Чтобы там не говорили: Чикатило всегда останется Чикатило, также созданная красной нечистью система, пока от неё не откажутся и не раскаются, нарыв будет сочиться гноем...
УБИЙЦА №10
ПРЕДИСЛОВИЕ: Коллективное мышление – утопия. Перед природой – есть преступление. Не буду придумывать – не помню, кто сказал. А может сам? «Коллектив есть стадо. Бараны полные идей. Страшнее смертников Микадо». Сидит на троне мозжечок. Несёт любую ахинею.
Стадо визжит от удовольствия. 86 % в восторге, как г**** по течению плывут.
Был выходной день. Всю зону выстроили для смотра, который проходил раз в неделю – воскресение. Плац был не предусмотрен, вся зона - это десять отрядов. Была выстроена на асфальтированной дороге, которая упиралась в вахту. В будние дни с неё начинался развод на работу. Не хватало только лозунга: «JDEM DAS SEINE». Всё остальное ни чем не отличалось, как под копирочку. Смотр проводил, как правило, лично хозяин зоны. Владимир только на прошлой недели этапом прибыл в зону и это был для него первый смотр на новом месте.
Хозяин зоны был местный – мордвин. Кликуха у него была – Гнус. Просто так не дадут – заслужил наверно. Начинал с надзирателей, потом окончил высшую школу МВД и пошёл расти. Язык был рабочий, знал, где подлизать и когда в позу нужную стать. Всё у него получалось. В тридцать пять майор и хозяин – «нормальный» карьерный рост. Садисты нужны любой власти, и он не давал повода вышестоящему руководству усомниться в своих способностях. Любил садистские пословицы: « В Дубравлаге шутить не любят». « Гуманизм у нас в крови»… Форма на нём сидела, как влитая – жена следила. Он не отказывал себе в чёрных намёках – в туль фуражки вставлял армирующую вставку, выгибал её дугой. Не хватало только цвет сменить на чёрный и в руки взять стек. Желание это подавлялось, но выпирало из нутрии вместе с партбилетом КПСС. Лицо своё тренировал – выглядеть хотел полноценно. Оно у него ничего не выражало, мышцы не двигались – застывшая маска. Без цветные глаза подчёркивали это. Если бы можно было в институте Сербского проверить – экспертиза не
помешала бы. Диагноз был бы безошибочный: «маниакальный вождизм, скрытые садистские наклонности, взгляды коммунистические». Больше ничего писать не надо.
Он шёл вдоль строя, рядом ДПНК - «дежурный помощник начальника колонии» и пара надзирателей, немного в стороне начальники отрядов. Периодически останавливался и если ему, что – то не нравилось, показывал на заключённого пальцем - называл наказание, которое в это минуту придёт в его продырявленную голову. Дежурный записывал, чтоб потом начальники отрядов оформили .
Вот он подошёл к отряду №7, в котором был Владимир. И «как назло» он стоял в первом ряду. Гнус остановился прямо напротив него. От Гнуса несло запахом одеколона «Москва». Такой был в то время модный одеколончик. «Шанель» была за железным занавесом.
Он внимательно стал разглядывать Владимира своими без цветными глазами. Взаимное презрение было не скрыть. Но один был никто, а у другого была неограниченная власть.
- Заключённый! Почему у вас обувь плохо вычищена? – с издёвкой в голосе спросил Гнус. По нему было видно, что он решил на Владимире показать всем своё гнусное величество.
- Старался гражданин начальник, вакса не блестит, а только мажет – ответил Владимир.
- Неправильный ответ – усмехнувшись, сказал Гнус и повернулся к дежурному – запишите, лишить ларька на один месяц.
- Слушаюсь! Товарищ майор! – ответил дежурный.
- За что? – не выдержал Владимир.
- Не понял зэк! Десять суток ему штрафного изолятора – не смотря на Владимира, сказал Гнус дежурному.
Владимир ещё не полностью надел на себя шкуру заключённого и не был готов к таким методам «воспитания». Продолжал верить в существование человеческих отношений независимо от обстоятельств. Он был сражён неожиданным решением Гнуса, ему казалось, что он может как – то суметь повлиять на хозяина зоны. Забыл, что перед ним Гнус.
- Гражданин начальник!
- Он пытается оправдаться. Пятнадцать суток ему и в десятую. Выполнять немедленно – не глядя на Владимира, приказал Гнус дежурному. Тот взял под козырёк, подозвал надзирателя и тот повёл Владимира в
штрафной изолятор. Гнус продолжил обход вдоль строя выглядывать очередную жертву. Владимир в сопровождении надзирателя направился в сторону ШИЗО. Все кто слышал, какую команду дал Гнус, с сочувствием смотрели ему в след.
Десятая камера. Это было особое помещение для пыток изобретённое Гнусом. Находилась она в самом конце ШИЗО, угловая камера. Две её стены выходили на улицу и вместо положенного по ГОСТ. Толщина стен была на двадцать сантиметров меньше, что уже создавало другую температуру в помещении. Стены внутри были отштукатурены под шубу, гидроизоляция вверху и внизу отсутствовала, и это делало камеру похожей на мокрый мешок покрытый плесенью. Находиться в ней длительное время – было смерти подобно.
Владимира переодели в робу положенную в ШИЗО и надзиратель, открыв десятую, сказал: - Доигрался!
- Хозяин у вас сумасшедший! – ответил Владимир. - Давай бумагу!
- Зачем? – спросил надзиратель.
- Объявляю голодовку! Требую прокурора по надзору – ответил Владимир.
- Не глупи, ничто не поможет, только хуже себе сделаешь – в голосе надзирателя сквозило сочувствие.
Он был старый сотрудник, всего навидался, и под старость совесть стала постукивать в пропитанные ложью мозги. Все кто работал в лагере, всё понимали, но делали вид, что они не причём – никто не хотел считать себя соучастником, но это было так. Поэтому по возможности, когда начальство не видит, проявляли сочувствие. Это им помогало с души частично грязь смывать. Владимир был молод и эти тонкости не понимал. Потом с годами осознает, что собой представляет «красный фашизм».
Когда государство, регламентируя правила содержания заключённых: В «Исправительно-трудовом кодексе» закрепляло положение: В случае содержания заключённого в ШИЗО - кормить через день. День баланда на другой день пайка хлеба 400 грамм и вода. Чтобы попасть в ШИЗО, нарушать режим необязательно. Для этого необходимо только желание подонка в советской форме и тебя будут пытать на основании положения зафиксированного в ИТ. Кодексе и говорить: Это же закон его надо выполнять. Не нами придуман. Мы простые исполнители. Ну, что после этого спрашивать с рядовых сотрудников? Государство принуждало их быть садистами.
- Напиши, что требуешь прокурора, а с голодовкой повремени, потом сам поймёшь – сказал надзиратель. Владимир хотел настоять на своём, но что –то, что он объяснить не мог, заставило его прислушаться к словам надзирателя.
- Хорошо – ответил он, - но прокурору напишу.
- Я тебе советую и прокурору не писать, отсиди свою пятнашку и дело с концом – говорил надзиратель. Он знал способности Гнуса – хозяин может обидеться - намекал он Владимиру, но тот его не слушал.
Надзиратель оказался прав. Гнуса взбесило заявление написанное Владимиром и ему пришлось пробыть в десятой без выхода два месяца. Ни о каком надзоре речи быть не могло
– сиди и не чирикай. Хорошо голодовку не объявил – пришлось бы с кичи выходить вперёд ногами. А так «повезло» - выполз на своих двоих. Он был благодарен надзирателю за совет.
Гнус ушёл в отпуск и И.О. – начальник режима не стал продлевать пытку. Правда, на этом всё не кончилось – торжество садизма имело продолжение. «Ничто не проходит без следно» На утро он проснулся в бараке весь на сквозь мокрый - простынь была, хоть выжимай. В результате пребывания на лагерном «курорте». Был поставлен диагноз – туберкулёз. Как не грустно это было
вспоминать Владимиру. Смерть за лагерную робу подержалась, а забрать не сумела
- туберкулёз помог.
Бога нет! Желание вселенной непредсказуемо.
ЭПИЛОГ
Мы знаем один закон!
Тоталитарное мышление!
Нам знакомо подъём и падение.
Страна живёт…
На колесе обозрения!
Оно же чёртово колесо!
