«Лесные дали». Часть 2.Застолье

           

 Бобёр осоловело смотрел на опустошённую бутыль настойки под названием «Кедровые орешки».
 — Ну, господа соседи, я так понимаю, после первой книги вашего трёхтомника, которую мы с трудом, но всё же осилили, настала пора «покалякать о делах наших бренных». Ты согласен со мной, сосед Енот?
 Руководитель делегации из близлежащего леса икнул, попытался вытереть салфеткой пасть, но промахнулся и бросил это занятие.
 — П-п-понимаешь, Бобёр. Дело у нас есть к тебе с-с-с-секретное, очень. С-с-с-сделай милость, поговори, пожалуйста, со своим Мишкой, ну, с тем, который на вашей банкноте изображён. Пусть он хотя бы порычит в сторону нашего леса. Что ему стоит. А ежели ещё и лапой в дополнение-е-е-е погрозит, то тогда нашей благодарности, п-п-п-понимаешь, вообще предела не б-б-будет. Сделаешь, а?
 У Бобра от этих слов слегка расширились глаза.
 — Господин Енот. Наш Михаил, он по своей природе — бобр, тьфу ты черт, не то сказал. Он по своей природе — добр. В чужой лес без особой надобности не лезет, но и в свой, понимаешь, кого ни попадя ни за что не пустит. Так что рычать или там лапой махать в вашу сторону не станет и не уговаривай. Бобр потянулся и открыл вторую бутыль.
 — Ну, что, соседи, приступим, так сказать, к чтению второго тома. Нет возражений? Но сначала скажите честно, гости дорогие. А на кой ляд вам нужно, чтобы Мишка лапой грозил и рычал? Живёте себе в своём лесу, тихо, сытно, так зачем же «будить лихо, пока тихо»?
 — П-о-о-о-нимаешь, Бобёр, если он зарычит или погрозит лапой, то наш лес о-о-очень быстренько примут в «Евро-атлантический союз лесов и болот». Их Скунс ж-ж-железно обещал!
 — Сдался вам этот болотный союз, от него только головная боль! — Бобр споро наполнил жидкостью стаканы из выделанной бересты.
 — К-о-о-о-нечно сдался. О-о-очень даже сдался. Вступим в союз, сразу знаешь каким большим лесом станем. Б-о-о-о-льше вашего, вот!
 — Ну, это ты господин Енот, загнул. Больше нашего в мире не бывает. Мы и сами не знаем, где наш лес кончается. Нет, конечно мы знаем, но молчим. Короче. — Бобр опустошил свою бересту и поставил её на пенёк. Болотный союз, это ваше дело и нашего Мишеньку вы в него не впутывайте. Ещё вопросы есть?
 Енот с трудом, но всё же осилил свою порцию на кедровых орешках и обратился к коллеге:
 — Хомяк, п-о-о-о-нимаешь, идея с их Медведем, была плохая. Как бы нам с тобой тут разом не стошнило.
 — Кто у нас двоих тут председатель? Ты! Вот ты теперича и выкручивайся. — Хомяк усердно закусывал лесными дарами, не забывая при этом набивать свои защёчные мешки.
 — Сл-ы-ы-ы-шь, Хомяк. Давай мы с тобой притворимся сейчас мёртвыми и будем лежать тихо-тихо. Пока Бобр совсем не уйдёт.
 — Не, я не согласен. У меня не получится. Тут у них вон ещё сколько закуски, а у меня зима на носу. Сам понимаешь, запасы делать надо. Давай так: ты председатель мёртвый, а я — живой и голодный.
 

 ***
 

 — Ну что, господа соседи. Я так понимаю, мы с вами и второй том этой замечательной книги осилили. Может быть, пора уже и посмотреть на себя изнутри? То есть, как говорится, после интересного чтива по закону Архимеда полагается…
 — А у нас ещё к вам один вопрос имеется, — встрепенулся Хомяк.
 — Какой ещё вопрос? — удивился Бобр. Мы вроде бы всё обсудили и преамбулу и апогей или апофеоз, не помню точно.
 — Нарушение вашими птицами воздушного пространства над нашим лесом. Вот! — Хомяк потянулся за очередной порцией очищенных орешков.
 — Мы конечно п-о-о-о-о-нимаем, что это произошло совершенно случайно-о-о-о-о и всего-то несколько раз в неделю, — поддержал своего коллегу Енот. — И мы вас убедительно просим: по-о-о-говорите, по-о-о-жалуйста, со своими журавлями, цаплями и дроздами, чтобы эти случайно-о-о-сти не вошли у них в привычку.
 Бобр сурово смотрел на них и молча грыз здоровенный дубовый сук.
 Глядя, как от дерева во все стороны разлетаются опилки, Енот продолжил:
 —Ну, что поде-е-е-е-лаешь, если у этих птиц такие полёты уже стали, можно сказать, нормой. Тогда, конечно, ладно.
 — Но хоть не каждый месяц, — поддержал его Хомяк. — Давайте договоримся, только по средам, только по средам и ни в какие другие дни.
 Он уже двумя лапками поддерживал свои защёчные мешки, но всё равно продолжал жевать.
 — Гадят? — Бобр отложил в сторону недогрызенный сук.
 — Я спрашиваю: сверху на вас птицы гадят? По-научному повторяю: фекалии на вас сыплются?
 Енот наклонился и зашептал на ухо Хомяку:
 — Бобёр вроде бы и не хищник, но взгля-я-я-д! Посмотри взгляд у него какой — просто бррр. Я хотел сказать — настоящий бобр.
 — Ага, согласен. Он, наверное, до своей литературной деятельности в лесных спецслужбах работал. Смотри, что он с дубовой палкой сотворил! И это всего-то за пару минут.
 — Выучка-а-а-а-а, трениро-о-о-вка-а, — поддакнул Енот.
 — Вы не ответили на мой вопрос, — продолжал Бобр, уже окончательно трезвея. — Какой-либо материальный ущерб от наших птиц имеется? Возмещать есть чего?
 — Нет! —хором ответили гости.
 — Ну, в таком случае возьмите колющий предмет, типа топора, и зарубите себе на носу. Первое. В нашем лесу все птицы перелётные. Сегодня здесь — завтра там. Орнитологов у нас тоже нет, а посему, учётом птиц никто не занимается. И второе. Надлесное пространство — это воздух! Вы со мной согласны?
 Енот и хомяк дружно закивали головами.
 — В таком случае нашу с вами встречу будем считать законченной. Ступайте к себе домой, а по дороге поразмышляйте вот о чём. Что располагается над кронами ваших деревьев — воздух. И вы только что со мной в этом согласились. Так ведь?
 Ну, а теперь думайте. Хорошенько думайте! Можно ли нарушить воздух или нет?
 —И ещё вот что. Пару слов об экономике! Наша лавка по продаже разного рода лесных напитков, повышенной крепости открывается на несколько часов раньше, чем там, у вас. Вот зверьё пришлое с утра пораньше и шастает туда-сюда с туесками, а зачастую даже и с баулами. Мы не против, как говорится, гостям завсегда рады. Но, я как председатель литературного объединения «Лесные дали», по долгу службы обязан нести в звериные массы великое, доброе, вечное. А посему с завтрашнего дня в нашем лесу вводится, так сказать, особый таможенный сбор, а именно одна фляга — одна книга. И любителям настоек польза будет, и зайчикам-поэтам, как говорится, купюра с мишкиным профилем, нашим любимым, на лицевой стороне явно не помешает!