить про свой сон.
Свечкин давно работал над собой, он хотел быть аутентичным, конгруэнтным и «проработанным» психоаналитиком, решившим все или почти все свои проблемы. Когда работа над собой была в самом разгаре, он понял, что есть человек, мешающий ему достичь полной гармонии. Это его жена.
     Это пухленькое, улыбчивое и такое домашнее создание не давало ему покоя. Как жена она была почти идеалом: очень вкусно готовила, ей удавалось держать холодильник наполненным, в квартире был всегда порядок, вечером она ждала Свечкина с горячим ужином, уютно сидя на диване и вышивая крестиком картину «Рождественский вечер в Пскове», а рядом, свернувшись калачиком,  спала ее кошка Кшися. Она была полным воплощением мещанского семейного уюта. Но главное, она всегда тихо посмеивалась над рассуждениями Свечкина, который, приняв ванну с душистой пеной и  подкрепившись пловом, лобио или домашними пирогами, пускался в длинные рассуждения о трудах Фрейда, его ошибках и заблуждениях. Он прямо  чувствовал скрытую иронию в ее молчание, это его бесило и раздражало. И Свечкин решился разорвать во имя науки свой короткий брак. Жена молча выслушала его часовую тираду, вздохнула, с жалостью посмотрела на Свечкина, тихо собрала свои вещи, посадила Кшисю в переносную сумку и уехала на свою жилплощадь, которую они выгодно сдавали. Ни возражений, ни слез, ни скандала, к которым долго готовился Свечкин,  он не услышал.
    Жизнь потекла своим ходом, но отсутствие жены вскоре стало заметным. Квартира как-то посерела и приобрела запущенный вид, сначала засохли все цветы в горшках, потом стала ломаться бытовая техника, а главное, совершенно опустел холодильник. Если с уборкой Свечкин худо- бедно справлялся - мусор выносил, пол мыл иногда с большим чувством брезгливости, то обеспечить себя регулярным горячим питанием не удавалось.
    Можно было опять вернуться к матери, но он уже давно «перерезал пуповину» с родительницей, возвращаться туда было невозможно для серьезного психоаналитика. И сейчас, слушая своего клиента, Свечкин умело ввернул вопрос о значимости материнской фигуры в жизни.
    Клиент еще пару минут побарахтался в пучине свободных ассоциаций и начал тихо сопеть, видимо задремал, наконец, сердечный.
  Свечкин с удовольствием тоже взял паузу. Держать паузу – это высший пилотаж для толкового психотерапевта. Укрыв свои ноги старыми шторами, Свечкин попытался согреться и тоже задремал.
   Совместный сон прервал пикающий звук телефона, возвестивший о конце сеанса. Проводив клиента, Свечкин, забыв про высокие материи, помчался в ближайшее кафе насытить свое бренное тело горячей пищей.