назвал трех секретарей колхозных с одинаковой фамилией Шумаков – тунеядцами партийными. Ни в бровь, ни в глаз – а просто так.
Мне у него учиться нечему.
Второй? Похоже, он в похожем поиске – неспроста ж так часто поправляет галстук при честном народе. Всегда, проходя мимо кружка курильщиков, желает им приятного аппетита. В пятничном застолье спорили – это такая шутка? Решили – это замечание старшего по должности.
По-моему, разумнее сказать – кончайте дым глотать, вечером жду на стадионе.
Стало быть, я умней второго?
Демина? Ну, нет – с женщин примера брать не буду.
Тогда, Фетисов? Владимир Александрович, признаться, мне приятен. Не заносчив, не груб, не скуп, не глуп, не…. И других множество «не», что не нравятся мне. Легче поискать недостатки.
Итак, заворготделом не может быть моим кумиром потому, что…. потому, что…. потому, что слишком….
А в принципе, может. Да только отложим кандидатуру – огласим весь список.
Чудаков напоминает мне старослужащего, которого на первом году опустили. Не могу понять – откуда у него эти спесь с жестокостью? Почему грубит, взрываясь в совершенно безобидных ситуациях? И почему так беззастенчиво стелется под первого?
Не найдя ответов, пошел к Пал Иванычу.
- Что ты хочешь от крещеного татарина?
Этим, как говорится, сказали все.
Ну, значит, Кожевников?
В нем явно чувствуется мощный заряд энергии. Порой, кажется, Пал Иваныч озабочен совсем не карьерой личной, а благополучием советского народа, но одержимости не наблюдается.
Он умеет делать окружающих людей быть ему благодарными. А иногда от него идет некое расслабляющее тепло и даже умиротворение.
Вот бы кому первым быть – другая атмосфера царила б в Белом Доме. Он терпеть не может людей, унижающих других и корчащих из себя умников – при каждом удобном случае ставит их на место.
Но хватит ли ему авторитета на масштаб района?
Готов ли он на крайние средства, когда обстоятельства требуют решительных действий?
Пока не знаю, и есть вещи, которые невозможно предугадать.
Тогда вторым? Ну, теперешнего-то Пал Иваныч явно крепче.
А еще лучше третьим. Мой шеф – прирожденный комиссар.
Многим людям недоступно то, о чем они мечтают. О чем мечтает босс? Вот уже три месяца пытаюсь это разузнать. Тщетно. Никогда в моем присутствии его чувства не одержали верх над разумом. А сам молчит.
Но однажды таки раскрутил.
- О чем мечтаю? Хочу дочку – большей нет мечты. Сын у меня есть, но детей больше не будет. Так получилось.
Его глаза наполнились слезами.
Короче, Пал Иваныч, и только он может быть моим кумиром.
Но список незакончен.
Александров? Ну, этот точно нет. Когда выпьет, такой бред несет – что твой клоун. Со мною вежлив и предупредителен – пожалуй, слишком. Сначала думал, это из-за очерка. Но нет. Однажды топал к первому с бумагами и к нам заглянул, к инструкторам в идеологический отдел.
- Анатолий, проверь насчет ошибок.
Сует мне свой доклад (записку пояснительную? справку?). Я читаю – все в провале: орфография, синтаксис, стилистика. … и прочая-прочая-прочая.
- Время есть?
- Ну, есть немного, - плечами пожимает.
- Покурите полчаса – тут легче все переписать, чем исправлять.
Переписал. В благодарность – уважение заведующего отделом сельского хозяйства.
И еще работы через край – вслед за Александровым со своими бумагами наладились ходить ко мне инструктора из орготдела.
Демина по поводу сказала:
- Своей безотказностью и работоспособностью вы напоминаете Абросимова Валентина. Теперь он уже директор типографии. Желаю вам его успехов!
Спасибо. Но мне нужен пример для подражания в райкоме партии.
Мозжерин? No, it is not!
Он говорит всегда со мною свысока, со снисходительностью, граничащей с презрением. И еще – человек, пьющий водку, оттопырив мелкий палец у стакана, не может быть моим кумиром.
Чушь, скажите, причем здесь это? А вот! Ненавижу снобов!
И хватит с ним. Теперь инструкторы.
Володя Белоусов мог бы, если б не двуличничал. Зачем это ему – так и не понял. Но понял, что отнюдь не лодырь он. Просто человек не терпит суеты, а любит думать.
Такой пример. Заходит Демина в отдел:
- Владимир Викторович, вот этим людям надо срочно позвонить и довести….
Подает текст и список.
Белоусов пробежал глазами, кивнул и положил руку на трубку телефона:
- Будет сделано.
Два часа прошло. Белоусов не сделал ни одного звонка.
Заходит Демина:
- Александра Максимовича вызвали в обком – встреча отменяется. Обзвоните всех предупрежденных – скажите: им перезвонят дополнительно.
Владимир Викторович положил руку на трубку телефона:
- Хорошо.
Мне бы его выдержку.
Олег Федорович Фомин в школе был «сынком». В институте – организатором коллективных пьянок в электричке. Традицию продолжил и в райкоме.
Кстати, он был первым одноклассником, которого я встретил после дембеля. На мой вопрос: «Как живете на гражданке?», он мне сказал буквально следующее:
- Водку пьем, а баб не трахаем.
- Несовместимо, что ль?
Он фыркнул и покачал головой. Уголки его губ приподнялись в улыбке.
- А вот что я тебе скажу про баб – это будущие властители мира.
Мне импонировала его независимость в райкоме. Первый ты или последний – говори, что надо, и пошел. Примерно так.
Олег Федорович Михайленко, другой инструктор орготдела, был другого склада человек. На то были свои причины – он из рабочих, выпускник ВПШ. И к тому – потомственный казак.
- Ты, чьих кровей? – спросил меня при первой встречи. – Куряк петровский? Значит, самои….
И рассказал историю возникновения презрительной клички моих предков.
Ну что ж, пусть будем «самои». Но ты не мой кумир.
Сашу Игуменцева трогать не буду – он еще в школе у меня списывал.
А вот инструктор сельхозотдела Саша Костяев – Александр Иванович – это фрукт.
- Это самый умный человек в райкоме, - сказал о нем Пал Иваныч.
Интрига – потому что я его не понимал. Согласен – он умен, но мне казалось, что в работе ищет готовые ответы вместо того, чтоб добиваться результатов. Не понятно? Растолкую. Он брался за работу лишь в том случае, если не находил причин от нее отмазаться. У него не было оригинальных идей; он терпеть не мог, когда ему, не дай Бог, говорили, что он в чем-то ошибается. А ведь известно, что у партработника терпение – не просто добродетель, а необходимое для успеха качество.
Впрочем, большей частью это домыслы – мы пересекались редко, общались мало. Александр в Красноселке жил и не оставался в гараже по пятницам. На работу на машине приезжал. Она и развела нас окончательно.
Мне срочно надо было в Сельхозтехнику. И под рукой ни колеса! Последняя надежда – костяевская «тройка».
- Александр Иванович, выручай!
- А что там у тебя?
Я рассказал. Костяев усмехнулся:
- Никогда моя машина не будет ездить по делам партийным.
Сказал спокойно так, членораздельно. А в моем мозгу мелькнуло – что он несет? ну, полный бред! Еще лучше – бред сивой кобылы (интересно, что это за кобыла такая?). Кто ты, Александр Иванович? Я не ослышался – партийные дела не про твою машину?
- Прости, коль так. Бог тебе судья.
- Не стало Бога.
- Жаль.
- «Жаль» – не то слово.
С тех пор Костяева я сторонился.
А. Агарков
апрель 2016 г
http://anagarkov.ru
