Ход конём

мусорное ведро.  «Как хорошо, что я в те смутные времена не поддался общей панике и не уехал за границу!» - пронеслось в моём пульсирующем сознании.
- А потом у фирмы поменялись планы, меня уволили и начались у нас дома скандалы. Позже выяснилось, что супруга хочет со мной развестись и выйти замуж за своего босса. Я не очень-то возражал, к тому же из наших отношений исчез даже секс… Одинокому немолодому эмигранту делать в Америке практически нечего, кроме как подметать дворы. А уж если и мести дворы, решил я, то лучше на Родине. Вот я и вернулся два года назад. Вернулся и сразу стал писать. Всё подряд. Стихи, мемуары, рассказы, повести… Внутри меня что-то открылось и я вдруг увидел себя и всю жизнь свою и весь мир вокруг по-другому, как бы со стороны…
- Ну, это из-за проблем, - резюмировал я со знанием дела. – Было бы у тебя в штатах всё путём, стал бы ты возвращаться сюда, к метле? И стал бы писать снова, как в детстве? Постой! А родители твои? У вас же была большая квартира! Помнишь, мы после уроков ходили к тебе домой дурачиться, в панаса играли, пока предки твои на работе были?
- Помню, Серёга, - тяжело вздохнул Вовка и достал из кармана дешёвые сигареты без фильтра. – Родители умерли, а в квартире живёт сестра с семейством. Мы не общаемся.
- Да, жизнь, - сочувственно произнёс я и почесал затылок.

Собеседник мой закурил и как-то вдруг повеселел, следы печали быстро покинули его по-детски наивное лицо, и он увлечённо продолжил:
- Но я не жалею! Значит, так и надо было! Знаешь, Серёга, какие я сейчас вещи пишу? Сам диву даюсь, откуда всё это у меня берётся? И про Америку эту сраную, и про людей разных, про любовь, про жизнь! Из меня просто лезут разные мысли и сюжеты! И я думаю, всё, что со мной стряслось – не зря. Без всего этого дерьма я бы ни строчки больше в жизни не написал! Кстати, что это мы не играем? У нас же на доске сумасшедший накал, а я тебе всякую чушь несу! – и с этими словами Вовка сбил слоном мою пешку, ослабляя свою оборонительную позицию в погоне за незначительным материальным перевесом.

Я внимательно посмотрел на доску, просчитывая возможные варианты на несколько ходов вперёд, а затем высоко поднял фигуру коня с отломанными ушами и артистично опустил его в самый центр сражения, блокируя тем самым почти все передвижения тяжёлых фигур соперника. Вовка в задумчивости затянулся и выпустил в сторону густую струю вонючего дыма. «Вот это я его озадачил, - подумал я. – Похоже, партия за мной. И это после стольких лет перерыва! Не зря я всё-таки почитывал в детстве шахматную теорию!». Но, как оказалось, школьный приятель мой думал совсем не о диспозиции на шахматной доске.

- Серёга! У меня к тебе есть деловое предложение, - неожиданно произнёс Смирнов.
- Выкладывай, - настороженно произнёс я, ожидая банальной просьбы денег, и не ошибся.
- Мне нужно три-четыре тысячи долларов для издания книги. Они быстро вернутся! А если продажи хорошо пойдут, то и прибыль может быть неплохая! – запальчиво произнёс Вовка и глаза его засверкали азартными огоньками.
- Ты думаешь, этих денег хватит на издание книги? – разочарованно спросил я, поражаясь однообразию человеческих просьб и желаний.
- Хватит! У меня друг работает в издательстве, он поможет с недорогой вёрсткой! Я обойдусь без корректоров и редакторов, сам буду работать в типографии! Правда издание получится не очень презентабельным, там оборудование изношенное, и бумагу я нашёл не первосортную…
- Ну и кто же купит твою книгу сегодня? – всё более разочаровывался я.
- Купят! – разгорался Вовка, нависая над шахматной доской. – Те, кто понимают, - купят! Не всем же Донцову и Пелевина читать?
- Но их-то знают! А тебя – нет! – аргументировал я.

Вдруг я заметил, что Вовка застыл с окаменевшим лицом и глаза его неподвижно сфокусировались на каком-то объекте за моим плечом. Я оглянулся. Метрах в десяти от нас стояла Светлана и держала за руки наших детей: Дашку и Максимку. Лицо её было перекошено от гнева, в глазах сверкали недобрые искры и, казалось, она сейчас вот-вот взорвётся. Но удивительно холодным и сдержанным тоном Светлана произнесла:
- Я понимаю, что вы давно не виделись, но мы тебя уже целый час ждём, Серёжа.
- Уже иду! Прости меня, Светик! Заболтался, – защебетал я, зачем-то оправдываясь, а затем обернулся к Вовке: – Жаль, что партию не доиграли. Вовчик! Так ты напиши коротенький бизнес-планчик, я что-нибудь постараюсь придумать.
- Спасибо, Серёга, - Смирнов протянул мне руку и благодарно произнёс: - Я включу тебя в соавторы! И прибыль - вся твоя! Мне ничего не надо, лишь бы рассказы увидели свет на бумаге!
Порыв ветра закрутил и сыпанул разноцветный листопад прямо на наши головы и шахматную доску.
- Хорошо, - твёрдо произнёс я, прощаясь, хотя прекрасно понимал: денег не дам.

Вечером, утомлённые затянувшейся прогулкой по осеннему парку, дети уже спали, а мы с женой сидели в креслах под приглушёнными бликами бордового торшера и пили ароматный зелёный чай. На экране плазмы мелькали какие-то вечерние новости: где-то перевернулся автобус, кого-то укусила акула…
- А ведь он подавал надежды больше всех из нашего выпуска, - задумчиво произнёс я, прокручивая в голове впечатления от сегодняшней встречи.
- Ты об этом алкаше? Что может тебя с ним связывать, дорогой? Общие воспоминания о том, как вы дурака валяли в школьные годы? – брезгливо сказала жена.
- Представляешь, он из штатов обратно вернулся и работает дворником! Никто о нём ничего не слышал многие годы! Он и на сайте одноклассников не светился ни разу!
- Оно тебе надо? – поморщилась Светка и зевнула.

Я вспомнил, что сам давно не заходил на сайт, во мне вдруг проснулось праздное любопытство: знает ли кто-нибудь ещё о том, что Вовка приехал из Америки и работает дворником? Я отставил чашку на журнальный столик, выбрался из обволакивающего уюта кресла и направился в кабинет. Так и есть: у меня на «Одноклассниках» висит четыре нераскрытых письма. Открываю первое, от Ленки Дунаевой: «Привет Сергей! В субботу двадцать пятого мы всем классом собираемся в кафешке на Пушкинской. Приходи обязательно! Ты знаешь, что нашёлся Володька Смирнов? Он теперь писатель! Такие потрясные вещи пишет! Я все их перечитала на литературном сайте! Ему нужны были деньги на издание книги и мы их нашли. Вернее, Ирка Кузнецова. У неё год назад горе случилось, муж с сыном погибли в автокатастрофе. Ну, ты знаешь, мы тогда ещё деньги ей собирали. Так она теперь свою трёхкомнатную квартиру продала и купила себе однушку, а на разницу денег заключила договор с агентством на издание Володькиной книги в шикарном переплёте. И весь промоушен оплатила, распространение, презентации и всё такое. Представляешь? Мы только Смирнова не можем разыскать для подписания контракта. Его видели пару раз, но - ни адреса, ни телефона. Поэтому и хотим собраться. Может, кто что-нибудь знает или связи имеет, чтобы разыскать. Представляешь – мы учились с писателем в одном классе! Так что, обязательно приходи!»

Сердце моё учащённо стучало, кровь прихлынула к голове и в этот момент на моё плечо опустилась тяжёлая и холодная рука жены.
- Что с тобой, Серёженька?
- Одноклассники в субботу собираются, - выдавил я.
- И ты пойдёшь? Кто это тебе пишет? Та-ак. Дунаева Лена. Она что, с мужем развелась?
- Нет, Вовкину книгу проплатили.
- Вот дебилы, – жена равнодушно зевнула и потянула меня за руку в спальню.

Среди ночи я проснулся и больше не смог сомкнуть глаз. Возбуждённый мозг, словно быстродействующий компьютер, просчитывал все возможные варианты развития событий.  Меня неожиданно осенило: нужно завтра же отдать Вовке четыре штуки. Опередить всех! А про встречу одноклассников ничего не говорить! И на саму встречу не идти! Мог же я не читать почту? Если маховик закрутился, тем более на таком уровне, то рано или поздно они его разыщут. И тут выяснится, что у него уже есть благородный спонсор, то есть - я! Деньги, правда, никакие, и порядочный Вовка их тут же вернёт, в этом нет сомнений. Но его обещание - сделать меня соавтором и поделиться прибылью - останется! И раз его тексты такие крутые, то можно будет неплохо поживиться! А, если они окажутся уж очень крутыми, то там и до премий, и до миллионных тиражей недалеко, ведь я же соавтор!
Я осторожно, чтобы не разбудить жену, встал с кровати, забрёл на кухню и торопливо наколотил себе виски с колой. Выпив большой бокал почти залпом, я, как ночной воришка, вернулся на цыпочках в спальню, прокрался под тёплое одеяло, сладко зевнул, закрыл глаза и принялся считать невидимых слоников.

На следующий день, разбросав до обеда текущие дела и отдав все необходимые распоряжения, я вышел из головного офиса, сел в банковский "Крайслер" и отправился на розыски будущей знаменитости. Дело это оказалось не таким уж сложным, достаточно было найти ближайший к парку ЖЭК, в котором мне любезно поведали и в каком дворе великий писатель сегодня машет метлой, и в каком доме и квартире проживает. Когда я распахнул тяжёлую дверь автомобиля возле больших мусорных баков, сразу увидел Вовкину спину. Он энергично запихивал опавшие листья в огромные синие мешки.
- А не проще ли их спалить? – участливо спросил я и подошёл к приятелю.
- Серёга? – Вовка удивлённо оглянулся, бросил кулёк и уже радостно снимал рукавицу. – А я думал, ты не придешь! Ты ведь даже адрес не спросил! Палить нельзя, в Америке бы за это посадили. Дым от сгоревшей листвы очень вреден для лёгких.
- И куда ты всё это деваешь?
- Договорился с шоферами из ЖЭКа, они делают левые ходки и вывозят из города.
- И кто же за это платит, ЖЭК? – удивился я.
- Нет. Я плачу. Но это не дорого. Пару машин и порядок!
«Всё-таки он точно не в себе», - укрепился я в своём решении.
- Да это ерунда, Серёга, - открыто улыбался Вовка. – Главное, - ты пришёл!
- Пришёл, как видишь. И деньги принёс.
- Да ты что? – удивлённо выкрикнул добросовестный городской санитар и глаза его засияли благодарным блеском.
- Кто же ещё друзьям помогать станет?
- Вот это да! Только я ещё даже этот… бизнес-план не составил, - виновато тряс мою руку Вовка.
- Да это я так сказал, машинально. Я-то тебе доверяю. Это не банковские деньги, а мои, личные.
- Серёга! Я… я… ты даже не представляешь, как я рад!
- Ты только расписочку чиркни, на всякий случай, - сказал я, и мне показалось, что взрослый мужчина Владимир Смирнов, прошедший все тяготы и лишения эмигрантской жизни, разрыв с женой и нелады с сестрой, потерю всех материальных благ и жизненных опор, тот некогда дерзкий и уверенный в себе гений, сейчас возьмёт и попросту разрыдается.
- Да, да. Конечно, Серёж! Идём ко мне, я вот здесь, в этом подъезде живу,- сказал Вовка, отвернувшись, поднёс руку к лицу и торопливо засеменил в сторону старой пятиэтажки.

Я еле поспевал за ним. Мы вошли в обшарпанный подъезд и приблизились к единственной двери цокольного этажа, отворили её и оказались в маленьком душном помещении. Пока Вовка дрожащей рукой писал расписку под мою диктовку, я невольно оглядывал жилище великого писателя: повсюду царил ужасный беспорядок, было жутко пыльно. Книги, журналы, немытая посуда, стаканы и пустые бутылки смирновки громоздились вперемешку на всех видимых участках. И только одно место выделялось