растоптания презрительного и уничтожения, у Ваньки неизменно наворачивались на глаза слёзы, скрипели зубы и сжимались кулаки.
Пытаясь одолеть подступивший к горлу ком, он начинал, как бы, задыхаться, плечи его начинали мелко сотрясаться, и из груди раздавался приглушённый протяжный внутренний звук. Происходил он оттого, что Ванька, испытывая тяжкую горечь и острую боль душевную, изо всех сил старался удержаться от того, чтобы совсем уж не расплакаться. И напоминал этот звук какой-то внутренний вой, горький и тоскливый, который он пытался сдерживать и подавлять, когда слёзы катились по щекам. Конечно, никто ничего этого ни видеть, ни слышать не мог. Только жена, заходившая иногда в комнату, что-то улавливала, хотя Ванька и старался в такие моменты отворачиваться и выглядеть нейтрально.
Ну, а потом, как и было рассказано выше, всегда случалось возвращение назад, в мiр хлеба и зрелищ…
Владимир Путник Август 2016 года от Р.Х., Успенский пост
