я в Израиле 3 (мои заводы в Израиле)

   
      "Гидон". Многие заводы тут называются по имени их владельца. Хозяин - высокий толстый араб. Умница. Может работать на всех станках. У него один программный фрезерный, три токарных, два универсальных (правильнее - конвенциональных) фрезерных, сверлильные и небольшой эррозионный и маленький плоско-шлифовальный. Рабочих двое, иногда три человека. Зависит от того, работает ли какой либо умелец - универсал. Постоянно на заводе крутится его брат. Любитель выпить и других развлечений. В их семье решили так, что если он при Гидоне - станет серъёзнее и не будет заниматься глупостями. Гидон изготавливает пресс-формы для литья из пластика различной формы бутылочек. Такая форма занимает работы месяц-два, стоит пятнадцать - двадцать тысяч долларов.
     В праздничные дни в конторке собираются все работающие, иногда подходит один - два друга хозяина. И - месиба - праздничный стол. Пьют в меру. Брат хозяина пытается эту меру увеличить, но он всё время под контролем.
     Я в то время ещё сдерживался, работал только на станке. И Гидон не шумел, говорил всегда спокойно. И всё же я искал другое место работы. Почему? Не помню.
     Зашёл к его соседу. "Матек". Внешне понравилось. Шесть фрезерных, два токарных. Поговорил с хозяином. Ицик. Он мне отказал. Сказал, что хочет человека, знающего иврит. Ясно и понятно. Имеет право.
     Через пару лет я таки попал к нему и проработал с ним пять лет. За которые он раз десять меня выгонял из-за пьянки и брал обратно за руки и голову и желая мне помочь. О этом позже.
     ==============
     "Исраэль банкер медуяк". У Исраэля было плохо с глазами. Специалист он хороший, где не хватало глаз, помогало увеличительное стекло, или пальцы или отблески. За рулём его машины обычно сидела жена. Иногда она вмешивалась в процесс работы, это приводило к тому, что некоторые из рабочих - что местные, что русскоязычные, отказывались работать и уходили. Там же я впервые увидел рабочего владельца программного фрезерного станка СНС. Станок большой. Его владелец был раньше хозяином небольшого заводика, но не устоял. Оставил себе только станок СНС и с ним, заключая договор, работал. Я попал как раз в то время, когда он закончил работать с Банкером и перебирался на другой завод. Для перевозки станка разбирали стенку, специальная машина - кран вытаскивала станок и на новое место.
     Работа моя была точная, детали мелкие. Справлялся.
     Проработал две недели. Там же работал один пожилой, убелённый сединами мужчина. Он подметал стружку, наводил порядок с инструментами. При необходимости, Истраэль ставил его работать на станке - он мог работать за любым.
     С утра "седой" обьявил о дне рождении. Вытащили на середину участка столик накрыли. Все выпили по граммульке, только что для запаха, укусили печённое и вернулись на рабочие места. Осталась почти полная бутылка коньяка и вина. Их поставили в холодильник.
     Долго они там не простояли. Именинник предложил мне продолжить. Почему бы и нет? Продолжили. В обед пошли в кафетерий и там ещё более продолжили.
     А в пять часов дня, к станку, за которым я делал рабочий вид, придерживаясь за него, подошёл Исраэль.
     -- Иди домой. И...больше не надо приходить.
     ---------
     Через год, работая на одном заводе, встретил парня, местного, токарь он, который тогда же, когда и я, работал у Банкера. Он ушёл от него через пол года, отказавшись слушать жену хозяина, которая пыталась ему объяснить, как надо работать.
     Этот парнишка рассказал ещё кое что. А именно: через пару дней, после того, как я прекратил там работать, "именинник" привёл на завод своего родственника - фрезеровщика. И ещё до моего прихода на завод он говорил о нём с хозяином.
     Не берусь судить, что же это было. Напился я сам, никто под автоматом не заставлял. И всё таки, конечно же, имеется желание заявить, что всё было подстроено, что это была подстава. Но! Моя пьянка тогда не была чем то необычным для меня. Значит, сам виноват.
     =================
     В 94-ом весной не стало Берри, собаки. Есть такое, что простить сам себе не можешь, и с чем жить - невозможно. А ты живёшь. Конечно, в первую очередь это касается человеческих отношений. Но собака, это...что тут говорить. Знаю одно, коль я не пил бы, у неё был бы шанс выбраться из её болезни. Я помню всё до мелочи, как это произошло. Рассказывать не буду.
     ==============
     "Имко". Человек сорок рабочих. Электроника для .....редкий завод в Израиле работает без заказов от армии. Я работал на механическом участке. Как то позабавил парнишка, местный, тоже фрезеровщик, неплохо владеющий русским языком - у него жена из Киева.
     Красили детали, метрах в двадцати от станков. Но запах краски - замкнутое помещение, жара, без вытяжки - нам аж глаза резало. Так этот парень отказался работать. И менаэль - начальник производства, воспринял это как что то нормальное. А нам, русскоязычным господам, такое и в голову не могло придти - отказаться от работы из-за запаха краски.
     Там же замучил меня один земляк. Тоже фрезеровщик. В возрасте уже, лет сорок ему. И работу знает. Но через каждые пол-часа подходит ко мне и спрашивает - это так делать? А это правильно? Как тут работать? Какие лучше в этой работе обороты?
     Достал таки. Я объяснил ему, вначале вежливо, что мешает работать, что я ему не начальник, что одно дело - подсказать много раз в первые дни работы, пока освоится, плюс - земляк, и иное - подсказывать всё время. Тем паче, я же вижу, он знает работу.
     Не помогло. Тогда рявкнул пару раз. Помогло. На пол дня.
     Понравилась мне один раз работка. Корпус для установки на танке, для набора малых ракет. Корпус весом килограмм десять. Деталей много. Я приспособился зажимать их за пару движений. Конечно, за день намахался - поднимать, крепить, снимать. Но работа шла чётко, так, как я хотел. Осознание значимости её - тоже немаловажно.
     На "Имко" я проработал пять месяцев. Потом сокращение. Небольшое. Человек шесть.Но в том числе и я.
     А менаэля встретил через год на дискотеке. Звал обратно. Но я тогда уже работал, а бегать произвольно с места на место - неправильно это. Мои работы прекращались " по причине...", а не по желанию найти что то лучшее. От добра добра не ищут. Да и есть старая еврейская пословица " давиться, так одним куском".
     ============
     "Маспинот Исраель". Судостроительный. Тоже район Блюбанд, за аэропортом. А на другой стороне залива видны были корпуса другого судостроительного, военного.
     Я шёл по территории, заглядывал в корпуса. Большой завод. В корпусах цехов собирают корабли, в доке стоит американская подводная лодка - ремонт. Мой цех - механический. Ряд фрезерных станков, малые токарные напротив, на следующем участке большие токарные и фрезерные, слесарный участок, сварщики, и большой двухстоечный фрезерный станок. Между стойками метров восемь, стол станка посередине, шесть на шесть примерно. На одной из стоек находится подьёмная площадка, шпиндель и коробка передач.
     Меня вначале поставили на малые станки, но через несколько дней перевели в помошники фрезеровщика на двухстоечный.
     Детали на нём соответсвующие, с одну, с две средних комнаты. Ноги больших кранов. Коробка огромного двигателя, не знаю уж для чего, вроде для электростанции. Коробку закрепили на столе. Практически, всё то же самое, что и при работе на малых станках, только с учётом веса, инерции. Через коробку пропущен вал, на котором крепится резец. Вал имеет опору на второй стойке и в шпинделе, возле подвижной площадки. В круглом помещении внутри коробки, диаметр помещения метра три и ширина метра два, стою согнувшись я. В ногах коробка с маслом. В руке кисть. Вал передо мной. Резец с пол-метра длиной, он медленно вращается с валом и растачивает отверстие в стене коробки. За размерами, скоростью вращения и продольного перемещения резца следит фрезеровщик с площадки. Я кисточкой смачиваю резец, когда он проходит возле меня. Резец со скрипом и скрежетом, с шуршанием и подвизгиванием совершает своё вращение. Масло с него нагревается, испаряется и наполняет всё пространство внутри коробки. Пытался я работать в маске, но тогда дышать совсем невозможно. Поэтому делаем частые перерывы. Так проходит четыре дня. Первый день было интересно, забавно и всё необычно и смешно. Смешно самому над собой, что вот дожился, такая дикая работа. На второй день не смешно и не забавно, работа то вреднющая - дышать этой гадостью, и страшновато стало - резец всё перед глазами, не попасть бы под него рукой, вал вращается, не зацепить бы - хоть и гладкий, а крутнуть может, а места там для вращения меня целиком не очень то и хватает. На третий день всё стало до лампочки, глаз и руки попривыкли, осторожным стал только после того, как пару раз еле еле успел вовремя отдёрнуть руки от резца. Четвёртый день прошёл муторно муторно, всё надоело. Это не работа, а чёрт знает что. Так хоть бы платили. Так и нет. У меня раза в три четыре меньше того, кто на площадке. Он - спец. А я кто?
     А с ногами крана иначе. Там работа снаружи. Основное делает инструментом станок. Но остаётся и ручная работа. На верхней поверхности нужно сотворить отверстия с резьбой. Большого диаметра. Это возможно только надевая на здоровущий вороток с мечиком длинную трубу и вращая её вдвоём.
     Через неделю меня перевели на средние станки. И опять подошёл праздник. Ребята, работающие там, после смены собрались в малой столовой. Налили и мне. А у меня как раз очередной период бросания пить. И я отказался.
     Была и ещё одна причина. Тех, кто попадал на завод через коахадам (посредников), держали три месяца. Затем увольняли. И через пол месяца звали обратно. Тех, кого считали нужными. Эта система встречалась мне и позже иногда. Суть её в том, что посредникам завод прекращает платить, а рабочим, как бы нанятым вновь, тоже платится меньше. Наверняка ещё какие то заморочки и хитрости имеются, я не вникал - мне это надо? Мне важно только то, что зависит от меня.
     И ещё. Те, кто уже работали на заводе более полугода, всеми правдами и ухищрениями, стремились попасть в число постоянных рабочих завода. Естественно, это порождало систему бдения друг за другом, наушничества. Вобщем то, подобное опять таки встречалось и ранее и впоследствии. А я терпеть не люблю такие игры, интриги, бури в стакане. Ещё с Союза это не люблю. Ибо понял когда то - я в таком образе действий слаб, не могу и не хочу, не моё это. Только сталкиваясь с проявлениями этих явлений, всегда во мне жило какое то детское удивление: как же так, люди способные, умные, умелые, серьёзные и добрые, в ином приличные и честные, а тут на те пожалусто, такое иной раз могут сотворить, что ах и ох.
     Одно дело, знать слова мудрых, другое - принимать их внутри себя.
     Человек, словно в зеркале мир -
     - многолик.
     Он ничтожен.
     И он же
     безмерно велик.
      (О.Хайям).
     Прошла ещё неделя. Не было работы на станках. Меня поставили на сверлильный, потом помогать слесарям. А затем я спросил бригадира, когда будет работа по моей специальности? Может, коль сейчас её нет, я пойду домой, ведь уже три часа сижу без дела.
     Он согласился. И меня отправили домой. Без возврата на работу.
     А как раз за день до этого,