место, пропишись, устройся на работу. Если куда надо ехать, ну хотя бы увольняйся за свой счет. Или работай по договорам. Но, чтобы какой-нибудь документ был. А то, как наберешь более четырех месяцев без работы, так и опять будешь кому-нибудь веранды строить.
Судья завертела в разные стороны головой и к чему-то стала принюхиваться, затем спросила
- Слушайте, товарищи, чем это тут пахнет? Никодим, ты, когда в последний раз мылся?
- Неделю назад.
- А как будто целый год.
- Так, Наталья Геннадьевна, удобства в камере тут же.
Судья скривила лицо.
- Таня, открой форточку, дышать же нечем!
- Замерзнем же, Наташа!
- По тебе лучше задохнуться?!
Открыли форточку и двери. В комнате запахло свежим морозным воздухом.
- Ну, вот теперь хоть жить можно, - облегчено вздохнула судья, - а то все, хоть не командуй: «Газы! Одеть противогазы!»
- Итак, Никодим, - продолжила вновь разговор судья, - имей это в виду. Или не знаю. Хоть из страны тогда беги. С твоим, извини, отсталым мировоззрением в нашей стране ты сгинешь.
- Спасибо за сочувствие мне и совет, Наталья Геннадьевна, но для меня родней русской земли в Мире нет. Вы уж мне поверьте на слово. Я-то это хорошо знаю.
- Какой гордый! Смотри на него - «все знаю»! Хотя ты уже и не мальчик, но видится мне – жизни еще не знаешь. Такой же, как мой Володька. Мужику сорок два года, а иногда ведет себя как пацан в штанах на лямках. И ты туда же!
- И Гриша мой, - присоединилась к разговору прокурор. – Ну, просто иногда ребенок! Прямо и не знаю, как его мать воспитывала. Ну, ни какой самостоятельности. А вначале, когда познакомились, такой деловой был, такие планы строил. Я даже испугалась. Неужели мне так повезло. Даже не верилось в чудо.
- Ну и как? Правда, повезло? – спросила судья с нескрываемой усмешкой.
- Ладно, хоть не гуляет, - вздохнула прокурор.
- Ты имеешь в виду открыто?
- Да что ты прямо, Наталья! – вспыхнула прокурор.
- Да ну тебя в баню! Мы, бабы сами виноваты. Я вон своего сынульку и по головке поглажу, и в попку поцелую, и в институт устрою. А парню восемнадцать лет уже. Нет, чтобы все самому, а то все мама. Думаю, женится, так жена всю жизнь вот это наше произведение и будет тянуть на своей шее. Конечно, есть исключения, но только не мой Володька. Свекруха моя, как не придет, так и охает: «Бедного Володеньку заездили. Это сделай, то сделай». А кто же будет делать, если крыша течет, дрова не заготовлены, газ дома закончился, колонка замерзла – воды дома нет. Я, что ли? Иногда бывает проще соседа попросить за бутылку, что-то сделать. А Володеньку и не допросишься.
1. Затянем следствие (жарг.).
- Ну, ты это зря, Наталья, на мужа своего так ругаешься. Как-то с моим Гришей забор строили у нас, так, если бы не Володя, то мой Гриша и не сообразил, как все это сделать.
- И конечно, ты им потом налила?
- А как же! Налила. Заработали же!
- Ну да, дома не наливают, можно и ничего не делать. Тут же проблемы с соображением. Или по девкам. А как застукали его с Зинкой Литвиновой. Так мать его: «Это твоя вина, Наташенька. От хорошей жены муж к другой не побежит».
- Ой, Наталья, - испугалась прокурор, - страхи-то какие рассказываешь. Я представить себе не могу своего Гришеньку у другой в постели.
- Ой, да ладно. Что попало говорим. Сами себя только расстраиваем. Их уже не переделать. Да что-то уже и Никодима не стесняемся.
- Это уж точно, Наталья!
Неожиданно в дверь комнаты протиснулась огромная фигура мужчины в черном овечьем тулупе и прошла вглубь помещения. Лицо мужчины было гладко выбрито и сильно блестело синевой. Он снял кроличью шапку, и на голове у него в разные стороны стали разлетаться вьющиеся черные волосы. Женщины увидели мужчину и, не сговариваясь, повыскакивали из кресел и с визгом стали то подпрыгивать, то вертеться вокруг него. Лицо его выражало явное удовольствие от такого шумного приема.
- Оган! Оганчик! Привет! Давай снимай тулуп, - начала расстегивать тулуп судья.
- Не-не-не! Наташа! Пока нет времени, - стал отказываться Оган, произнося слова с сильным армянским акцентом.
Оган увидел Никодима, протянул ему руку. – Здравствуй, Никодим!
Никодим, встал, протянул руку, поздоровался.
- Оган Анушаванович, - не унималась прокурор, - ну останься ненадолго, разговор есть.
- Э-э! Танюша-джан! – Оган начал обнимать и щупать за бока прокурора. - В другой раз, да.
- Оган, ты это чего Татьяну- то мнешь?! – весело улыбаясь, спросила судья. - У тебя же жена есть!
- А-а! Что ты, женщина! – Оган поднял к верху ладонь правой руки. – Жена моя, Сатэ, далеко! В Армении!
- Так ты же говорил, - продолжала судья, - что очень сильно любишь ее и скучаешь по ней.
- Да, да, Наташа. Очень сильно скучаю. Не поверишь! Даже душа вся моя горит!
- Как?! – судья широко раскрыла от удивления глаза. - А-а! А-а! Это?! Как?!
- Как, как! – начал объяснять Оган. - Понимаешь! Немного женщину потрогаю, и душа уже не так сильно горит. Немного легче становится. А жену я свою люблю сильно очень. Даже не сомневайся. Поняла, да?
- Поняла! – рассмеялась судья. - Так, что у тебя случилось?
- Понимаешь, родственник мой здесь что-то сделал. Милиция вчера приходила. Его искали.
- Где он сейчас?
- Пока спрятали.
- Хорошо, приходи с ним сегодня вечером ко мне домой, подумаем.
- Ой, большое тебе спасибо!
- Да, ладно тебе!
- Хорошо, я побежал! Некогда! Пока всем! – Оган быстро развернулся и выбежал из комнаты.
- Жаль! – расстроилась прокурор, усаживаясь опять в кресло. - Мне надо, чтобы он кирпич мне достал.
- Мне он тем летом кирпич достал, - присаживаясь к Никодиму на диван, сказала судья. - Я
думаю, гараж-то ты мне построишь?
- Как не построить. Построю.
- Ну, запашок же от тебя, Никодим! – судья прижала ладонью свой нос, встала, прошла к
своему креслу и села.
- Это, Наталья Геннадьевна, сейчас вся Россия так смердит.
- Это…, это…, это ты чего? – судья побледнела и широко раскрыла глаза. - Да…, да…, да... У-уф! Ну, ты и прямо не знаю, что и сказать!
Прокурор хотела тоже что-то добавить, но, открыв рот, окаменела.
- Да ты понимаешь, – немного успокоившись, сказала судья, - что говоришь? А если, кто нас услышит?
- Ну и что? Вместе срок, только длиннее, отбывать будем.
Судья нервно плеснула в чашку немного коньяка и залпом выпила.
- Ну, Никодим! Ну, Никодим! - начала отдуваться судья. Потом наклонила влево голову, посмотрела на Никодима и спросила. - Иларионов, а ты случайно не из этих самых отщепенцев, которые себя правозащитниками называют. То им, видите ли, наши действия в Чехословакии не нравятся, то еще чего-нибудь! Страна первая во всем Мире строит социализм! А им все не то!
- Не с ними я, Наталья Геннадьевна, не с ними. Они такие же, как и те, против кого борются. Дай им власть в руки, и Россия по Миру пойдет.
- Никодим, а что это ты все Россия, да Россия, а не Советский Союз?
- Не знаю я такой страны. Я знаю только Россию.
- А ты где учился?
- В Бухаре, в Ташкенте.
- А-а! Тогда понятно. Там Советской Власти никогда и не было.
- Было бы хорошо, чтобы ее и здесь не стало. Хотя вообще-то той, первородной Советской
Власти уже нигде и близко нет.
- Это какой, такой первородной?
- Той самой Советской Власти, которую рабочие Иваново-Франковска установили еще летом 1905 года в своем городе. С февраля 1917 года после антимонархического переворота в России эта власть снова начала появляться во многих местах России. Ну, а с зимы 1918 года большевики начали разрушать не только все профсоюзы, но и эту власть.
Повытряхивали оттуда чуждый им элемент и натолкали туда своих покладистых товарищей, которых время от времени постреливали для пущей острастки. Вот такая она сейчас к нам и дошла. Не народная, а инородная власть.
- Ты, Никодим, Советскую Власть не ругай. Можешь ругать партию, комсомол, профсоюзы. Это можно. А Советскую Власть нельзя! Быстро по этапу поедешь. Тобой тогда другие товарищи займутся.
- Я согласен. Холопья служба их опасна и трудна.
- До развлекаешься, до развлекаешься. Сибирь широкая.
- Здравствуйте, дорогие товарищи! – в комнату, широко шагая, вошел одетый в коричневый из овчины тулупчик, худощавый, невысокого роста, светлолицый паренек. Он снял с головы огромную и лохматую шапку, бросил ее на диван рядом с Никодимом и начал расстегивать тулуп. Прокурор от неожиданности испугано вздрогнула.
- О, явился! Не запылился! Студент! Адвокатишка! – с нескрываемой иронией в голосе сказала судья. - Где ты был?
- А что случилось? Мой подзащитный, - адвокат кивнул на Никодима, - жалоб не имеет. Я тоже не имею.
- Приходить надо во время.
- Согласен! Вот женюсь, наверное, когда-нибудь и будет все вовремя.
- Ой, не знаю, кому ты нужен такой?
- Вся суть бытия в том и состоит, что мы, мужики, всегда кому-нибудь да нужны. Спрос на нас никогда не иссякнет.
Адвокат снял тулупчик, бросил на шапку, налил себе уже остывшего чаю в чашку, присел тут же на диван и стал пить чай.
- Разгильдяй есть разгильдяй! – продолжила судья. - Как ты учился? Как окончил юридический институт? Двадцать пять лет тебе уже, а как мальчишка! Устала я с тобой, Артем! А еще тут дело с этими двумя трактористами ты взялся защищать.
- Как я учился? Интересный вопрос! А, как и все. Конспекты, конспекты! И все, то по истории КПСС, то по философии, то по политэкономии, то по научному коммунизму. А между ними пиво, пиво, иногда водка. Вот и готовый специалист широкого профиля. Учимся мы теперь. Но, а с трактористами все ясно – они не причем. Здесь уж как договорятся.
- Это да, - судья стала тереть себе лоб, - дело шито белыми нитками на черной материи.
Вот и наша Советская Власть.
- Не понял? – адвокат посмотрел с недоумением на судью.
- Да не обращай внимания, - спохватилась судья. - Женщину, ты же знаешь, избил сыночек Председателя районного Совета. Как же, его трогать? Нельзя! У папаши должность. Сколько по всей стране людей невинно пострадавших?
- Не повезло мужикам, что родились в стране Советов.
- Ну вот, еще один правозащитник, - развела руками судья.
- Да не смешите меня, Наталья Геннадьевна! Правозащитники или на зоне, или в психушке. А я перед Вами! Их изолируют от нашего ненормального Мира. Психика у них слабая, ранимая, а жрать им хочется не меньше нашего, вот и срываются. Неутомимые искатели справедливости. А уткнутся рылом в сытное корыто и все – нашли справедливость. На всех пойла сладкого не наготовишь, вот и кричат они о нарушении прав человека в СССР.
- Дело Иларионова, я верну следователю на дорасследование, - сказала судья адвокату. – Ну, сам понимаешь.
- Ага!.. – непонимающе захлопал глазами адвокат.
- Ну, а сейчас давай, допивай чай. Устала я что-то сегодня. Надо закругляться.
***
Поселили Никодима у Евдокии Николаевны Антоновой – свекрови Натальи Геннадьевны. Дом, в котором она жила, был выстроен из добротных сосновых бревен. И было в нем три комнаты, кухня и веранда. Общей площадью 96 квадратных метров. Крыша дома была покрыта шифером. Каких-либо хозяйственных пристроек не было. Тут же был и земельный участок площадью в десять соток. Никодиму выделили меньшую комнату с одним окном, выходящим на север.
На восточной стене, полученной им комнаты, Никодим первым делом обустроил «Красный угол». Прежде всего, прикрепил металлическое Распятие –
