Я очнулась. Первое, что услышала, было журчание воды где-то поблизости. Было раннее утро. Я лежала на песке. Песок забился всюду: в волосы, в одежду, в обувь… Все болело, ныло и саднило. Рядом раскинув руки лежал Збыш. Мне показалось, что он не дышит. Лицо его было расцарапано, на лбу вздулась большая шишка, одежда порвана в лохмотья, разодранный левый рукав пропитан кровью. Его и без того торчащие мягкими перышками коротко стриженые волосы были всклочены, слеплены запекшейся кровью, и в них набился песок. Видимо падая, Збигнев ударился обо что-то головой. Откуда же мы свалились? Мне пришлось осмотреться. Упали мы с песчаного откоса высотой 5-8 м., а теперь находились на берегу широкой реки. Из этой стены слежавшегося песка и камней, извиваясь, будто толстые змеи, торчали жесткие корни какого-то дерева. Я подползла к лежащему молодому человеку. Что же делать?
-Збыш! Збышек! – позвала я его, сильно встряхнув и хлопнув его по щекам.
Збыш молчал и не подавал признаков жизни. На его шее я заметила зеленый хлопчато-бумажный платок, заколотый красивой дорогой брошью. Я сняла этот платок и, встав на неверные ноги, дошла до реки, чтобы намочить. В голове было пусто. Даже плакать не получалось.
Вернулась. Положила платок Збигневу на лоб. И вдруг рассердилась.
-Ну, на что мне эта связь, если она не годна, что бы спасти хотя бы одного человека! – закричала я неизвестно кому. Мне хотелось выкинуть браслет мини-мобайла в реку. Но моя рука зависла в воздухе с браслетом: индикатор связи горел зеленым. Связь работала! Недолго думая, я вызвала профессора.
-Алена! Слышишь меня?! – откликнулся встревоженный голос Гаврилова.
-Да, Матвей Ильич! Мы у реки. Я в порядке. Збигневу плохо. Он ранен. Ему нужна помощь. Заберите нас, пожалуйста!
-Алена, будь там, где сидишь. Мы тебя запеленговали, срочно вылетаем.
Неожиданно услышала Федькин голос:
-Кармен! Жива?! Мы тебя сейчас выручим! Ты главное не переживай! Мы…
Аккумулятор браслета разрядился. Кармэн - так Федя называл меня за кучу молодых поклонников. Когда Федора кто-нибудь из соучеников называл Сусликом, он обижался, а я шла разбираться с обидчиком и защищать честь друга. Правда, только мне он разрешал называть себя «тюфячок». Говорил, что из моих уст это звучит очень нежно. Что ж, все идет не так уж и плохо. Вот только враги могут найти нас раньше, чем друзья. От этой мысли мне стало не по себе. В тот же момент Збыш вздрогнул, шумно выдохнул, хрипло закашлялся и открыл глаза.
-Гже естещми?
-Збышенька!
Он увидел меня и улыбнулся.
-Кохана…- Он был рад, счастлив, благодарно и по-доброму смотрел на меня. Это было так трогательно, что я не выдержала, наклонилась и коснулась поцелуем его губ. Он поддался, ответил. Целовать его было приятно. Збышек был какой-то нежный, мягкий и изысканный. Никогда ни один поцелуй не казался мне таким бесконечным и желанным, как этот. Я поняла, что люблю его очень сильно.
А после, я, опасаясь, что возможности может уже не быть, сама сказала ему об этом. Мне стало ясно, что это вовсе не «курортный роман», как бы назвала это моя сестра.
Неожиданно пришла мне в голову одна догадка. Деревья у базы и у того дома были разными. На базе связь поддерживалась, здесь тоже, а там… Выходит, что кроме сети, деревья с грибовидной кроной тоже экранировали наши сигналы связи. Вот что имел ввиду главарь под словом «лес». Я поняла, что светящиеся стены и потолок, а так же дневной свет в комнатах тоже являются продуктом внеземной биотехнологии. Передатчиками были деревья!
Пока я размышляла, в долине реки послышалось стрекотание вертолетных винтов. К нам летели три вертолета. Мы обрадовались, так как устали от постоянных приключений и желали скорее убраться отсюда.
Я забыла про усталость, боль, страх. Вскочила и замахала руками, радостно закричала.
Вертолеты, подлетев, грузно сели в песок. Из первого вывалились Тьюри, Гаврилов и Федя. Все трое побежали к нам. Из второго выскочили санитары во главе с Родиминым и двинулись к лежащему на песке Збигневу, а из третьего, как горох, посыпались крепкие парни из местного спецназа, быстро оцепив нас кольцом.
Я удивилась, зачем Родимин привез с собой спецназ, но поняла это гораздо позже.
Тьюри и Родимин достигли Збышека первыми и помогли санитарам уложить его на носилки. Тьюри осмотрел его на месте.
Гаврилов то ругал меня, то радовался, что все кончилось хорошо. Федька облапил меня своими огромными ручищами. Тут же мне стало известно, что, желая меня спасти, он чуть было не сбежал в лес с базы, но был пойман и посажен под домашний арест генералом Родиминым.
-Тюфячок ты мой! – ласково произнесла я и чмокнула его в пухленькую щечку.
Федька тут же отпустил меня. Махнул на меня рукой.
-Ну тебя, Кармэн, с твоими телячьими нежностями!
В это время вдалеке показался Живой Поезд. Спецназовцы напряглись. Транспорт остановился в двухстах м от нашей стоянки. Из него вышли… восьмеро! Значит, те двое выбрались из болота? Или это уже другие? Они подошли к оцеплению метров на пять. Родимин приказал не стрелять. Гаврилов пошел на переговоры.
-Что вам нужно? – спросил сурово он и продолжил, когда не получил ответ. – Оставьте этих детей в покое!
Главный ответил:
-Мы не причиним вам никакого зла, пришельцы. Мы убедились в вашем разуме и поняли вас.
Поняли? Нас? Не ослышалась ли я? Это им нужно было понять нас! Понять, кто мы такие? Но зачем?
-Вы не рейдеры, охотящиеся ради забавы и уничтожающие наш народ, словно диких зверей.
-Но зачем наших людей так мучить? Вы могли убить их. – профессор сердился.
-Это не входило в наши планы. Нам нужны были доказательства. – сухо ответил главный абориген и повел свою свиту обратно в Живой Поезд. Через несколько минут, Живой Поезд уполз, увозя в себе наших преследователей. Вот и еще загадка. Каких доказательств им не хватало?
Спецназ залезал обратно во чрево вертолета. Федька потянул меня за руку:
-Пошли что ли?
Я вырвалась.
-Федь, ты извини. Потом поговорим.
Тут же я бегом бросилась догонять Родимина, уже почти достигшего медицинского вертолета. Последний раз, окинув взором опустевший пляж, я забралась внутрь вслед за генералом.
На базе в медицинском корпусе меня осмотрели и отпустили. Збигневу повезло меньше. Конечно, обошлось без переломов, так как во время падения он снова сумел сгруппироваться, но ссадил себе спину и локти, поцарапал лицо, растянул правые конечности, вывихнул левую ногу, распорол чем-то левую руку от локтя до кисти так, что медикам пришлось накладывать швы, набил огромную шишку на лбу и ободрал ухо.
Его отправили в отделение травматологии. Заведующая отделением, старая ворчливая немка фрау Розалинда Бергхофф, ругала его на чем свет стоит самыми последними словами, но заботилась о нем лучше, чем родная мать. Как оказалось, в первые годы службы на Альбане Збигнев часто становился ее пациентом. Он напоминал ей молодого непутевого внука Ханца, оставшегося в далеком Мюнхене. Впрочем, Збыш закрывал глаза на сварливость старой бабки и, пожалуй, был ей очень благодарен. Прежде всего, за то, что она вправила ему вывих ноги.
Гаврилов обязал меня печатать отчет к совещанию, которое он решил устроить на второй день после нашего возвращения, а потому навестить Збышека я так и не смогла.
На другой день у меня оставалось полтора часа свободного времени до совета. Я решила навестить друга, но так как с пустыми руками навещать больного не ходят, отправилась в буфет. Никаких фруктов, кроме апельсинов там не продавали. Ну, ладно. Хотя бы что-то. Пришлось взять апельсины.
По этажу, где располагался лазарет мне на встречу шел Гаврилов.
-Доброе утро, Матвей Ильич.
Его присутствие здесь меня не удивило. У Гаврилова время от времени подскакивало давление.
-Доброе. Ален, помоги, пожалуйста. – попросил профессор.
Он устало и серьезно смотрел на меня. Ждал моего ответа.
-Конечно. А чем? Что случилось?
-Не волнуйся. Со мной все хорошо. Просто Родимин настоял на присутствии пана Ченски на совещании, приказал привезти его на электрокресле, а тот не хочет. Уперся, как баран. Злится, что его инвалидом выставляют. С фрау Бергхофф поругался из-за него. Вот упрямец эдакий! Как быть? Может, ты уговоришь? Вы ведь дружите?
-Попробую, Матвей Ильич, но не обещаю.
-Попробуй, рыбонька моя. Очень прошу!
Из палаты Збигнева выскочила рассерженная старая немка. Все обаяние Гаврилова ушло на то, чтобы нейтрализовать ее гнев. А я тем временем проскользнула мимо нее.
Збышек полулежал на заботливо поправленных подушках и смотрел в потолок тоскливым печальным взглядом.
-Збыш Иваныч, привет!
Он повернул голову в мою сторону. От тоски и грусти не осталось и следа.
-Чэщчь! – Он улыбнулся, Потом озадаченно спросил: -Кто сказал, цо име муэго ойца Йан?
-Нет. Просто, шутка такая. Ой! А ты и правда Збыш Иваныч!
Нам было смешно. Я шлепнула на его кровать пакет с апельсинами.
-Это тебе. А это от меня. – наклонившись, я поцеловала его в щеку, на которой намек на бороду стал очень-очень явным.
-Другий прэзэнт вкусны. – засмеялся он.
Я сочла необходимым поговорить с ним сразу.
-Збышек. Пожалуйста. Будь добр, престань вредничать и приди на совещание. Тебя же ждут!
-Не буду на кшеслэ! – он тут же уперся и закапризничал. - Так сам пойде! Пехотей!
-Пехотой в бой пойдешь. Не хочешь кресло, иди на костылях. Так будет лучше. И идти будешь сам. Ну… Почти.
-Я не… - Пришлось его перебить. Сделав вид, что рассердилась, я подалась к двери.
-Упрямый парень! Я уйду сейчас и больше никогда не буду тебя навещать, если ты даже ради меня не можешь сделать простого дела!
В его серых больших глазах появилась мольба. Он подался вслед за мной. Протянул руку, будто пытался остановить.
-Не! Не надо! Не уходжи! – он замолк на несколько секунд, а потом тихо добавил. - Соглащень.
Тут же вызвали фрау Бергхофф, объяснив ей ситуацию. А потом она выставила меня с ворчанием за дверь, где ждал Гаврилов.
-Ну, что?
-Он пойдет. Нас просили подождать.
Ровно через полчаса дверь распахнулась. Збыш вышел, опираясь на костыли. Вымытый, причесанный, с идеально чистым выглаженным зеленым шейным платком, который скрепляла дорогая золотая брошь. В новом обмундировании, но, к сожалению, небритый. Фрау напутствовала его. Он поблагодарил ее, и наша троица двинулась на совещание.
Военных можно любить. Военных можно не любить. Но чего у них не отнимешь - их предусмотрительность. Появившись на Альбане, они не только создали вполне достойный быт, а так же продумали сосуществование людей другого рода занятий. А посему сочли необходимым соорудить конференц-зал.
Это действительно был зал. Располагался он на 1-ом этаже. Что находилось здесь ранее, сам Бог ведал. Огромную комнату переделали в обычный земной конференц-залл, завезли удобную мебель.
Конференц-зал был уже открыт, когда мы пришли туда. Столы составлены буквой «П» (как называл Федя - «попом»), и за столом сидел народ.
Мы вошли. Родимин, сидевший во главе «попа», встал, чтобы приветствовать Гаврилова. Федька подошел ко мне и Збышу.
-Как жив? – Поинтересовался Сусликов у Ченски.
-Так. Мало. Спасыбо. – усмехнулся Збигнев, пожимая ему руку.
Парни рассмеялись и пожали друг другу руки. В процессе нашей беседы я заметила, что Кигсли кисло поглядел на Збигнева и
