Последнее желание. История вторая. Брейнский круг.

Под покровом тёплой июньской ночи двое работников кладбища с лопатами в руках пробирались по кладбищу, освещая себе путь меж памятников и крестов фонариками. Они точно знали куда шли и к какой могиле, к могиле Милка и Милки.
- Я тебе говорю, она открыла глаза и подмигнула мне. - Сказал хриплым голосом один мужичок в возрасте, ему около 60-ти лет, но палёный алкоголь и жизнь так покидала, что выглядел он на все 80.
- Та Иваныч, не может этого быть. - Ответил ему на это второй, что был помоложе. - Это ж тебе не кино какое-нибудь. Такого не бывает.
- А вот когда ты сам глянешь, тогда и поговорим, может такое быть или нет. Я тебе говорю, она не человек. Она ведьма.
Молодой усмехнулся и сказал:
- Иваныч, ты сбрендил. И не удивительно. Сколько ты лет на кладбище работаешь?
- Тридцать.
- Вот именно. Уже крыша, небось, съехала за тридцать-то лет такой работы.
- Вот она. - Иваныч остановился и показал на свеженькую могилку ещё без фото, заставленную венками.
Они застыли на месте, рассматривая земляную усыпальницу. Потом Иваныч раздвинул венки в стороны, приложил ухо к могиле и прислушался.
- Тут так тесно. - Сказала Милка.
- Есё бы. Это гьёб как-никак, а мы в нём вдвоём есё.
- А почему я живая? Я точно помню, что умерла.
- Не знаю. - Ответил Милок. - Мозэт, ты не умейла, а все ресыли, сто да. Я слысал, сто такое бывает, сто так много людей зазэво похооонили. Слысала истоию пья Гоголя. Когда его ресыли пеезахоонить и йаскопали могилу, то его тео было пеевёнуто в гьябу. И вообсе, я не хоцу есё больсэ зути нагонять, меня больсэ интеесует, как мы будем выбияться. Воздуха, мезду пьёчим, надолго не хватит.
- Да ладно тебе не шипи. Ты так ужасно шепелявишь. Главное, что мы вместе. - Сказала Милка с романтикой в голосе и опустила голову ему на грудь.
- Да ус. Ямантицнее места не пьидумаес.
Иваныч шарахнулся от могилы как ошпаренный, выпучил глазища от страха на молодого и, заикаясь, сказал:
- Они… т… там… раз… разговаривают.
- Ты чего, Иваныч? - Испуганно спросил молодой.
- По… послушай с… сам.
Молодой осторожно и медленно приложился ухом к могиле, но ничего не услышал.
- Да нет там ничего, Иваныч. Чё ты меня пугаешь? Ты что лишнего хряпнул? - Взбодрился молодой.
Тут Иваныч как с цепи сорвался, стал вести себя будто одержимый. Он разбросал венки в стороны и принялся раскапывать могилу.
- Иваныч, угомонись. Что ты делаешь? - Пытался остановить его молодой. - Тебя уволят, старый ты пень. На  сутки загремишь за осквернение могилы.
Иваныч резко повернулся к молодому своим страшным лицом, сжимая черенок лопаты, да с такой искрой в глазах, что у религиозного фанатика, и странной интонацией похожей на игру с угрозой спросил:
- Ну, ты же меня не сдашь, правда?
Молодой испуганно попятился назад, то и дело, поглядывая на лопату Иваныча.
- Нет, конечно. Ты что?
Молодой оставил Иваныча у могилы и ушёл. Иваныч продолжил копать и приговаривал:
- Сгинь нечистая, сгинь. Я не дам тебе выбраться.
- Мне не показалось, по-моему, кто-то нас раскапывает? - Спросила Милка. - Слышишь?
Милок прислушался.
- Так я вьёде и язговор цей-то слысал. Пьёсто подумал, сто показалось.
Милок заёрзал, закопошился и закряхтел.
- Блин, сто-то так в бок давит, пьяямо резэт узэ. - Он запустил руку под себя и с усилием достал из-под себя увесистый камень с ладошку. - А он как сюда попал?
- Понятия не имею. - Ответила Милка.
- О, я слысу. Тоцно нас откапывают. - Сказал Милок.
- Побыстрее бы уже, а то как-то тут душновато становится. - Сказала Милка.
- Мы быстьё воздух йасходуем. Давай поменьсэ болтать и дысать церез йаз, а то откопают и опять закапывать пьидётся. - Решил Милок.
- Да ты прав. Я уже не могу слушать твоё шипение. Когда интересно язык отрастёт?
Они замолчали, прислушиваясь к чавкающему звуку лопаты, врезающейся в земляную насыпь могилы. С каждой четвертью часа звук становился громче и громче, значит, земли над ними становилось всё меньше. Несмотря на возраст Иваныч справился с работой быстрее, чем справляются двое молодых, когда копают свежую могилку. Но для уставшего Иваныча был не слабый шок, когда он добрался до крышки гроба, отковырял лопатой гвозди и поднял крышку. Молодая парочка вполне себе живая лежала в гробу в обнимку, а пацан ко всему ещё и голый. Пока Иваныч соображал да замахивался лопатой, чтобы рубануть бесовскую парочку, Милок запустил в его обезумевшую физиономию тот самый камень из-под бока. Дедуган с лопатой потерял равновесие, пошатнулся и брякнулся на задницу в ногах у Милка и Милки. Милок, тряся своим хером, подскочил из гроба, обезоружил Иваныча и выкинул лопату из ямы. Потом оттолкнулся от плеча Иваныча пяткой и подпрыгнул, чтобы выбраться наверх. Милок поднял лопату, протянул её черенок Милке, потянул, а та ухватилась за деревяшку и, перебирая ногами по стенкам могилы, выкарабкалась из ямы. Голый, грязный Милок, болтая своим хозяйством, и Милка в перепачканном грязью платье оставили Иваныча в разрытой могиле с открытым гробом и под покровом тёплой июньской ночи побежали прочь с кладбища.
- Хоросо, сто ноць. - Набегу сказал Милок. - Никто не увидит меня, бегусего голяком по дойоге.
Милка гигикнула:
- Кхеге.
И добавила:
- Это точно.
- Мне бы одезду йаздобыть. У тебя слуцяйно нет знакомых, котоые не знают, сто ты умейла? - Шутейно спросил Милок. - А то как-то стйанно будет заявиться к тому, кто знает и был на похоонах, пйосить одезду да есё и для голого музыка, котоый на похоонах исполнял твоё последнее зэлание.
Милка засмеялась.
- Если бы ко мне такая парочка нагрянула, я бы точно офигела.
- Ёлки. Я вспомнил. - Сообразил Милок. - Я зэ когда исполнял последнее зэлание, то йазбросал одезду по кладбиссю и где-то там зэ по пути бйосил сумку. Пьидётся вейнуться на кладбиссе.
- Ну, не чёрт побери а? - Возмутилась Милка. - Опять кладбище?
- А сто поделать, Милоцька? Извини, так надо. Если хочес, мозэшь меня подоздать у входа на кладбиссе, а я постаяюсь побыстьее.
- Нет уж. - Настойчиво возразила Милка. - Пойдём вместе. Я тебя в это втянула, поэтому всё будем решать вместе.
- Сто знацит втянула? - Спросил Милок. - Никуда ты меня не втягивала?
За разговором они повернули и потопали обратно на кладбище.
- Да? Не втянула? А кто умер? Не я?
- Но ты зэ не полностью умейла. Мы вот с тобой идём зывые.
- А последнее желание? - Загадочно спросила Милка.
- А сто зэлание?
- Оно же моё. Получается, что ты попал в такую ситуацию из-за моего желания. И вообще, ты не мог меня немножко обмануть и не выполнять это желание?
Милок выпучил глаза, как будто она склоняла его к преступлению.
- Ты сто, Милоцька, как это? Это зэ твоё зэлание. Я тебя люблю и не мог поступить инаце.
- Что, правда? - Смущённо пропела Милка.
- Конефно. - Ласково улыбнулся Милок.
- Блин, так обожаю тебя, Милочек. - Милка прижалась к голожопому Милку, одной рукой обхватила его за шею, а другой сжала его болтающийся грязный хер в кулачок и отрывисто поцеловала в губы, в щеку и в висок.
- Я тебя тозэ. - Сказал Милок и взял её за руку.
Они зашли на кладбище и Милок сразу повёл Милку тем же путём, каким бежал к могиле от милых бабок-спекулянток, торгующих цветами. Сумку нашли почти сразу. Ещё немного пройдя, нашли его  рубашку, висящую на кустах. А ещё чуть подальше, когда уже было видно Ивыныча, сидящего на куче земли возле Милкиной могилы в крутых раздумьях, нашли штаны, что валялись прямо под ногами.
- Давай тепей тихонецко, стобы дед не услысал к выходу. - Шёпотом прошепелявил Милок, застёгивая ширинку. - Ну его к цёйту. Бойной какой-то.
Милок и Милка в обнимку шли по дороге, приближаясь к городу, а где-то сзади уже занимался рассвет и небо окрашивалось в красное.
- Что будем делать, Милок?
- Пока не фнаю.
- К родителям мне точно нельзя. Мама разрыв сердца получит, а папа тебя убьёт просто.
- У меня в сумке есть деньги. Мозэм ко мне поехть, позыть пока не пьидумаем, как родителям объяснить.
- Мозно. - Вдруг вырвалось у Милки. - Блин, я из-за тебя тоже шепелявить начну.
- А цё так?
- Ну, не знаю. Это так сильно слух режет и как-то само по себе получается повторять за тобой. Не привычно так.
- Ницего. Язык отрастёт, всё хоросо будет.
- А если не отрастёт?
- Отрастёт. Есё длиннее, цем был. Обыцьно на йегенейацию надо месяца цетые-пять, мозэт полгода. Палес, помню, отястал цетыйе месяца. Пьявда, кьёвь есё идёт, вкус цюствую.
- Не надо длиннее. - Надула губы Милка. - Хочу, чтоб мой язык был, как раньше.
- Посмотрим.
Милка запустила руку в карман платья и сама удивилась находке. Она достала жёлтый лотерейный билет, повертела его в руках, а потом вспомнила:
- А! - Воскликнула она. - Это ж я за несколько дней до того как заболела, выиграла в лотерею.
- Кьёво. И сто? Больсой выигыис?
- Я не помню. Но вроде не маленький. Тут написано, что билет действителен 14 дней. Значит, болела я пару дней, потом умерла, похороны, туда-сюда. - Начала прикидывать Милка. - Ещё не поздно.
- А сто делать? Куда идти за выигысом?
- Помню, мне позвонили и сказали, что за выигрышем надо ехать на поезде в Брейнск .
- В Бьейнск? Это сто за гойяд такой? Пейвый йас слысу. И поцему именно на поезде? Автобусом зэ быстйее.
- Мужчина сказал, что туда ходят только поезда. Дорожного сообщения нет.
- Ух ты! Загадоцьный гойяд. Я заинтйигован. Так мозэт пока туда и поедем, за твоим выигьисом?
Милка сверкнула игривым взглядом, улыбнулась и сказала:
- А что, Милок, поехали. Мы всё равно для всех умерли и никто нас скоро не ждёт.
- А поехали, Милоцька.
Как оказалось, в железнодорожных кассах продавались билеты до Брейнска, но никто толком не мог сказать, что это за город, потому что народу туда ездило не то что мало, а вообще два человека в месяц, а кассирша как-то странновато косилась на Милка и Милку. Это показалось очень странно. Тем не менее, Милок и Милка не собирались отступать и давать заднюю. После всего, что с ними случилось, они уже ничего не боялись. Более того, такая Брейнская загадочность наоборот только подогревала их любопытство. И наша влюблённая парочка отправилась в это путешествие с большим удовольствием, зато в пустом поезде. В пути они уснули и всю дорогу проспали, не запомнив ни одного населённого пункта, которые проезжали и сколько времени ехали. То есть вообще дорогу не запомнили. Также не видели ни единого человека, ни в вагоне, ни выходящего из него.
На станции Брейнск с единственной тёткой на перроне, читающей газету, из поезда вышли только Милок и Милка. Тётка сразу сложила газету и поспешила к ним на встречу. Обычная тётка в длинной юбке и салатовой кофточке на розоватую блузу.
- Здравствуйте. Я Елена. - Поздоровалась она и парочка кивнула ей головами. - Вы, наверное, выиграли в лотерею?
- Да. - Сказала Милка. - Мне мужчина сказал сюда ехать за выигрышем.
- Совершенно верно. - Подтвердила тётка. - Я вас встречаю.
Милок и Милка удивлённо переглянулись.
- Мы видим. Так я выиграла несколько дней назад. Откуда вы знали, когда я приеду? Вы что тут целыми днями сидите и ждёте?
- Это моя работа. Я встречаю победителей лотереи. Я не знала когда вы приедете. В Брейнск очень редко приезжают новые люди, поэтому, когда приезжает поезд с новыми людьми это у нас целое событие, о котором знают сразу все жители города.
- Понятно. - Сказала Милка.
- Честно говоря, мы думали, что вы будете одна, а вы с молодым человеком.
- А что это будет проблемой?
- Что вы, что вы! - Заулыбалась Елена. - Мы очень