– Надоело! – сказал я запальчиво. – Всё надоело. Как там поется у Цоя «Перемен требуют наши сердца...»?
– А чего еще надобно твоему сердцу? – театрально удивился он. – У тебя все есть: работа, зарплата немаленькая, квартира, милая жена. Сам не знаешь, чего хочешь: справедливости, честности, свободы?
– Надоело, – упрямо повторил я.
– Вот так и революции возникают.
– Оранжевые, – уточнил я.
– И оранжевые, и социалистические, и сексуальные, и вообще всякая такая буза – когда кому-то всё очень надоело... Смотайся в отпуск, найди бабу, но только пострашнее, для полноты перемен…
– На-до-е-ло, – снова произнес я по слогам. – Вся эта брехня непрестанная, самохвальство, все эти медийные рожи…
– Думаешь, после них будет лучше? Не надейся. Сейчас у нас, можно сказать, золотой век лжи: все очень технологично, высокодуховно, в правовом поле… Еще будем вспоминать это времечко, словно мягкое брежневское…
– Прямо так и тянет какую-то отчаянную глупость сделать, – не унимался я.
– Ну, хотя бы для начала порежь свой джемперок, – нехорошо усмехнулся он. – Уж больно он у тебя красивый… Может, успокоишься тогда.
Я взял нож и разрезал прямо на груди джемпер.
– Придурок, – уже серьезно сказал он. – Бесишься просто…
Я обиженно затих и вдруг, неожиданно даже для себя, двинул ему в челюсть. Он грохнулся наземь, захрипел, изо рта пошла пена.
Пришлось вызвать «Скорую».
Через час я сидел уже в обезьяннике и судорожно продумывал версию самообороны. Джемпер мог быть против него неплохой уликой. Не сам же я в самом деле его порезал?
Не забудем и краткости-его сестре.
Испорченный джемпер- протест в зачаточной форме.
Рада, очень рада, что на фоне общей серости и даже агрессивности
встречаются авторы, творчество которых видится мне очень достойным.