Долгая дорога в никуда. Глава 7. Кошмары во сне и наяву

«Исключительно агрессивные, злобные и кровожадные существа, генерируют собственную электрическую энергию, которая при разряде имеет серебристо-белый цвет…»

            Алина окончательно расслабилась и даже тихонько и сдержанно рассмеялась, удивляясь своей глупости, уж про нее-то точно не скажешь, что она исключительно агрессивна и кровожадна, хотя, генерировать собственное электричество было бы неплохо. И тут перед глазами встало огромное белое облако, поглотившее ее на болоте, оно выросло откуда-то изнутри и заслонило собой весь мир!.. Дрожащими руками девушка снова задвигала мышкой.

            «Созданы искусственно с помощью эктоплазмы — особой субстанции, отличаются особой выносливостью к чрезвычайно низким температурам, без вреда для организма могут впадать в состояние глубокого анабиоза, сохраняя при этом крайне замедленные метаболические процессы в клетках. Стерильны, к размножению не способны. У некоторых, очень редко, могут проявляться рецессивные признаки, такие особи труднее поддаются воспитанию и гораздо мельче своих собратьев. Размах крыльев взрослой особи может достигать от десяти до пятнадцати метров…»

            У них еще и крылья?! Облегченно вздохнув, Алина все же осталась сидеть: отчего-то тряслись ноги. Крупной дрожью. Девушка смотрела на свою коленку и пыталась упорядочить разбегающиеся мысли, рассортировать объем информации, разложить между извилинами своего серого вещества, чтобы окончательно убедиться, что весь этот бред не имеет к ней никакого отношения. Против воли глаза продолжили читать буквы на мониторе:
            «Взращиваются в местах, максимально подходящих для формирования боевых навыков, силы, ловкости, воспитания агрессии, а также беспрекословного подчинения воспитателям-Погонщикам, доведенного до абсолюта. Природное оружие — меч.»

            На этом статья обрывалась. Напрасно Алина раскрывала другие ссылки, шарила по разным сноскам, снова и снова заявляя в поисковике «нефилим», больше она ничего не нашла, мало того, она и ту статью потеряла, где было рассказано хотя бы что-то. «Природное оружие — меч». Что это значит? Что значит природное оружие? Что это за меч? Как же узнать? Девушка выглянула в коридор, обозревая окрестности своей квартиры, но родственник, видно, решил сегодня ее не трогать и закрылся у себя. Вот и прекрасно! Алина подставила спинку стула под ручку двери, тем самым надежно заперев ее, на всякий случай, приоткрыла дверцу шкафа, на которой было большое зеркало и решительно скинула одежду, изучая свое тело.
            Худая, почти до анорексичности фигура с выступающими костями таза и ребрами, острыми ключицами, впалый живот — никаких округлостей, которые положено иметь любой девушке.
            «Скелетина!» — привычно поморщилась девушка и, повернувшись к зеркалу спиной, вывернула шею. Чуть выпуклые ягодицы, выступающая линия позвоночника, торчащие лопатки — да по ней можно изучать соединения костей. Гопота гопотой — иначе и не назовешь! Алина снова повернулась к шкафу лицом, угрюмо и мрачно себя разглядывая, из зеркала на нее смотрел мальчишка, никак не похожий на двадцатилетнюю девушку, выдавали ее только первичные половые признаки.
            — Где же твои крылья? — презрительно спросила Алина.
            Мальчишка в зеркале пожал плечами.
            — Да ты сама-то знаешь, кто ты?! — обвинила девушка свое отражение.
            Двойник помалкивал, он-то знал, но Алине говорить не собирался. В его взгляде девушка разглядела страх, растерянность и упрямство.
            — Тебя никто никогда не полюбит! — сообщила Алина своему отражению. — Об твои кости можно пораниться, а вот эти прыщики (она мотнула подбородком, указывая на две припухлости на груди мальчишки) не вызовут желания ни у кого! Ты просто стиральная доска — ни кожи, ни рожи! На тебя могут западать только маньяки, да и то, не на тебя, а на твою сумку!
            Тоненькая девушка в зеркале плакала, слушая такие обидные слова, но не уходила. Сверкающие в закатных лучах солнца слезы капали ей на щеки и скатывались к подбородку, срываясь оттуда на ковер, острые плечи тряслись, а несчастные серые глаза смотрели на Алину с укором.
            Смахнув слезы, девушка оделась, на цыпочках вышла из комнаты и проверила коридор на предмет наличия родственника. Путь оказался девственно чист, и Алина, ступая на цыпочках, натянула на себя старую сухую куртку, грязные и мокрые насквозь кроссовки — кроме них были только зимние сапоги — взяла сумку и выскользнула за дверь.
            На свежем воздухе ей стало легче: ушли тошнота и головокружение, боль в позвоночнике затихла, и девушка смогла глубоко вздохнуть, распрямляя спину. Однако, надо поспешить, уже начинало смеркаться, а впереди еще куча дел.

                                                                                                                                                                                * * *

            Близнецы радостно заорали и повисли на ней с двух сторон, девушка едва не свалилась под их тяжестью прямо на пятнистого добермана Колина, ставшего блондином в некоторых местах. Судя по всему, собаке нравился новый окрас, и она страшно им гордилась, ведь теперь она была, как две капли воды похожа на пятнистого дога. Колин находил, что камуфляжная окраска ему очень идет.
            — Па, мне надо с тобой серьезно поговорить! — заявила дочь, с трудом стряхнув с себя братьев.
            Близнецы с воплями отбирали у Колина мяч, а тот не отдавал и переорать галдящий клубок из братьев и собаки было невозможно. Алина прошла в свою бывшую комнату, впрочем, комната так и осталась ее комнатой, папа надеялся, что когда-нибудь дочь захочет вернуться и держал все наготове. Орущий клубок вкатился следом за ними.
            — Степан, встань с пола! — грозно приказал папа.
            — Я Гриша! — крикнул Степка и по-пластунски полез под стол за мячиком.
            — И я Гриша! — завопил Гришка и рухнул на Колина.
            Доберман честно пытался никого не цапнуть, но даже он не знал, куда деться от неукротимой энергии братьев, хоть и был, практически, настоящим спецназовцем.
            — Степан! Григорий! — в дверях Алининой комнаты возникла Лидочка, папина жена, а ее мачеха. — Быстро к себе! Через пятнадцать минут проверю, как вы убрали игрушки! Александр, заканчивайте свои разговоры и приходите ужинать!
            Братья умчались вместе с Колином, передвигались они исключительно стремительным бегом.
            — Так что ты хотела мне сказать? — папа сел рядом с дочерью и обнял ее, как в детстве.
            Алина помаялась немного и решилась:
            — Па, мне нужен адрес мамы, — она виновато посмотрела на отца.
            — Зачем? — удивился папа и тут же нахмурился. — Дочь, она за столько лет ни разу не поинтересовалась твоей судьбой, думаешь, теперь она будет рада видеть тебя?!
            Отец разволновался, вскочил с кровати, где они сидели обнявшись, и забегал по комнате.
            — Не надо тебе с ней встречаться!
            — Пап, мне очень нужно! — Алина старалась не замечать папиного состояния и твердо решила, что сегодня родитель не отвертится. Мамин адрес она пыталась выведать несколько раз, но натыкалась на решительное и твердое «нет», эту тему отец держал под запретом и пресекал все попытки коснуться ее хотя бы мельком.
            — Зачем? Зачем, доченька? — упрямился отец. — Спроси у меня, может, я смогу ответить на твои вопросы! У тебя какая-то интимная тема? Тогда обратись к Лиде, она и к врачу с тобой сходит, если тебе надо!
            — Па, к врачу я и без Лидочки дойду, я не маленькая!
            — Ну а что тогда?
            — Она мне нужна, папа! Не могу я тебе сказать! — сокрушенным тоном произнесла Алина.
            — Вот даже как? — обиделся папа. — Теперь у тебя появились тайны от родного отца?
            — Ну папа! — Алина попробовала подлизаться и зашла с другой стороны. — А я могу потом посидеть с близнецами, могу забрать их к себе на выходные! Вы с Лидочкой отдохнете.
            — Я не устал от своих детей: ни от тебя, ни от них, в отличие от твоей матери! — не повелся папа, отказываясь от компромисса. — Разве эта она проводила с тобой дни и ночи в больнице? Нет! Я и Лида не отходили от твоей кровати!
            — Я помню, пап! — перебила его Алина. Разговор уходил в ту сторону, от которой она старалась увести его. — Помню! Я без конца болела! Эта клиника — она надоела мне хуже горькой редьки! Я все прекрасно помню, не надо ставить мне это в упрек! — в ее голосе зазвенели слезы.
            — Я не упрекаю тебя, дочь, что ты?! — испугался папа. — Просто хочу понять: что такого ты хочешь найти у этой женщины, которая бросила своего ребенка, лишь только у тебя начались проблемы со здоровьем?
            — Так она из-за меня ушла?! — вскинулась Алина. — Из-за меня?!
            — Нет! — твердо заявил папа. — Ты ни в чем не виновата! Она ушла, потому что захотела жить для себя! Семья стала ей не нужна!
            Алина переваривала услышанное, отец беспокойно смотрел на нее.
            — Александр, все остыло уже, вы долго еще? — Лидочка оценила обстановку трезвым взглядом. — Что случилось, Алишенька?
            — Ничего, — девушка сморгнула слезы. — Все в порядке, Лидочка.
            — Да, я вижу, — кивнула мачеха. — Саша, выйди, нам нужно поговорить!
            — Па, ну пожалуйста! — заплакала Алина.
            — Александр, а чем дело?! — наступала Лидочка.
            — Эта несчастная просит адрес своей матери, — сдался отец.
            — Так в чем проблема? Дай ей этот адрес!
            Она уволокла своего мужа и тот через несколько минут принес Алине бумажку с адресом.
            — Не хочешь сказать, что именно ты собираешься узнать у нее? — поинтересовался папа напоследок.
            — Я не могу тебе сейчас это сказать, папа! — простонала девушка, глядя в потемневшие глаза отца.
            — Ну что ж, — отец проглотил обиду и взял себя в руки. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и готова к горькому разочарованию.
            Алина отказалась от ужина в кругу семьи, чем окончательно расстроила отца, и вышла. Им она соврала, что едет к себе домой, но на самом деле поймала такси и отправилась прямиком к своей матери. Она должна точно знать, что не так с ее рождением.