какая, выискалась. И поиграться, с ней нельзя. - Цаца!
Так их, чуть живых, по селу и провела Настя, и родным отдала. С рук на руки передала.
Заберите своих недоносков, и сопли им утрите. Тоже мне женихи навязались.
И вот эта Настя пошла навстречу китайцу. Навстречу, явной, своей погибели.
Бабки стоят и крестятся: Куда дура-то, лезешь? – Убьёт.
А, у того в глазах пропасть, а в ней тени мелькают. Как будто черти там возятся.
Но стих боец. Будто волна на него накатила. Крупная дрожь прошла по его телу.
Ты оттуда? - и на небо глазами показывает. – Оттуда?
А она ему: - Ты маленький, Леша. Ты ребёнок ещё: - Иди я тебя пожалею.
Только она, его к груди прижала, своими перинами окутала. Как стих китаец. Задохнулся он от избытка невиданных чувств, вдруг, на него нахлынувших. И запаха её здорового душистого тела. - Вот он рай на земле. И вечная, мудрость его жизни.
Ушли они в дом к Насте, и тихо стало вокруг. Люди разговаривали чуть не шёпотом, как будто покойник в доме. Страшно всем стало. Что там с Настей?
А утром следующего дня, ярко светило солнышко. И день начинался необычайно красиво. И птицы, как никогда старались в своём пении. И небо было безоблачно. И ничего не предвещало беды.
Счастливы были Настя и Лёша, хоть картину с них рисуй. И если бы, охватить в ней, и птиц, и природу всю. То её можно было бы назвать: « Гармония жизни».
Но на нашей грешной Земле, это было бы, явным беззаконием.
Что значит - они счастливы? Что, значит, нет ни одного облачка? - в человеческом обществе так не бывает.
Уже ближе к вечеру, к Настиному дому, подкатила легковая машина. Из неё вышли двое людей в штатском и вошли в Настин дом. Скоро оттуда со слезами на глазах вышла Настя. Лёша сам попросил её это сделать. Не хотел он, чтобы на неё хоть одна пылинка села. А тут столько грязи выльется, что за всю жизнь не отмоешься. И зачем, ей всё это. Ей жить надо! А ему поздно уже, менять свою дорогу. Поздно!
Разговаривали они долго. Китайцу никто, никак не угрожал. Эти люди, его сами, явно побаивались. Для них он был недосягаем, ведь за ним великие люди стоят. И если бы он, вдруг, предстал перед ними в мундире генерала. Ведь и такое могло быть? То они бы этому не удивились. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять. А как? – Тут уж: шевелите, мозгами ребята, а иначе крайними будите. А кто хочет крайним оставаться – никто! Нет таковых.
Есть уже заявление, братьев Рваных, что китаец, очень опасен, для окружающих его людей. Всё подробно расписано, чуть не по минутам, все его действия. И председатель, от себя тоже напишет, всё что надо. А куда, он денется? Официально всё должно быть: без сучка, без задоринки.
Надо спрятать его в дурик - значит надо! И они это сделают, чего бы это ни стоило – служба!
Поутихнет всё, там, на верхах, и другие приказы будут. - Тогда совсем другой коленкор, будет, – ведь, так в народе говорят.
А политика, как море: без шторма не бывает. Будет там хорошая погода, и, их не забудут, - их усердие.
Значит, надо уговаривать китайца, отбыть туда по-хорошему. Вроде: отдохнуть, полечиться. - И волки целы будут, и овцы сыты. И всем хорошо будет.
Это они так думают? А китаец?
Лёша и сам понимал, что эти двое, правы. И ещё одна козырная карта у них, появилась Настя. Ведь, и он не мог предположить, что так всё получится. – Значит надо плыть, по течению. Выбора нет. Здесь всё игра.
Саша Пахоменко, всю свою жизнь задумывался над этим событием.
Как объяснить всё произошедшее с Лёшей. Возможно, китайцу, что-то угрожало, не иначе. Раз, он сам, готовил себе место, в больнице. И всё шло по его сценарию, гладко. А не по сценарию спецслужб, как казалось со стороны. Он вёл свою, независимую от всех игру. Сам был главным дирижёром, в ней. И кое-где интересы их совпадали, его и сотоварищей.
Здесь, все игроки, были хищниками, но кто кого, ловчее? Это уже вопрос? - А тот, и пир правит – известная всем истина.
А возможно, ему вообще надо было выехать за границу. Даже по заданию. Ведь, наверное, намечалось когда-то и такое? Что бы, не пропасть простой пешкой, здесь, по воле случая. В грязной, служебной мясорубке. – Ускорить все события.
Никто этого не знает, только он сам - Лёша. Ведь, он ГБэшник старой закалки, у него интуиция, и железные нервы. Но всего не учтёшь.
И Настя? Ошибка тут вышла у него, не иначе. – Или, это всё - Рок!
И даже по прошествии многих лет, ничего яснее не стало, всё окутано тайной.
А людям, Настю жалко. - Пропадёт она с ним, с этим Лёшей. А без него ещё быстрее. Вот задача? И никто её не разрешит – никто, из смертных! Только он, Господь Бог, Отец наш! И причитают, и плачут старушки. А Настя точно окаменела. Застыла вся!
Привезли Лёшу в больницу краевую, чуть не за триста километров от села. И сдали его чекисты, в руки врачам. Никаких наставлений, врачу они не делали, и поэтому, сошли они, за друзей Лёши, или его родственников. Так, всем лучше было.
Хотя, и были разведчики, детьми разных народов, но никого это не интересовало. Пусть будет и родня, пусть и чужие они. Главное больной на месте. Здесь, главную роль играли предоставленные бумаги, а они были в полном порядке.
Буйный мужичок, даже очень буйный! – констатировал этот случай, врач Аркадий Юрьевич!
Тут и топор записан, и ножи, и так далее, – обширный диапазон нарушений. - Явная угроза обществу. Нужна полная, его изоляция! И чем быстрее, тем лучше.
Ничего касатик, и не таких монстров, как ты, мы вылечивали!
Как блоху подкуем тебя. Небось, слышал, про умельца Левшу, что блоху подковал? Да, куда тебе там! - Деревня!
Ты, про все свои страсти забудешь. И кусаться больше, как та блоха не будешь - говорит он Леше. И дальше совсем не с той оперы: - Блоха – ха – ха! Блоха – ха – ха! Ха-ха, ха-ха! - весело ему.
Певец нашёлся, второй Шаляпин – думает так пациент.
Чудак, этот врач – тоже думают чекисты, - но это ничего, быстрее общий язык найдут.
Оба они, с Лёшей. - Гонят, как говориться, по-чёрному. – Дуру-то, по Амуру!
И тоже: Ха-ха! Ха-ха! - и им весело.
Тяжелая служба сказывается, или последствия контузии – думает так, уже про них Лёша, и грустно ему становится. – Коллеги мои, мать вашу!
Похоже, что влип я, как муха, во что-то.
Если бы не Настя? То всё бы ничего! - Как она там, бедная?
Как бы ей сейчас, плохо не было?
Только она, да Санька Пахоменко – смысл его жизни. Только им он и нужен ещё. На всей этой грешной земле.
А фамилия, у врача. У этого Аркадия Юрьевича, - Недоносов.
И ещё больше слышно: – Ха-ха, ха-ха! Ха- ха, ха-ха! – веселятся люди в гражданском. Как бы вторят Недоносову.
Всем весело, кроме Лёши. Тяжело ему.
Чекисты, уходят. И принимают его жёсткие апартаменты, за железными замками, и решётками. Чуть-чуть, тюрьмы краше.
В палате ещё трое, серьёзных парней. Один из них, основанием ложки в носу ковыряет. – Это гордый Боря. Говорит, что клюв чистит, и мудрости набирается. - Он ворон, и ему триста лет, скоро будет. И на покой ему пора. Устал бедный, по помойкам питаться.
Второй, весь в седой щетине – Ахмедка. Тот всё время улыбается, и твердит своё.
Шашлык кушать будем. Шашлык хочу! Барашка молоденький.
С ходу, санитары зарядили, ему в ухо! Свёрнутым в жгут полотенцем: - Молчи клизьма! А то организьму подорвём, и улыбаться не будешь. – Ты, умер!
И Ахмедка закатил глаза. Лучше умереть, а то бить будут. – Я умер! Как барашка, на шампуре! Умер!
Третий жилец, что-то рисовал пальцем, на стене. В нормальной своей жизни, он был архитектором. А сейчас, проектировал подкоп до Америки.
Ему никто из больных, не мешал.
