Произведение «Рассказ доктора» (страница 1 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Приключение
Автор:
Баллы: 27
Читатели: 934 +1
Дата:
Произведение «Рассказ доктора» участник на конкурсе
28.07.2016
Предисловие:

Рассказ этот основан на подлинном
событии, произошедшем в другое
время и в другом месте. Все
возможные совпадения героев
с реальными людьми
являются случайными.

Рассказ доктора

- Вы в Одессе никогда не были? А с одесситами общались? Ага, понятно… Ну, песни-то одесские, знаменитые, наверняка слыхали? «Ах, Одесса!», «Шаланды, полные кефали»? Значит, не так всё безнадёжно! И про родную Мясоедовскую улицу тоже знаете? О, даже пели как-то за столом – ну, молодцы! Помните, там такие строчки:
                        Есть на этой улице больница,
                        Все её Еврейскою зовут.
        Я желаю вам, друзья, не бывать там никогда,
                        Пусть мои враги туда идут!
Я не знаю, почему она зовётся Еврейской, но в Одессе все знают, что это – больница скорой помощи. То есть везут туда всяких горемык с переломами, избитых, попавших под машины – ну, и так далее.
Так вот. Было это в голодные, злые, мрачные  девяностые. Я тогда только закончил наш Одесский медин – медицинский институт. Он продолжал по инерции работать, готовить врачей, ведь развал страны ещё только начал набирать силу. Нет, ну конечно, уже и профессора начали «валить за бугор», и зимой почти не топили в аудиториях, но стипендию ещё платили, да. Однако  цены уже жонглировали тремя-четырьмя нулями, а пенсии, стипендии, да и зарплаты оставались…ну, что я вам тут пою – сами, небось, помните эти годы. Талоны, купоны, карбованцы – худые, пришибленные. И на их фоне – жирный, самодовольный, вечнозелёный доллар, недавно появившийся, но уже наглый до невозможности.
Да, так вот. Это сейчас перед вами столичный профессор. А тогда я был свежевыпущенным докторишкой-интерном – нищим, голодным, неопытным, и в этой самой больнице скорой помощи постигал, так сказать, на практике то, чему учили меня в институте. А практика была серьёзная. Постоянно привозили покалеченных – резко возросло число драк, наездов – в буквальном смысле и в переносном. Привозили и с огнестрелами, это, кому непонятно, так раны огнестрельные называются. Ладно, постараюсь дальше без врачебных жаргонизмов и терминов, доступно, так сказать…
В общем, дежурил я там вместе с Эдуардом Борисовичем, эдаким врачом-волшебником. Почему волшебником? Потому, что безнадёжных больных вылечивал? Не-ет, отнюдь… Лечил-то он, как обычно лечит любой доктор, проработавший тридцать лет в больнице, и имеющий на плечах голову, а не… м-м, другой орган. А потому, что умел он со всеми найти, как тогда говорили, консенсус, ухитряясь и волков накормить, и овец – не только не растерять, но и приумножить. Есть такое словечко – харизма. Так это точно про него.
Все его обожали. Больные, на которых он мог запросто наорать; доктора-коллеги, у которых  он отбивал выгодных пациентов; «братки», которые по своей «специальности» часто пользовались его услугами; менты, которые должны были таких пациентов вычислять и выводить на чистую воду.
Ну, вспомните то время: хаос, неразбериха – закон все знают, но он почти не действует. А «понятия» действуют, да только мало кто в них разбирается. А тут к тебе привозят раненых, чисто, как с фронта – одни огнестрелы… понятно, да? Не сообщишь о них куда следует – завтра получишь, от кого следует. А сообщишь – можешь до завтра вообще не дожить… К чему это я так долго? Ну, чтобы вы понимали, о чём дальше речь пойдёт, и не отвлекались на осмысление, так сказать, деталей.
В общем, лето, но жары особой нет, так – просто тепло. Время – чуть за полночь, дежурство на удивление спокойное: калек, как обычно, привозят, но тихих калек. Гипс наложили, успокоили, направили, куда надо. Рутина.
А тут во дворе шум, гам, машины тарахтят. Вообще-то во двор только «скорые» заезжать могут, ну и главврача машина. И те, по своим местам разъезжаются. «Скорые» – к приёмному покою, главврач – к себе. А тут, прямо к нашему отделению подрулили. Выбежал я во двор – батюшки-светы! Цыгане шумною толпою! На трёх машинах приехали, высыпали наружу, снуют по двору, шумят, слышу: «Эдик, Эдик!» Так, всё понятно, покалеченного привезли, Эдуарда Борисовича требуют.
А вот и он, во двор вышел. Высокий, полный, лысоватый, серые глаза блестят. Как обычно – «выбрит до синевы, слегка пьян». Ну, эти всем табором его окружили, галдят, на машину показывают. Он подошёл, заглянул внутрь, что-то сказал их вожаку и меня подзывает.
- Вот тебе, Олежка, ключ, открывай четырнадцатую, готовь койку, бегом!
Я знаю, что ни спорить с Эдуардом Борисовичем, ни мешкать нельзя, бегу выполнять, хотя и нахожусь в лёгком ступоре. Четырнадцатая – это спецпалата, личный резерв главврача, ключи есть (по идее) только у него… Ай да Эдик…
Открываю палату, готовлю всё, что надо, а тут и заносят нашего клиента. Несут на руках молодые здоровые парни, бережно кладут на койку. Отходят в сторону, вопросительно смотрят на пожилого, крепкого цыгана, очевидно, главного. Тот отправляет их обратно одним летучим движением брови. Сам, не проронив ни слова, садится на стул в углу палаты, к небольшому столу. Койка с раненым остаётся в смежном помещении, за широко открытой дверью. Всё расположено таким образом, что из первой комнаты, где сидит цыган, видно только шкаф с инструментами, столик и самый краешек кровати.
Мы с Эдуардом Борисовичем остаёмся наедине с раненым, таким же пожилым цыганом, что остался в первой комнате. У него курчавые с сединой волосы, волевое лицо, сейчас очень бледное. Я быстро разрезаю окровавленную одежду, секунду смотрю на страшные раны, хватаю холодную руку, чтобы нащупать пульс и понимаю, что уже поздно. Ну да, пока разборки закончили, да пока привезли… А с такими ранами, как у него, живут хорошо и счастливо. Только недолго – минут десять. Это даже такой мальчишка, как я, понимает.
Я в замешательстве. Зачем эта комедия? Ведь Эдуард Борисович осматривал цыгана ещё в машине, и тот явно не только что умер. Почему он не завернул всю эту горластую компанию обратно? Поздно привезли, ребята, пациент глубоко и безнадёжно мёртв, врачи тут уже без надобности… Я поднимаю глаза на доктора, сталкиваюсь с его ледяным жёстким взглядом и спинным мозгом понимаю, что надо молчать и выполнять всё, что он скажет. И ещё то, что я попал в очень нехорошую историю, вытащить из которой меня может только он.
А Эдуард как ни в чём ни бывало, накрывает цыгана простынёй до подбородка, устанавливает какие-то конструкции, штативы, трубки подключает осциллограф, и – о, чудо! На экране появляется линия, хоть и ровная, но изредка всплескивающая слабыми волнами. Сейчас-то я знаю, что и как подключать, чтобы на экране появилась такая картинка, а тогда это было для меня полной загадкой. Он разворачивает прибор так, чтобы его было видно из первой комнаты, и мы тоже выходим туда.
Рядом с нашим другом стоят ещё двое. Один похож на Будулая, красив суровой мужской красотой. Другой тучный, с блестящей тёмной кожей, напоминает индуса. Они не отрывают взгляда от линии с волнами на экране. В коридоре теснятся ещё несколько взрослых цыган, за ними молодые парни, видимо, на побегушках.
Эдуард Борисович подходит к лидерам и внушительно говорит:
- В общем, так. Ранения очень серьёзные, вы правильно сделали, что привезли его сюда и так быстро. Но повторяю, раны тяжёлые, ваш друг может и не выжить. Я не Бог, сделаю всё, что смогу, но надежды очень мало. Если хотите, пусть здесь останутся один-два человека, но в саму палату заходить нельзя. Остальных я попрошу уйти: сейчас раненому нужен покой, через два-три часа всё станет ясно.
Трое вожаков быстро посовещались на своём языке, затем пожилой кивнул в сторону «индуса» и сказал, обращаясь к Эдуарду:
- Мы будем сидеть здесь. Что нужно: лекарства, продукты?
- Продукты не нужны, а лекарства – вот список, пусть кто-нибудь купит.
Пожилой подозвал одного из парней, что-то сказал ему, передал список. «Будулай» увёл цыган во двор, в комнате остались пожилой и «индус», они сидели молча, неподвижно, почти не отрывая взгляда от линии осциллографа, которая продолжала плескаться редкими волнами, показывая биение сердца давно мёртвого пациента…
Пришёл молодой цыган, передал доктору свёрток с лекарствами, шприцами, бинтами. На столик выставил две бутылки коньяка, сыр, копчёную колбасу и мясо, хлеб, банку красной икры. Никто не притронулся к еде. Цыгане не обращали на неё внимания, а мы с доктором находились в палате, возле «больного». Так прошло около двух часов.
Мы делали вид, что совершаем какие-то движения, лечим «больного», иногда Эдуард выходил к цыганам, печально кивал головой:
- Плохо дело, последние силы уходят…
Я давно отчаялся что-либо понять, только тупо выполнял команды доктора. Наконец, он сделал мне еле заметный знак, наклонился, что-то переключил, раздался писк,  линия осциллографа перестала всплескивать волны, и побежала ровной дорожкой.
Эдуард Борисович вышел к цыганам, скорбно развёл руками:
- Ничего нельзя было сделать, мы пытались, но – увы, ранения слишком тяжёлые…
В тот момент мне показалось, что вожаки как-то спокойно, даже с облегчением приняли весть о смерти своего товарища. Появились те же (или очень похожие?) молодые парни, подняли тело, завёрнутое в простыни, унесли. Пожилой цыган подошёл к Эдуарду, пожал ему руку:
- Спасибо, доктор, ты сделал, что мог. Это всё, – он показал на снедь, - пусть остаётся. Выпей, поешь.
Затем из его руки в руку доктора перекочевало несколько зелёных бумажек. Цыгане вышли, во дворе раздались голоса, шум заводимых моторов, потом всё стихло.
Я в изнеможении опустился на стул, где до этого сидел пожилой цыган. Спина взмокла, руки слегка дрожали. В поведении гостей вроде не было ничего угрожающего, они не кричали, не хватались за оружие. Но в них чувствовалась какая-то сила… уверенность… непоколебимость – не знаю, как поточнее сказать. Мне показалось, что для этих людей человеческая жизнь не стоит вообще ничего. То есть, жизнь таких человечков, как я. Смахнут рукой, и не заметят даже, как не замечали моего присутствия в течение этих двух часов.
Эдуард Борисович сел рядом, открыл коньяк, налил по полстакана. Молча нарезал колбасу, хлеб, сыр.
- Ну, давай, - буркнул он, - за наше здоровье!
Коньяк обжёг горло, растёкся по телу, ударил в голову. Борисович отщипнул кусочек сыра, пожевал его, сморщившись.
- Наркомафия. Палермо, – отрывисто бросил он, - и не какие-то там пешки, а главари.
(Вы знаете, что такое Палермо? Это не в Италии, это под Одессой такой пригород есть, я уж не помню, как он на самом деле назывался, но там располагалась тогда цыганско-наркоманская «столица» области).
Я в это время накинулся на еду. Жрать хотелось просто нереально, всю ночь не евши, на нервах, плюс коньяк… Да и деликатесы по тому времени вообще были фантастические.
И всё же я сделал паузу, чтобы задать мучавший меня вопрос:
- Эдуард Борисович, но почему же мы изображали весь этот цирк? Почему  они нас не раскусили, ведь не дураки же они?
- Конечно, не дураки. И наш доктор Кулагин тоже не дурак. Ведь все знают, что он старый, ни на что не годный, зато профессор, с квартирой и положением. И что жена его, Галочка, аспиранточка-соплюшечка регулярно с молодым врачом спит. И все притворяются, что ничего не происходит. Все имеют с этого свой интерес. Профессор – молодую жену, которая получает на стороне то, что он нечасто может ей дать, поэтому с ним, как шёлковая, Галочка – положение профессорши и регулярный секс для здоровья, доктор – молодое тело, плюс льготы по работе через профессорскую жену.


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     08:20 09.09.2016 (1)
Э нет, мне понравилось больше Бабеля
Правильный театр...
Приглашаю в наш лучший питерский ежемесячные литжурнал "Мост"
ttp://www.proza.ru/avtor/ysnay
http://www.proza.ru/avtor/dianalucifer
Присылайте тексты.: lado_d@mail.ru
С уважением
Александр
     10:56 09.09.2016 (1)
Большое спасибо за отзыв и интересное предложение! Обязательно пришлю!
     22:07 09.09.2016 (1)
У меня кстати дед цыган (из Бобруйска)
     00:09 10.09.2016
О как!
Гость      04:07 21.07.2016 (1)
Комментарий удален
     15:16 21.07.2016 (1)
Спасибо, Рузанна! Я не задавался целью показать всесторонне жизнь цыган, тем более, что знаю довольно мало. Это история именно о цыганской наркомафии, у нас была такая под Одессой, я писал, сюжет этой истории не  вымышлен. Но  я при этом не пишу, что все цыгане - наркобароны  
Гость      15:33 21.07.2016 (1)
Комментарий удален
     15:40 21.07.2016
Спасибо, Рузанна! Я не отношусь предвзято к цыганам и не считаю их всех поголовно ну, такими, не совсем правильными! Это интересный народ, достойный описания. Но всего не охватишь...
     19:39 12.07.2016 (1)
Замечательный и такой жизненный рассказ.
Так и повеяло Одесскими рассказами Бабеля. Тот же колорит и сочность!
Спасибо автору!
     14:46 16.07.2016 (1)
Спасибо, дорогая Ляман! Я совсем закрылся в себе, заканчивал одновременно 2 повести! Правда, одну, "Про Брыськыша", пока выложил начало, закруглил его в рассказ. А вторую, приключенческую повесть "Охота за "Больщим арбузом", только закончил, там 156 тыс. знаков, для меня объём просто нереальный. Устал дико, все соки эта повесть выпила. Только сейчас начинаю реагировать на письма и комменты, извините за молчание.
     21:18 16.07.2016
Спасибо вам. Заходите на страничку, когда отдохнете и будет время.
И я к вам с неизменной радостью зайду!
Реклама