МАСТЕР СПОРТА

                                    МАСТЕР СПОРТА

Я не плачу, судьбу не корю,
Что родился на всех не похожий.
Но как все я Россию люблю
И душою со всеми я схожий.
Уж как не хотела Вера Игнатьевна Чернова этого ребёнка рожать, и что только не делала, чтобы избавиться от плода! И тяжести поднимала, и пила, что попало, но ничего ей не помогало. Силён был Ангел-хранитель у этого ещё не родившегося ребёнка. Ангел не один и не два раза приходил к ней во сне: «Не иди против воли Творца. Иначе ты будешь сурово наказана». Это очень страшно было слушать. А как проснётся Верка, да подумает, что она одна без мужа живёт, да ещё пятилетняя дочка с ней, и мать старушка! И не хочется ей жить - хоть в омут с головой кидайся! И рыдает безутешно женщина: «Что мне делать?! Мама, помоги!»
«Рожай Верка! - говорит бабка Ирина Ивановна. - Не иди супротив Бога. Грех это!» И сама плачет, и дочку жалко, и внучку. И крестится бабка: «Прости нас, Господь!»
«Богатырь родился, - объявила матери акушерка, - пять килограммов, сто граммов». Но радости в голосе не было, врач куда-то прятала взгляд. И сразу померкло солнце в больничной палате: «Дефект у него! В народе это называется «заячья губа» и «волчья пасть», но... но это ведь не смертельно». Не слушала её мать. Вот оно наказание! «Да лучше бы он умер!» и вырвался из её груди крик: «А-а-а-а!..»
Не захотела Верка забирать ребёнка домой. Пришла её сестра Мария Чернова и объявила во всеуслышанье: «Если ты не заберёшь мальчишку, то я тебе не сестра. Я его сама воспитаю!» В свои 29 лет Мария была атаманшей. Высокая и черноглазая, с пышными волосами она была бы, безусловно, красива, если и над ней не посмеялся бы Рок. Когда Машеньке было 14 лет, она пошла со своими сверстниками темной ночью, собирать уголь на станции. Тяжёлые были тогда времена, зима холодная и лютая. Набрали дети угля, уже думали идти домой, а тут и сторож. Все побежали в разные стороны, Маша - вдоль линии. Как, обо что она ударилась, Чернова так и не узнала - потеряла сознание. А случай был жуткий: манёвровый поезд раздробил ей часть ступни... Придя в сознание в операционной палате, Маша увидела свою отрезанную ногу - чуть не до колена. И рядом операционную пилу: ни то ни другое не успели убрать.
«Что это такое?» - спросила больная, и врач не нашёлся, что ей ответить. Он побледнел, этот молодой хирург. Ценой огромных усилий ногу можно было бы, и оставить, и часть ступни тоже. Но он не пытался сделать что-то сверх своих простых возможностей... «Это
твоя нога», - услышала Машенька, и провалилась в глубокий обморок. Долго не могла выйти из забытья уже одноногая красавица...
А как-то ранним утром её рассмешил один чумазый и очень наглый воробей. Он не был похож на остальных и был настолько агрессивен, когда дело касалось еды, что приковал к себе взгляд и улыбку девочки. А потом воробьи задали грандиозную трёпку этому проходимцу, при этом, устроив такой бедлам, что и мёртвый бы рассмеялся. И Маша вернулась к жизни...
Она натерпелась столько боли за всю свою короткую жизнь, стерпела столько обиды от разных людей, поэтому сейчас она не колеблясь встала на сторону больного ребёнка. Маша уже считала этого ребёнка своим... Так оно и получилось...
Ребёнок был весёленький и очень резвый. Он быстро набирал вес. И хотя этот малыш ещё ничего не понимал, но Машу отличал из всех женщин. И та с великим удовольствием целовала его в толстые щёчки: «Ах ты горе моё луковое!» И ласково шлёпала малыша по ягодицам: «Разбойник растёт, будут ещё девки от него плакать, ох и будут!»
Мария назвала его Виталием, чтобы имя звучало гордо, и в тоже время, чтобы оно было нежным. Такое имя, как у героя гражданской войны Виталия Боневура.
Бабка говорила ей: «Ты бы взяла, Мария, да и сама бы родила такого как Виталик, ведь силы в тебе немеренно и сама ты кровь с молоком!» Но потухла Маша, как свеча на ветру.
«Да кому я нужна такая? - думала. - Кого я любила, тот меня бросил. А остальные - кобели поганые... Нам и вдвоём хорошо – правда, Виталик?» - а тот рад необычайно. Им действительно хорошо вдвоём, и никого им не надо, вон как блестят у них глаза, обнялись и застыли что памятник!
А Вера все искала себе утешений. Как может её понять сестра-инвалид! И куда ей рыпаться до семейной жизни. И хоть хороша Маша собой, а жить ей всю жизнь вековухой. «А мне ещё и замуж выйти можно, ведь я и собой хороша, и не дура. И что бы я делала с Виталиком? Врачи и те не знают. Можно сделать операцию, но нет таких специалистов в городе, разве что в Хабаровск везти. Тогда как быть с работой?» Ведь она основной добытчик в семье. И хотя работа в буфете ресторана очень хлопотная: тут и сноровка нужна, и ум, и женское обаяние, и мужская сила, и терпение тоже.
Но работа денежная, и менять её на другую было бы глупо, ведь Верка не одна, а дети и мать с ней живут. И всех кормить да обувать надо. «Была бы одна, то и горя нет никакого. Вон, какие лётчики-красавцы вокруг, один к одному, орлы!» Но любовники менялись, а проблемы оставались неразрешённые, да ещё и добавлялись...
Когда Виталику было полтора года, его увидел один толковый врач, немец по национальности. Иронией судьбы он оказался в плену, затем на Дальнем Востоке. Редкий специалист, он работал в наших госпиталях. В 53-ем году после смерти Сталина разрешили хирургу выехать домой, в Германию. Уже весь седой Франц, сильно
потрёпанный жизнью, рвался домой. Но увидел маленького Виталика. Стоял добрый Франц и с жалостью смотрел на одноногую тётку на протезе, с ребёнком- инвалидом на руках. Осмотрел врач ребёнка и сказал, что дело очень серьёзное, но поправимое. Можно восстановить речевой аппарат, но нужна сложная операция. Здесь практически нет условий для такой операции, ведь у ребёнка еще и патология нёба, редкое сочетание.
Долго стоял седой врач и думал, и не знал что сказать: и женщину жалко, и ребёнка, да и себя тоже. Ошибки быть не должно, ему вряд ли ее простят, а чемоданы уже собраны. Смотрит врач на ребёнка, а тот ему улыбается своей необычной улыбкой, ведь и губа у него не такая, как у всех детей, тоже
патология. «Делать надо, - произнёс врач, - будем делать операцию, мальчик крепкий, всё должно быть хорошо. На днях начнём».
Все были рады такому решению: и мама, и бабушка, и сестра Света, а Маша больше всех...
Нахмурилось небо, порывы ветра бомбят по крыше обломками веток, стемнело. Разгулялась непогода в ночь. А утром заболел Виталик, и кричит от боли... Врач признал желтуху. Очень коварная болезнь. Теперь ни один человек не стал бы делать операцию. Извинился Франц, развёл руками: «Я бессилен, что-то сделать, простите меня. Я хотел помочь ребёнку, видит Бог, я очень хотел». Скоро он уехал в свою Германию, судьба его никому не известна. И до сих пор Виталий вспоминает его добрым словом...
Носятся другие, соседские, голопузые и босоногие ребятишки, только брызги из-под ног разлетаются. А вот и радуга появилась на полнеба, и весь мир превратился в сказку. Повисли янтарные брызги на листьях, травы склонили свои головы в изумрудных ожерельях, птицы заливаются тонкими трелями. «Не уходи!» - просят радугу дети. И вдруг сыпанул мелкий дождик, и радуга разрастается во всю свою мощь, и в этом хороводе искрящихся брызг танцуют дети. И весь мир прекрасен. Звон голосов отражается эхом в разнаряженном небе и угасает. Всё становится на свои места, бал окончен...
До шести лет у Виталика всё было нормально, а затем новое испытание судьбы. И только чудом выжил ребёнок, и опять ему помог ангел-хранитель. Пятьдесят седьмой год не особо отличался от других годов. Страна ещё поднимала своё разрушенное хозяйство, но люди, пережившие такую большую войну, радовались всему, как дети. И если уж выпала радость, то гуляли крепко, с песнями, да плясками. Собрались на Новый год все семьи у Черновых, у них и дом большой, и жили они по тем меркам неплохо. Взрослые сидят за столами, а дети на кухне крутятся. Тогда и в мыслях не было такого, чтобы дети за стол лезли да всё из-под рук хватали. Покормили детей на кухне, и будьте здоровы, не мешайте взрослым, а то быстро подзатыльника заработаете. И вот, когда взрослым было уже не до детей, когда половицы содрогались от плясок, а стаканы звенели и чуть не падали со стола, дети нашли медовуху, что была прикрыта тряпками и стояла в углу комнаты. Шалопаи постарше начали потихоньку
«причащаться». Зачерпнут кружку медовухи из фляги и по кругу пустят, совсем как взрослые. А родителям не до подрастающего поколения: пусть старшие дети за младшими смотрят, а совсем маленькие пусть спать ложатся - всё идёт по отработанной схеме. И Виталик тоже попробовал из кружечки, и очень сладким показалось ему питьё. Мёд он и есть мёд. Вот и две кружки осилил шестилетний карапуз под восхищённые взгляды сорванцов: «Вот это Виталька, что насос качает бражку, вот это да!» И так хорошо стало ребёнку: словно в зыбке его душа качается. Посмеялись над ним дети, и давай на улицу собираться, как никак Новый год на дворе. Выметнулась из хаты вся ватага детей. И «вдоль по Питерской», до других гуляк подалась, и Виталик за ними выскочил. Но развезло мальчишку быстро, и он завалился прямо на дороге и заснул. И неизвестно зачем пограничники ехали из своей части на подводе, и куда ехали в Новогоднюю ночь, тоже загадка. Но не заметили они ребёнка на дороге и переехали через него. Хотя и лошадь храпела, и вроде бы упиралась, но факт остался фактом. Вернулись дети, а Виталик уже лежит, как мёртвый. Сбежались все взрослые: и бабушка, и тётя Маша приковыляла, только матери не было, на работе была. Унесли люди ребёнка домой, и положили его в избе на постель. Лежит ребенок, что птенец, разметал свои непослушные крылья, глаза его закатились, голова бессильно в сторону откинута. «Уже не жилец он, телега прямо через туловище переехала и порушила все органы и кишки», - говорят бабки. Тут уже и причитания начались и слёзы полились. Только тётка не сдаётся. Открыла она дверь и всем: «Вон из хаты!» Пошушукались между собой бабки и разошлись по домам. Трое суток лежал Виталик без сознания, а над ним корпела, ночи на пролёт его тётка. Бабка и та отчаялась, и уже смирилась с печальной участью внука, а Мария - что камень.
Изумилась бабка, перекрестила дочь и внука. Только этого и ждал Ангел-хранитель, поддержки от самих людей, и помог, и отступила болезнь, и с ней злые демоны, Виталик открыл глаза. «Пить», - шептали его горячие губы, и слеза показалась из глаз: одиноко там, за чертой жизни. Но вот он вернулся к своей тёте Маше, и улыбка окрасила его лицо: «Тётя!»
Крепкий организм сам боролся за жизнь и скоро без всякого
лечения ребёнок сидел в постели, и месяца не прошло, как вышел на улицу. Удивляются соседи: «Ничего не берёт, как с гуся вода. Вот уж живучий пацан - так живучий!
А тут пришла пора детей и в школу готовить. И ходит учительница по дворам да беседует с детьми, да с их родителями толкует, что да как надо сделать, чтобы всё на праздник походило. Красивая она и нарядная, любо-дорого смотреть на учительницу. Но не знает этого Виталик. И что судьба его решается, не знает и - по лужам босиком, в Чапаева играет, так и окатил учительницу грязью. Вздрогнула Елена Викторовна Нехорошева, и синеть от злости начала. Уж такого приёма она точно не ожидала. «Ты чей? - схватила за руку Виталика - быстро