Ход конём

    Был погожий осенний денёк, к тому же – выходной, и потому я не особенно сопротивлялся затее жены погулять всей семьёй в парке. Машину мы решили не брать и проехались несколько остановок на трамвае, чего лично я не позволял себе уже многие годы. Было забавно глядеть на опустевший воскресный город и редкие машины через огромные окна важного, неторопливого, поскрипывающего и раскачивающегося железного червя.

В парке, к моему удивлению, уже было полно народу, который растекался пёстрыми ручейками по аллеям и газонам с увядающими клумбами,  перемешиваясь с жёлтыми кляксами падающих листьев, стволами каштанов, осиротелыми ветками кустов и зелёными ёлками. Я обнял жену за плечи и мы медленно брели вдоль старинной медной ограды, а дети, как заводные носились возле нас кругами, нарочно разбрасывая собранные дворниками пирамидки опавшей листвы. Так мы приблизились к небольшой уютной площадке, спрятавшейся от общего шума и оживления за стволами раскидистых берёз. На краю площадки, возле плотного кустарника, примостился старый пивной павильон и несколько высоких столиков, возле которых кучковались любители пива и при этом играли в шахматы. Такое необычное сочетание простых и изысканных удовольствий привлекло моё внимание и я с интересом разглядывал всех этих счастливых, как мне казалось, чудаков.

Одно лицо показалось мне знакомым, я замедлил шаг и теперь уже точно узнал его: это был мой одноклассник Вовка Смирнов, только выглядел каким-то постаревшим и слегка осунувшимся. Обрадовавшись этой встрече, я потащил жену к столику, за которым с бокалом пива одиноко склонился над шахматной доской мой приятель детства. Заметив наше приближение, он, как мне показалось, сначала радостно сверкнул глазами, а потом опустил бокал на стол и склонился над доской ещё ниже, поправляя тонкими пальцами уставшие от шахматной жизни фигурки.

- Привет, Вовка! – радостно поздоровался я, приблизившись к его столику вплотную.
- Серёга? – удивлённо поднял голову мой приятель и как-то натянуто усмехнулся. – Сколько лет, сколько зим!

Я крепко пожал его вялую ладонь и представил одноклассника своей жене Светлане:
- Это наш лучший школьный поэт - Владимир Смирнов. Сочинения по русской литературе писал в стихах! Представляешь? Всей школе их читали! Эх, было времечко!
- Зато ты был лучшим математиком, для жизни это оказалось важнее, - тут же отреагировал Смирнов и, уже обращаясь к моей жене, поинтересовался: - Он вам разве не рассказывал?
- Ну, вы тут пообщайтесь недолго, - сухо ответила жена, - а мы пока с детьми пойдём мороженое в кафе поедим. Приятно было познакомиться, Владимир. Можно тебя на два слова, Серёжа?

Мы отошли в сторону, и я в растерянности спросил:
- Что с тобой, Свет?
- Ты что, не слышишь? От него же воняет, как от бомжа! Зачем тебе общаться со всякими неудачниками?
- Да он интересный парень, - попытался я встать на защиту школьного друга.
- Был. Возможно, когда-то был интересным. Посмотри, во что он одет! Что за публика вокруг? Алкашня! Серёжа, я тебя прошу!
- Ну, хорошо, - сдался я. - Поболтаю немного для приличия, может партейку в шахматы. И всё! Я в шахматы сто лет не играл, Светулик!
- Я даю тебе десять минут, - строго прошипела жена и затем добавила, показывая рукой куда-то вдаль: - Мы будем вон в том кафе.

Когда я вернулся к Вовкиному столику и принюхался, то и впрямь почувствовал какой-то несвежий запах, хотя может это просто был общий фон дешёвой пивнушки, а скорее всего - сила убеждения моей, всегда правой, жены. Но меня это не сильно встревожило. Я искренне радовался встрече и в памяти моей постепенно стали всплывать картинки прошлых лет, а лицо Вовкино стало постепенно приобретать прежние очертания и уже не казалось мне таким измятым. Более всего я удивился тому, что голос моего школьного друга и манера разговора, интонации совершенно не изменились. Вворачивать колкие словечки, неожиданные сравнения и оставлять философскую двусмысленность и недосказанность – в этом был Вовкин стиль.

- А где твой соперник? С кем ты играешь? – спросил я, оценивая позицию на доске.
- Так, сам пока балуюсь… Хочешь, сыграем?
- Давай, - с готовностью согласился я и тут же принялся живо расставлять фигуры.

Вовка допил остатки пива, поставил пустой бокал возле шахматной доски и уверенным движением переставил на две клетки вперёд королевскую пешку. Я ответил зеркальным ходом и почти сразу же почувствовал приятное волнение от давно забытого мною азарта интеллектуальных игр, прочно вытесненного киданием покерных карт с подругами жены.
- Ты, говорят, крупным банкиром стал? – спросил Вовка, развивая позиции лёгких фигур.
- Да каким там крупным, - отмахнулся я. – Так, управляющим филиалом одного зарубежного банка.
- Ого! – Вовка потянулся к бокалу и заглянул в пустое дно.
- Что «ого»? На самом деле, управляющий это не собственник и даже не акционер. Обычный наёмный сотрудник, - пытался я разъяснить своему школьному приятелю, опасаясь того, что он обратится ко мне за финансовой помощью.
- Может, по бокальчику? За встречу? – предложил Вовка.
- А как здесь пиво? – настороженно спросил я, оглядываясь вокруг на странных любителей настольных развлечений.
- Отличное! Резкое и горьковатое, как в старые добрые времена.
- Ну, тогда я угощаю! – сказал я и направился к павильону.

Пиво действительно оказалось неплохим и свежим. Партия наша постепенно перешла в миттельшпиль и я увлечённо плёл массированную фланговую атаку, когда Вовка неожиданно достал из внутреннего кармана своего длинного пальто плоскую бутылку водки.
- Употребляю только продукт собственного производства. - Он, улыбнувшись, показал этикетку с надписью SMIRNOFF.
- Водку не буду, - категорически замотал я головой.
- Вот скажи мне, Серёга, сколько за последние годы ты провёл разных банкетов и безликих презентаций? Сколько чужих людей поздравлял и охмурял алкоголем в своей жизни?
- Да причём здесь это, Володь? Я же здесь с женой и детьми…
- Мы с тобой два года за одной партой сидели, - продолжал Вовка, отвинчивая крышку.
- Тут даже стаканов нет, - нашёл я уважительную причину.

Вовка уверенным жестом снял с доски моего слона, перевернул его вверх тормашками и подал мне, словно королевский кубок. Я взял фигуру за тонкую пластмассовую шею, заглянул внутрь полой воронки и прикинул, что туда легко поместится грамм пятьдесят.
- Можешь только пригубить, - сказал Вовка и, взяв своего слона, разлил водку.
- За встречу! – сказал я, символически пригубив эту необычную чашу, и тут же понял, что остальное нужно или допивать, или выплёскивать. А иначе, как было поставить слона на место? Но, разве мог я обидеть школьного друга и выплеснуть водку, на которой была написана его фамилия?

Вернув слона в расположение атакующей группы своих фигур, я сделал рокировку в длинную сторону и наконец-то решился спросить:
- Ну, а где ты сейчас, Володь? Кем работаешь? Чем живёшь? Ты ведь пропал куда-то лет двадцать назад. На встречи не ходишь, на сайтах не проявляешься.
- Работаю дворником в ЖЭКе. Живу здесь, не далеко, комнатку мне дали на первом этаже. Поэтому и работаю дворником, из-за квартиры. Хотя втянулся, даже нравится. Физическая работа на свежем воздухе.

Я не мог в это поверить. «Отличник и весельчак, гордость школы и душа класса, Вовка Смирнов… подметает дворы. А куда же подевались все его способности, все его стихи и надежды, которые он подавал? Где его семья? Что же с ним произошло? – думал я, отвлёкшись от событий на шахматной доске. – Наверное, он спился. Ну, точно. И этот измятый вид, и это пиво с водкой. Права была Светка!»
- Ты что, бухаешь? – напрямую спросил я и отхлебнул холодного пива.
- Бухаю, - согласно кивнул мой собеседник и тут же, оживившись, схватился за ручку пивного бокала и продолжил: - А знаешь, Серёга, как классно пишется под кайфом? Совсем по-другому! Мысли смелые, острые, красивые – только успевай по клаве пальцами барабанить!
- Постой! О чём ты говоришь? Где твоя семья? Ты же был женат и ребёнок по-моему у тебя был. И ты в Америку, кажется, уезжал. Что стряслось? Расскажи! – возбуждённо требовал я, совершенно потеряв интерес к шахматам.

Вовка, нахмурившись, снова взял бутылку водки, отвинтил крышку и поднял своего перевёрнутого слона.
- Расскажу! Другому бы не рассказывал, а тебе – расскажу, Серёга!

Когда он наливал себе водки, я словно заправский посетитель этого шахматного бара, ловко подставил воронку своей фигуры и быстро опрокинул её содержимое внутрь, готовясь выслушать Вовкину историю. Большой жёлтый лист, сделав в воздухе замысловатую петлю, опустился прямо на шахматную доску. Вовка взял его, поднёс к носу, и шумно втянул ноздрями воздух, как бы пытаясь вобрать в себя весь аромат этого прелого листа и осени. «Практически закусил», - подумал я.

- Ты помнишь тот хаос? Здесь, в девяностых? А у жены нашлись друзья в штатах. Помогли нам с документами, - начал Вовка, нервно вращая пальцами берёзовый лист. – У нас уже сын был. Первое время у друзей этих жили. Они нам тогда здорово помогли. Трудно было привыкать к новой жизни. Заново учить язык… Все эти негры, китайцы. Поначалу мы чувствовали себя чужаками, людьми третьего сорта. Но постепенно обустроились. Я нашёл работу переводчиком технических инструкций для экспортной компании, а жена устроилась в крупную фармацевтическую контору. Взяли дом в кредит, два подержанных Форда, в общем, понемногу встали на ноги. И, пока сражались несколько лет за право на нормальную жизнь, - стойко переносили все трудности и неудобства. Пока вникали и тянулись, не замечали, что жизнь наша совместная в принципе закончилась. Вернее, моя жизнь закончилась… У жены-то она наоборот, забурлила. Симпатичная, стройная эмигрантка средних лет, с горящими глазами и огромным желанием самоутвердиться на этом континенте стала пользоваться успехом у руководства компании. Её брали на конференции и семинары, она летала с шефом в Париж и Лондон, Мельбурн и Токио. А я постепенно становился… как бы это поточнее сказать… домохозяином. Лучше всех было нашему сыну Сашке. Он быстро втянулся в американский образ жизни, всё схватывал на лету, везде успевал и участвовал. Не комплексовал по поводу своего русского происхождения. А я постепенно стал задыхаться от чужого духа и образа жизни.

Вовка сделал несколько глотков пива и продолжил:
- Вот так, как мы сейчас с тобой, поговорить, или в шахматы сыграть, как здесь, в Америке невозможно. Везде эти натянутые улыбки… Хав а ю? Окей! И негры… Я, наверное, расист, как оказалось, но меня реально раздражали эти крепкие чернокожие парни, наглые и вездесущие. Руками всё время машут, перекрикивают друг друга. Ходят только стаями или шумными ватагами… Всё больше времени я стал проводить дома, в инете... Очень скучал по тем простым временам, когда можно было выйти на маленький уличный рынок, пообщаться со случайными людьми на родном языке и купить у старушек овощей, грибочков маринованных, сала вяленного или просто какую-нибудь старую, потрёпанную книжонку. Просто вот так, как мы сейчас, постоять под берёзами! Давай уже разольём остатки!

Мы допили водку, а приятель мой школьный выбросил пустую бутылку в стоявшее неподалёку