Кусака

                     КУСАКА
 
 
            Дождь немилосердно лупил по мутной поверхности реки, отчего казалось, будто в тёмной воде то и дело открываются крохотные рты. Глотнув воздух они тут же закрывались, давая возможность другим невидимым обитателям водоёма добраться до живительного кислорода.
Струйка воды нашла какой-то дефект в капюшоне моего дождевика и торжествующе поползла по ёжику волос, предвкушая сладкий момент единения с кожей головы. Ну вот, получилось: шлёп. И я поёжился.
Дина, моя собака, так и вовсе забилась под лавку и смотрела оттуда на меня с явным неодобрением. Она никак не могла взять в толк, какого чёрта хозяин, вместо того, чтобы сидеть в тёплой сухой комнате и бросать мячик в стену, торчит на мокрых досках пристани и вглядывается в серое марево частого дождя.
С другой стороны, кто ей виноват? Когда я накидывал дождевик, то честно предупредил обладательницу длинного носа и вислых ушей, что за дверью – сыро, холодно и совсем не гламурно. Мои слова подвергли сомнению, которое определённо скрывалось в глубине карих глаз. Пожав плечами, я толкнул дверь и выпустил четвероногого скептика под противные струи.
Когда мы вернёмся домой, Дина тотчас дёрнет вглубь комнат и даже не попытается вытереть лапы о половичок при входе. Мне придётся вытирать отпечатки лап, а потом ловить грязное, по уши, существо и обтирать его специальной тряпкой. Степлер станет насмешливо следить за всем этим безобразием с полки над камином и делать вид, будто не умеет улыбаться.
Где же этот чёртов Иван со своей лодкой? Я поднял руку и откатив рукав дождевика посмотрел на часы. Ровно сорок минут назад Вера позвонила и сообщила, что проклятый пропойца уже выдвинулся к своему челну и очень скоро продукты и прочие припасы будут здесь. Потом сестра замялась и упомянула некую загадочную штуку, которую мне будет интересно посмотреть. Почему то она думает, что я тут совершенно слетел с катушек и мне обязательно нужно прислать очередной кубик-рубика.
Наконец—то в колышущихся струях появилось тёмное пятно. Дина принялась подгавкивать, выставив длинный нос ровно настолько, чтобы на него попадали капли холодной воды. Спустя несколько минут и я начал различать глухие шлепки вёсел, сопровождаемые недовольным кряхтением лодочника.
Вера как-то упомянула, что она выделила помощнику деньги на движок, но тот принялся убеждать, дескать вёсла – гораздо надёжнее, плюс значительно экономят расход горючего. Деньги он, правда, так и не вернул. Сестра махнула рукой. Сама она по реке не ходила – боялась, а в центр добиралась на видавшем виды Лендровере, который, судя по виду, собирали рабы, в перерывах между возведением пирамид.
Лодка, медленно выплывающая из дождевой мути, напоминала то ли Лохнесское чудовище, так несправедливо забытое в наше время, то ли постоянный транспорт некоего Харона. Тот, кстати, имел много общего с Иваном, сутулящимся спиной ко мне.
Опознав страшный предмет Дина перестала гавкать и вновь спряталась под мокрой доской седушки. И причал, и лавку соорудил я, устав елозить сапогами по липкой грязи берега. Оценив качество, сестра попросила сделать такое же на их стороне. Впрочем, Вера старается нагрузить меня любой работой, которая может отвлечь от посторонних мыслей. В этом я с ней полностью солидарен. Нужно будет ещё сделать порядочный навес. Дина одобрит.
Лодочник, перемежая глухим кашлем непонятную заупокойную песню последний раз плюхнул вёслами и лодка тихо стукнулась о причал. Только теперь Иван поднял голову и обернулся явив мне лунообразное лицо без малейших признаков возраста. Поначалу я считал, что лишь я не способен разобраться в годах якута, но когда спросил сестру о возрасте помощника, то вогнал её в ступор. Сам Иван на такие вопросы не отвечает, убеждая, что ещё помнит, как здесь бродили мамонты.
Впрочем, учитывая количество потребляемой им огненной воды, он вполне мог видеть белок-переростков. Лично наблюдал, как Иван выбежал в заснеженный лес в одних семейных трусах и долго палил по соснам из карабина. Опустошив две обоймы, якут тяжело вздохнул и отправился обратно в свою времянку. Допивать.
Иван поднялся и балансируя на покачивающейся посудине бросил мне конец грязной верёвки. Я набросил петлю на специальный крючок и подошёл к краю причала, наблюдая как паучьи лапки лодочника подтягивают лодку ближе. Сейчас якут больше всего напоминал гнома, которого злые люди вытащили из шахты и заставили заниматься перевозом.
Иван осторожно протянул мне видавший виды рюкзак с выпирающими донышками банок и принялся вытаскивать из-под лавки огромную сумку. Меня лодочник побаивался, поэтому предпочитал оставаться на борту своей посудины. Пару месяцев назад, когда я совершил один из нечастых гостевых визитов к сестре, пьяное мурло осмелилось повысить голос на Веру. Пусть мои ноги работают через раз, но сила то из рук никуда не делась. Испуганная сестра минут десять откачивала помощника, тыкая в плоский нос дурнопахнущие смеси, а когда тот-таки очухался, строго-настрого приказала мне сдерживать свои инстинкты.
Сумка хоть и объёмистая, но странно лёгкая. Должно быть там – одежда, о которой я просил Веру месяц назад. Старая дублёнка напрочь вышла из строя, когда я прошлой зимой скатился в овраг, а потом час карабкался наверх под ободряющий лай Дины.
Кстати, что это с ней? Обычно собака, с моего молчаливого согласия, облаивает Ивана, а сегодня молчит и дыбит шерсть на спине. Так она обычно поступает, если сильно испугана. До сих пор вспоминаю визит медведя в наш двор. Дина, предпочитающая наблюдение из окна обычным прогулкам, рассматривала улицу, тихо взлаивая на резвящихся птичек. Потом умолкла и вот так точно подняла шерсть на загривке. Спрыгнула с лавки и очень неторопливо, чтобы никто не посмел обвинить её в трусости, удалилась в соседнюю комнату. А уже там забилась под кровать. Заинтересовавшись странным поведением животного я выглянул наружу и обнаружил тощего рыжего медведя, расположившегося среди мешков с мусором.
Медведей вроде не наблюдается. Странно.
Иван вновь наклонился и протянул мне серебристый ящик с круглыми отверстиями наверху и прочным кожаным ремнём. Приняв предложенное я сразу отметил две вещи. Во-первых, внутри довольно вместительной штуковины находилось нечто небольшое и оно непрерывно перемещалось с места на место. Теперь второе. Это самое, небольшое и явно живое, казалось необычно тяжёлым, для своего размера. Какого чёрта Вера придумала в этот раз?
- Что это? – спросил я, немного поболтав коробку. Наружу донеслось нечто, напоминающее шипение, - Чего молчишь?
- Вера сказала, - Иван, как обычно выговаривал слова медленно и чётко, словно русский язык давался ему с трудом. Однако я сам был свидетелем тому, с какой скоростью лодочник считывает информацию с монитора и знал, что он сейчас лишь притворяется тугодумом, - придёшь домой – позвони. Она сама объяснит.
Домой?  Я криво ухмыльнулся и поставил ящик на мокрые доски. Мой дом остался далеко отсюда, да и нет его больше. То, что тут, трудно назвать иначе, нежели временным пристанищем. Ладно, проехали.
Дина выбралась из-под лавки и продолжая топорщить шерсть на заднице, попятилась в сторону леса. Кажется, она и про дождь забыла. Совсем интересно.
Я бросил конец каната и лодочник позволил ему упасть рядом с собой. Потом молча взялся за вёсла. Ни тебе здравствуй, ни – до свидания. Я смотрел вслед, пока лодка не растворилась в струях дождя, а потом, тяжело вздохнув, принялся экипироваться. Как обычно, во всём этом присутствовала некая доля унижения. Именно по этой причине я и ждал отплытия лодки.
Сначала нужно поставить груз на лавку, чтобы после не пришлось наклоняться. Потом повернуться спиной и сунуть руки в лямки рюкзака. Так, пока вроде бы хорошо. Кто-то зарычал за спиной и я обернулся. Рычала моя собака, прижимаясь мокрым брюхом к грязной траве. При этом она не сводила взгляда с ящика.
- Помогла бы лучше, чем ерундой заниматься, - попенял я ей и приподнялся, - Ах ты, зараза! Стоим. Держим равновесие.
Оставалось взять в одну руку сумку, а во вторую – серебристую коробку, после чего можно начинать движение. В это момент ноги едва не подвели меня и сделали попытку подломиться. Я опёрся рукой на загадочный ящик и ощутил, какой он тёплый. Может Вера прислала какую-то хитрую печь?
Ладно, приду на место, посмотрю, что там за содержимое.
Сумев совладать со взбунтовавшимися конечностями, я затопал по мокрой траве, липкой грязи и блестящим, от дождя, камням. Дойдут руки, нужно будет обязательно выложить нормальную дорожку. Прежним обитателям места моего проживания было куда проще: шикарная вертолётная площадка до сих пор готова принимать по четыре машины зараз.
Вынырнув из-за зелёного щупальца, которое лесной массив выбросил в сторону реки, я остановился, немного передохнуть и переложить сумку с ящиком из руки в руку. Чёртова коробка оказалась много тяжелее, чем я решил сначала, да и хрень, которая перекатывалась внутри, здорово нагружала кисть.
Дождь, как мне показалось, пошёл на убыль и сквозь отощавшие струи начал проступать комплекс построек, среди которых затерялась моя сторожка. На остатках сгнившей ограды до сих болталась ржавая табличка с угрожающей надписью: «Вход строго по пропускам. Объект министерства обороны СССР».
Внутри периметра располагались четырнадцать куполов, разной величины, но абсолютно одинакового вида. Самый маленький – пять метров высотой, самый большой – двадцать. Всё – без окон; серые бетонные постройки с единственной дверью, куда едва бы пролез даже крупногабаритный холодильник. В крыше каждого купола имелся большой металлический люк, но честно говоря я не знал, открываются он или нет.
У входа во все строения торчала будка охранника и висела табличка: «Объект министерства обороны СССР. Лаборатория». И всё. Казалось, что надпись должна быть больше, там даже свободное место оставалось. Я заходил внутрь – пусто. Если когда-то в середине находилось оборудование, то его давным-давно вывезли. Внутренность куполов поражала странным теплом и абсолютной сухостью, даже в самую влажную погоду.
Дина, удравшая было вперёд, вернулась и недоуменно глядя на хозяина, пару раз ободряюще гавкнула. На коробку в моей руке она продолжала коситься с опаской, но уже заметно спокойнее.
- Иду, иду, - проворчал я и тряхнул головой, сбрасывая с капюшона излишки влаги, - Бежала бы вперёд, кофе хозяину сварила.
Собака саркастически тявкнула, но вперёд таки побежала. Правда – совсем недалеко. Всё же из леса исходил чересчур мощный медвежий дух, пугающий даже такое храброе существо. Выходя без карабина я здорово рисковал, но если бы на плече болталось ещё и оружие, то ноги точно не выдержали бы. А тут ещё и такая погода, от которой кости, как мне кажется, вот-вот разлезутся на части.
Ну вот и ограда с поваленными воротами, сквозь которые уже успела прорасти обильная поросль травы. Будки охраны сейчас напоминали нахохлившихся стражей, которые угрюмо уставились на нарушителя и вновь погрузились в спячку. Кстати, внутри каждой имелись работающие телефонные аппараты.
За оградой мокрая почва,