сейчас здесь оставаться. Предстоит вскрытие, возник очень важный вопрос, который им требуется разрешить. Вы ведь не будете возражать против этой процедуры? Они просят вас дать разрешение. В воздухе повисла напряженная пауза.
- Да, конечно. Я все понимаю. Мне тоже необходима ясность.
Наташа спокойно поблагодарила Жана и совершенно твердым голосом сказала, что будет в гостинице, а завтра они встретятся, чтобы обо всем поговорить. Извинилась и тихо пошла к выходу. В номере, задвинув портьеры, медленно разделась и поплелась в душ, волоча за собой халат. Сплошная, упругая струя воды неистово избивала ее безвольное тело. Не помнила, сколько прошло времени, пока, наконец, качаясь, почти выползла из душа и рухнула на постель, едва прикрывшись халатом.
Кто-то сильно закричал... Она резко вскочила – часы показывали три часа ночи. Из сквера доносились веселые голоса и прекрасная музыка... Тихая и очень красивая.
" Что это был за крик?!" — подумала сквозь туман в голове Наташа. Взгляд выхватил письмо Вадима – оно лежало на столике, рядом с фиалками... Стало невыносимо жутко. Так, чудовищно, что по телу пробежали мурашки и зубы выбивали мелкую дрожь. "На воздух! К людям... - стучало в висках. Какой воздух?! — сопротивлялся разум - уже три часа ночи, но это уже не удерживало".
Ей никогда раньше не приходилось бродить в такое позднее время, тем более в чужой стране. Здесь не имеет значения, когда тебе хочется слиться с природой, потоком людей. Город ждет и всегда открыт всеми скверами, створками и всевозможными кафе. Готов принять тебя: страждущую общения, участия, спасения от одиночества. Только найди сил в себе довериться и поверь ему. Не замыкайся в своем горе. Иди к людям. Наташа торопливо накинула на себя платье и плащ, проверила — в сумочке ли телефон. "Хотя, зачем теперь он", — мимоходом подумала, но все равно положила в сумочку и быстро вышла из номера. Тут же, вернулась взять письмо Вадима.
Это был не самый оживленный район Парижа, тем не менее – жизнь кипела, и многочисленные вывески предлагали вам свое ночное покровительство. Наташа шла вперед и вперед по улице. Наконец, решилась подойти к какому-нибудь кафе и села за столик у дерева под навесом – прямо на улице. Ветви каштана спускались на стол, нашептывая слова соболезнования. Листья не мешали, а, наоборот, создавали неповторимый уют — слияния с природой. К ней уже шел официант, улыбаясь всем своим видом. Ночная гостья была не в состоянии заметить и удивиться этому факту.
" Что я делаю, — подумала бедная женщина?! Ведь здесь все дорого, а мне сейчас так нужны деньги". Лихорадочно достала кошелек и стала пересчитывать все, что там осталось. Официант терпеливо стоял перед ней и смотрел, доброжелательно улыбаясь. В его облике отражалась масса терпения без малейшей суеты. Её же сделалось совсем неудобно, и она, сконфузившись, попросила принести чашечку чая. Он любезно закивал головой и вполне доброжелательно, как будто получил заказ на тысячу долларов, из, которых как минимум триста перепадают ему в виде чаевых, помчался выполнять заказ... Эти злосчастные подсчеты совершенно, не то чтобы отрезвили ее, скорее, вывели из состояния заторможенности. Наконец, начинала понимать, какие сейчас предстоит решить невыносимые проблемы: похороны, деньги, деньги, деньги... Мозг разрывался от напора проблем:
"Сколько это будет стоить?!
Где предавать земле?!
Как везти?!
Боже мой!
Дети! Вика! Денис!
А мама, его матушка!
Как же?!"
Дрожали руки, и сильно стучало в висках. Голова стал раскалываться на две части. Лихорадочно копалась в сумочке, пытаясь найти визитку Владлена Германовича- тогда в Питере сказал, что она может звонить в любое время, если возникнут проблемы. Визитки в сумочке не оказалось, и тогда Наташа, почти, не понимая, что делает, позвонила Жану. У него, как ни странно, был совсем не сонный голос, и ответил так быстро, как будто ждал ее звонка.
-Жан, извините, пожалуйста, но я... — вся дрожала и не могла говорить. Я должна позвонить Владлену Германовичу, но у меня нет его номера. Сейчас, конечно, очень поздно, вы мне, пожалуйста, скажите, когда ему можно позвонить. И-и-и-и удобно ли это? Понимаете?! Мне необходимо. Очень нужно... — уже в полном изнеможении договаривала Наташа.
Она дрожала, и вся покрылась испариной.
-Наташа, не волнуйтесь, пожалуйста! Где вы находитесь?
Но она не знала, как называется это место, и позвала официанта – он объяснил Жану.
-Наташа, не уходите. Я сейчас вам позвоню. Хорошо? Подождите несколько минут.
Попыталась пить чай, но не могла держать чашку, кипяток то и дело выплескивался на стол. За ней пристально наблюдал официант, хотя она этого не замечала. Только сейчас на воспаленное сознание обрушилось, как водопад — горе, начиная с отъезда Вадима, и теперь вот... Она принималась несколько раз читать письмо, но строчки дрожали перед глазами и расплывались... В руке завибрировал телефон, слабо наигрывая смешную французскую мелодию, которую Жан специально поставил ей, чтобы поднимала настроение.
-Алло!- еле-еле произнесла Наташа.
-Наташенька, здравствуйте!
На ее лице выразилось недоумение и растерянность.
-Не ломайте голову - это Владлен... -через люфт паузу — Германович. Примите мое соболезнование, дорогая!
Она не мгла вымолвить ни слова. Тело будто бы парализовано: "Что это?! Где это?! Откуда?!"
Стала извиняться за поздний звонок, но он ее перебил:
- Это я вам названиваю, Наташа, а не вы мне. Пожалуйста, не волнуйтесь.
Она крепче схватила трубку, словно очнулась, боясь, что пропадет и связь... Прижалась к ней и не своим голосом закричала... О! Это ей казалось, что... кричала... На самом деле - это был беспомощный стон.
- Владлен Германович! П-п-пожалуйста, не кладите трубку. Я... я... я не знаю, что мне делать! Я не могу звонить домой! Не имею права убивать праздник моей дочери. С-с-с-совершенно одна в этом городе, стране. Кроме вас, мне некому говорить все это, — постепенно затихая и, обмякнув, упавшим голосом договаривала Наташа... И уже... совсем еле слышно добавила... извиняясь... -У меня осталось всего пятьсот долларов из тех, что вы одолжили в Питере... Я, я не знаю, хватит ли их на... - но ей не дали договорить...
-Наташенька, а я и не собираюсь бросать трубку. А насчет денег – вы чудовищно расточительны...
От этих слов женщина буквально вся сжалась... И голоса, голоса, который стал звучать так близко и странно, что ее охватила паника. Наташа затихла, и сразу почувствовал, как на ее вздрагивающие плечи легли большие и теплые руки... Она с ужасом прикрыла глаза и тут же распахнула опять...
Перед ней за столиком сидел Владлен Германович, а в стороне стоял Жан. Наташа смотрела на него широко раскрытыми глазами, которые казались еще больше на осунувшемся лице.
-Наташа, ну разве можно так тратить деньги? – не к месту пошутил Владлен. И, увидев, что его каламбурчик повергает её просто в ужас и не понимается, быстро схватил за руки и ласково стал успокаивать. -Да любая другая женщина растратила бы эти деньги за два дня, а вы переживаете, что остается всего пятьсот долларов… Вы же, вообще, ничего не потратили. На что же питались? Он строго посмотрел на Жана, но тот опустил взгляд и, что-то сказал по-французски, а потом добавил:
-Ты бы сам ее попробовал уговорить.
-Как?! Как вы меня отыскали?! Откуда вы?! — дрожа всем телом, спрашивала Наташа.
Она никак не могла прийти в себя от шока, вызванного появлением Владлена.
-Наташа, вы вся дрожите. Совершенно продрогли. Мы сейчас немедленно едем в теплое место. Постарайтесь полностью довериться мне и ни о чем не думайте. Попытайтесь расслабиться хоть немного.
Таких слов от мужчины она никогда не слышала за всю свою жизнь, а тем более в страшной ситуации – казались ей нереальным и почти что сном. Совершенно опустошенная, безропотно поднялась и, даже не заметила, как её практически несет на своих руках Владлен. В машине положил под голову подушку и укрыл пледом, а потом, немного приподняв голову, стал поить горячим грогом, объяснив, что это сварила мама Жана специально для нее.
