которые хватало скудных знаний.
– Марш отсюда, тромбоцит несчастный, – тряся кулаком, к ней двинулась сестра милосердия, схватив за грудки халата, силой выставила из кабинета.
– Дисциплина вашего города отвратительна! Тюмень входит в состав пяти самых крупных городов русских, как вы вообще прошли проверку?! Я лично позабочусь о том, чтобы ваш «Хлам Целителей» оштрафовали, – сатанея буквально на глазах, говорил офицер.
– Хлам и Храм!.. – хлопнул в ладоши Петрович. – Какая тонкая игра слов! Одна буква, а как меняется подтекст! – восклицал он по-детски радостно.
– Я. Сказал. Хл-лам, – процедил до синевы бледный офицер.
– Да, и я про тож… а-а-а, – осенило Петровича, он хлопнул, но теперь по лбу, а не в ладоши. – Вы картавый, сэр в мундире!
Женщина подошла к капельнице, собираясь усилить скорость поступления «снотворного» (оно называлось «Райский сад»). Отпрянув от стены, Петрович играючи перехватил ее руку:
– Э, нет, не сегодня, мадам. Мадам ведь? – саркастично улыбнулся он ей, доставая из нагрудного кармана металлический прямоугольник с оранжевым индикатором.
Офицер досадливо сморщился, будто у него между зубов застряла рыбья косточка. Метровая, причем, в длину косточка. Он сразу отступил. Пришлось отступить, ибо у Петровича имелись полномочия его остановить. Оранжевый индикатор. Доступ в лабораторию. У офицера был лишь зеленый, базовый (и тот временный), на его стороне был закон – Правительство, но не наука. У науки свой свод нерушимых правил, ни подъехать, ни подползти, ни подлететь.
– Не волнуйтесь так, сеньор - синий помидор. Попробуйте еще раз произнести вредную буковку! Повторяйте за мной… – откровенно дразнил Петрович, убирая допуск обратно: – Кр-р-ран. Не хотите? Тогда р-р-рак. Нет? Хм… а как насчет стр-р-расти?
Этот кровавый бой глазами и словами прервался Ольгой. Она так и пребывала в коме, но тело стало изгибаться на койке, руки заметались, ноги задели стойку, и вся система рухнула – тут же повеяло «раем». Старшая спешно выдернула капельницу, поймала руку пациентки, забинтовать, но игла успела распороть вену и кожу сантиметров на пять, тягуче потекла жидкость цвета вишни.
Офицер выматерился, а женщина немного пожалела, что выставила практикантку за порог.
Экран монитора пошел вертикальными полосами-помехами и зашипел.
– Полноводие - река, нарушен ей ток. Фальшивые времена, Они ищут Исток. Уже близко совсем, трещит настоящее. Власть досталась не Тем, сломано будущее… – ясно, громко и четко произносила Ольга.
– Записывай! Каждое слово! – гаркнул офицер на помощницу. – Часть про власть очень любопытна!
Его лицо озарил торжественный оскал голодной гиены. «Латте-э-э» – взывала мысленно секретарша.
Медсестра никак не могла угомонить взбесившееся тело пациентки, она вспомнила, как обнадеживала по телефону: "Нет-нет, что вы, право слово, не буйная"… лишь только привязав руки и ноги к прутьям койки, не без помощи Петровича, удалось частично обездвижить Ольгу. Иначе бы она причинила урон, прежде всего, себе, хотя вряд ли милосердием руководствовалась медсестра.
Будто мантру, твердила Ольга слова тоном, каким обычно произносят проклятья.
– Ладно, выводите из комы, – буднично сказал офицер.
«Пло власть», – про себя передразнил Петрович и тяжело вздохнул.
