Утопия

1.
- Следующий!
Яков робко открыл дверь и вошел в просторный кабинет. Солнечный свет ослепил вошедшего. Огромные окна, расположенные как раз напротив двери и не закрытые жалюзи, давали возможность солнцу заставлять каждого входящего в это помещение непроизвольно закрыть глаза, а потом потихонечку приоткрывать их, чтобы увидеть внушительного вида мужчин и женщин, восседающих за длинным столом, застланным красной бархатной скатертью.
 
Члены комиссии, а это была комиссия по распределению потребностей, выглядели очень серьезными и очень усталыми. И ведь  было от чего –  уже почти четыре часа без перерыва они определяли потребности входящих. А ведь прошла всего лишь половина рабочего дня, и впереди еще полдня, а потом следующий день и так каждый день из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год необходимо выслушивать входящих, потом совещаться и определять уровень их потребностей…
 
- Фамилия, имя, отчество, - донесся до Якова строгий женский голос.
- Бероев Яков Германович, - устало ответил вошедший, которому опостылели три часа ожидания в очереди под кабинетом,  и который понимал, что еще долгие годы один раз в квартал ему придется сюда приходить для получения разрешения на удовлетворение потребностей его семьи.
 
- Та-ак, Бероев, - мужчина, занимающий центральное место среди восседающих за столом  членов комиссии по причине должности «Председатель» о чем свидетельствовала табличка, стоящая перед ним на столе, поискал в стопке папок папку с фамилией «Бероев» и зачитал:
 
- Бероев Яков Германович, дворник, семья из четырех человек. Жена – Бероева Маргарита Семеновна, уборщик в школе для детей пятой категории. Дети – Бероев Геннадий Яковлевич, 12 лет и Бероева Зинаида Яковлевна, 9 лет, ученики этой же школы.
 
Члены комиссии облегченно вздохнули и радостно посмотрели друг на друга. Это же просто прелесть! Семейка просто клад – никаких проблем! Все как на подбор!
 
- Ну что, товарищи, думаю все ясно? – председатель посмотрел на членов комиссии.
 
Все согласно закивали головами - так хотелось поскорее все это закончить и бежать в исполкомовскую столовую поесть чего-нибудь вкусненького, положенного им по их потребностям третьей категории!
 
- Возьмите, Яков Германович, удостоверения для Вас и членов Вашей семьи. За прошедший квартал никаких изменений в вашей семье не произошло, и поэтому вы имеете право, как и прежде, на минимальное удовлетворение ваших потребностей – хлеб, молоко, масло, сахар, соль, мука, яйца, картофель и другие сезонные овощи в вашем полном распоряжении в неограниченном количестве. Немного свинины и мороженой рыбы…
- Но мы же не едим свинину, - робко запротестовал Яков.
 
- Не привередничайте, - взвилась, гневно покраснев, полная женщина средних лет, от чего ее яркий макияж стал еще ярче,  - свинину они не едят! А что вы сделали, чтобы есть говядину или курицу? Работу поменяли? Образование получили? Какие ваши там потребности? Поесть, поспать, да и на работу. Вам же не нужны театры, балеты, у вас же не болит голова о том, как построить новый исполком или как распределять потребности. Так что вот забирайте свои удостоверения и идите. Идите, уважаемый, и думайте. Думайте! Ум облагораживает человека. Никогда не поздно выучиться и поменять категорию. Учите детей. Может быть они, став взрослыми, не будут тут канючить, а по праву получат свою курицу и еще что получше. Все зависит от Вас, Яков Германович!
 
Члены комиссии кивали согласно головами в такт речи коллеги.
 
Яков, молча забрал бумаги и вышел в коридор. В дверь вошла худенькая женщина, но из кабинета раздался рев нескольких голосов:
- Обед!!!
Бедняга просто вывалилась назад в коридор и рухнула на стул.
 
«О, Боже! - прошептал Яков, - за что это нам? И кому нужен был этот коммунизм?»
 
По пути домой он зашел в распределитель продуктов, набрал продукты,  положенные по этой горькой пятой категории, но задержался возле холодильника с морожеными цыплятами. Вспомнив невыносимо грустные глаза Маргариты и умилительные мордашки детей, он не смог сдержаться и положил цыпленка на самое дно корзинки, завалив его мукой, сахаром, яйцами. Было боязно, но не стыдно. Сегодня, после отповеди исполкомовской дамочки, с ним что-то случилось. Казалось, что внутренний стержень, на котором держалось тело и сознание Якова, дал трещину и вот-вот рухнет. Уверенность в том, что они живут правильно,  и в самой правильной стране улетучилась в один миг. Вроде как пелена упала с глаз и души. По чьей вине он работает дворником? По вине родителей, которые не смогли дать ему достойного образования, потому что у них были  потребности пятой категории,  и им не положено было учить своих детей в школе третьего или хотя бы четвертого уровня, дающих право на получение  образования?
 
Но во времена его детства, на заре коммунизма, не так зримо ощущалась разница между категориями потребностей. Во всяком случае, с продуктами проблем не было. На них не выдавались квоты. Каждый брал в магазинах, что хотел. Но видно, что-то не так пошло в этой распрекрасной стране и вот уже почти два года как ввели квоту на продукты, одежду и обувь.
 
Яков, затаив дыхание, подошел к пункту потребконтроля, достал удостоверение и протянул контролеру.
- Пятая? – устало спросил паренек, сидящий за стойкой, - что там у вас?
- Мука, яйца, сахар, - торопливо стал перечислять Яков.
Контролер махнул рукой.
 
Ликуя в душе, Яков вышел из распределителя.
«Оказывается, можно! Можно обойти их тупые законы!» - радовался он, представляя изумленные лица своих домашних и, что удивительно, не испытывая ни капли угрызнений совести из-за украденного цыпленка.
 
2.
Радуясь и одновременно злорадствуя, Яков подходил к дому. Воспоминания нахлынули на него. Очень зримо вспомнился ему день прихода коммунизма. Еще вчера они жили в развитом социализме, и ничто не предвещало перемен. Но вот утро того знаменательного воскресного дня началось с громкой музыки, несущейся из уличных  динамиков. Бодрые песни и марши, зовущие на трудовые свершения сменил торжественный голос диктора:
- Товарищи! Дорогие товарищи! С огромной радостью и ответственностью передаю сообщение правительства: «Считать день первое апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Днем коммунизма! Сообщаем вам, дорогие товарищи, о переходе от развитого социализма к коммунизму! Да здравствует коммунистическая партия и весь советский народ!»
 
Люди, открыв рты, стояли возле динамиков. Как так? Никто ничего не говорил, по телевизору и в газетах ничего не сообщали и вдруг – нате вам! Вот он пришел, такой туманный и, наверное,  долгожданный. Только непонятно с чего бы это. Неужели они все стали настолько хороши и поменяли свое мышление? Об этом столько говорили, и казалось, этот ответственный момент не наступит никогда.
 
Яков, вернее Яшка, тогда он был школьником-семиклассником, с открытым ртом отошел от динамика и, забыв, что шел в магазин за хлебом,  помчался обратно домой. Люди, идущие навстречу, имели такой же глупый вид. Утреннее сообщение просто огорошило всех, и никто не представлял,  что же будет дальше.
 
- Вы слышали? Коммунизм наступил! – открыв входную дверь квартиры, заорал Яшка.
- Какой коммунизм? – ошарашено спросил отец, бросив в раковину недомытую тарелку и вытирая мокрые руки о спортивные штаны.
- Полотенце не видишь, что ли? – закричала на него мать.
- Не кричи, женщина. Слышишь, коммунизм наступил. – отбрил ее отец и поинтересовался у сына:
- Так какой  там коммунизм наступил?
- Какой-какой? Коммунистический! Новости слушать надо. На улице в динамике объявили только что, - ответил раскрасневшийся Яшка.
- Вот, коммунизм наступил, а мы как всегда ничего не знаем, - злорадно посмотрела на отца мать. – А все ты! Не включай телевизор, не смотри ерунду! – передразнила она мужа.
- Маргарита, не шуми! Чему ты радуешься? – отец обнял жену за плечи и добавил:
- Еще неизвестно, что этот коммунизм нам принесет.
- Папа, ну ты даешь! Как что - это светлое будущее, и оно пришло! – крикнул Яшка  и, выбегая из квартиры, добавил:
- Я за хлебом, забыл купить! Пап, позвони диспетчеру, там что-то с лифтом.
- Не работает?
- Да что-то с дверями непонятное. Пусть посмотрят.
 
А дальше  все закрутилось и завертелось,  и было абсолютно непонятно - за что привалило счастье населению этой страны.
 
В 15.00 в теле и радио- новостях объявили, что с завтрашнего дня отменяются деньги. Это значит, что все, что есть в магазинах можно брать бесплатно. Но так как мышление теперь у всех коммунистическое – брать надо по совести, то есть в запас не хапать. Единственное правило – иметь с собой паспорт, чтобы был виден состав семьи и справку с места работы или учебы, пенсионное удостоверение потому,  как заповедь социализма «Кто не работает – тот не ест!» никто не отменял.
 
Новость сначала шокировала народ и самые предприимчивые понеслись в магазины, стараясь купить все самое необходимое – мало ли что будет без денег! В понедельник народ, получивший необходимые справки,  рванул в магазины. Брали все, что видели. Образовались очереди в кассы из-за предъявления документов и по случаю постоянного возврата товара. К слову, вместо привычных кассирш за кассами сидели серьезные молодые люди в добротных костюмах и при галстуках. Оказалось,  новое мышление работает пока не на сто процентов,  и поэтому по совести мало кто отоварился, в основном нагрузились, так сказать «про запас». Молодые люди строго указывали на данные паспорта, и пристыженные обыватели несли лишний товар на полки. Но хуже всех пришлось одиноким тунеядцам. Без справки с работы никто не собирался давать им продукты. Ни слезы, ни мольбы не помогали.
 
- Оставьте товар и не задерживайте очередь, - как автоматы повторяли несчастливцам контролеры.
 
Через пару дней контроль дал свои плоды,  и люди успокоились, попривыкли и паспорт, с вложенной в него справкой, или пенсионное удостоверение  стали эквивалентом денег.
 
К слову, тунеядцы тоже пропали. Засунув свои амбиции в глубокие пустые карманы, они все устроились на работу. Престиж профессии значения не имел – кушать хочется всем: и профессору, и ассенизатору.
 
Уже через неделю магазины приобрели свой обычный вид. Люди заходили в них сугубо по делу, то есть, чтобы взять что-то нужное. В промтоварных и мебельных магазинах особого ажиотажа не наблюдалась из-за скудности ассортимента. Правительство успокоило народ, пообещав исправить в ближайшее время эту недоработку.
 
Начался бум поездок на юг! Билеты бесплатные! В самых сладких снах не могло такое присниться! Но неожиданно бум потерпел крах. Неорганизованные отдыхающие, не отдохнувшие и злые,  возвращались домой – снять жилье, вернее жить на югах стало негде! Квартиросдатчики не видя замены денежным знакам, давали приезжим от ворот поворот.
 
Власти в этом ничего дурного не видели. Наоборот, без усилий был полностью закрыт теневой рынок квартирных услуг. Отдых стал полностью окультуренным – только по путевкам профсоюзов, что избавило транспорт от ненужных перегрузок.
 
За лето все как-то устоялось и казалось -  уже давным-давно никто не пользовался деньгами.