городского жителя о жизни в его миру расспрашивать. Бухов разомлев от чая облокотился о стол и, отвечая на вопросы, разглядывал своё отражение в полированном боку самовара. Лицо его покраснело, расплылось, мысли спутались. От аромата трав закружилась голова. Почувствовав дурноту он хотел встать и выйти на свежий воздух, он уже привстал, но сил в ногах не было, они как ватные подогнулись и тело его, грузно осев на лавку, кулем сползло на пол.
Леший с кикиморой деловито переглянулись, спокойно допили свой чай и перетащили гостя ближе к печи. Со двора была принесена огромная лопата на которую взгромоздили бесчувственное тело. Кикимора сняла железную заслонку с печи, и леший, подняв на лопате Бухова, кинул его в жаркое горнило. После, как ни в чём не бывало уселись за стол играть в лото. Среча продолжала прясть пряжу, не взглянув ни разу на гостей. Где-то в углу, нарушая тишину, заиграл на своей скрипке сверчок.
В окно тихо постучали. Хозяйка выглянула наружу. Во дворе стояла женщина с длинными черными волосами, одетая в широкие черные одежды, лишь лицо её было бело словно луна.
— Ночь на дворе стоит, — сказала кикимора — пора приниматься за дело, — и занавесила окно.
Леший вооружившись кочергой выгреб из печи кучку золы оставшуюся от гостя и пересыпал в цветной платок, что держала хозяйка. Крепко завязав узел они вынесли этот кулёк на двор и хорошенько отдубасили цепом, нашептывая заговор известный лишь им одним. После всех процедур леший распрощался с длинноносой хозяйкой и отправился в путь, к себе домой, прихватив узелок с золой.
Над городским парком витал предрассветный ветерок, разгоняя остатки ночи и пробуждая ранних птах селившихся в густых кронах деревьев. На одном из деревьев сидел маленький человечек, борода его зелёная шевелилась и трепетала от дуновения ветра. В шелесте листвы слышались слова:
— «Как утренняя заря размыкается, дневной свет рассветается, звери из пещеры, из берлог выбираются, птицы из гнёзд солетаются, так бы раб божий Бухов Николай от сна пробуждался, утренней зарёй умывался, вечерней зарёй утирался, красным солнцем одевался, светлым месяцем подпоясался, частыми звёздами подтыкался. Как возрадуется тёмна ноченька, младому светлу месяцу и как возрадуется утренняя зоренька белу свету и как возрадуется белый свет красно солнышку, так бы возрадовались в миру рабу божьему Николаю . Ибо заново он родился, переродился душой и телом, в сторону добра и света направленный».
Старичок развернул цветной платок и встряхнул им. Серая зола взметнулась, заклубилась в воздухе и, оседая на землю, приобрела очертания человека. Рассветные солнечные стрелы пронзили серый облик, наполнили его цветом и содержанием.
Николай открыл глаза: мир встречал его разноцветными, яркими красками и в этом впервые увиденном пестром калейдоскопе было нечто торжественно величавое, чего человек не замечал ранее в своей суете. Но отчего так всё изменилось он, пока ещё, не понимал, и с изумлением озираясь вокруг, впитывал в себя, не ведомые до сей поры, ощущения.
Старичок, сидевший на суку, хихикнул и, хлопнув в ладоши исчез.
*Росомаха — неряшливый, разгульный человек.
*Среча — девушка прядущая нить человеческой судьбы. Неожиданным встречам люди придавали особый судьбоносный смысл.
