Этта. Глава 12.

     В зал заседаний пригласили членов нашей команды. Поймав взгляды друзей, я понял: они знают, что и как здесь говорить. Начали с опроса Марка Карлена – с действующего руководителя контрольной экспедиции XL17е. Были заслушаны показания, что благодаря моим действиям с планеты удалось эвакуировать блокированных косморазведчиков. Настрой комиссии начал потихоньку меняться. Несмотря на то, что среди её состава по-прежнему было своё мнение, холодный и резкий тон в вопросах, наконец-то, исчез.

    После подробного рассказа о том, что данные разведчиков, переданные в Центр и в контрольную экспедицию, оказались не полными, Карлен перешёл к самому главному, к тому, что за свою практику он впервые столкнулся с таким явлением, как XL17е. Он рассказал, что эта планета — абсолютно новое и уникальное явление, и процессы, происходящие на ней, не укладываются в каноны современной науки. Комиссия слушала внимательно, не перебивая, и, похоже, его слова наконец-то дошли до разума высокопоставленных представителей Центра.

    – Прошу уважаемых членов комиссии принять во внимание, что благодаря действиям Алекса Паркса, удалось не только эвакуировать оставшихся в живых косморазведчиков, но и установить контакт первого уровня с иным разумом. И главное, Парксу удалось его закрепить, – Карлен закончил свою речь и добавил: – Не сомневаюсь, всё это поможет в углублении наших знаний и изучении того, с чем мы столкнулись. Как действующий руководитель контрольной экспедиции, прошу при принятии решения относительно Алекса Паркса это учесть. Предлагаю объявить XL17е карантинной зоной и продолжить её дальнейшее изучение.

    Меня не удаляли из зала заседаний, я слышал всё, о чём там говорилось. Наблюдая за тем, что происходило, я ждал своего часа. Судя по всему, решение нашего вопроса затянется, но я, понимая, что от этого зависит не только моя судьба, не торопился. Опросив Берзина, а затем уже более-менее стоящего на ногах Зарубина, комиссия перешла к опросу Милы Чер.

    При мысли, как члены комиссии отнесутся к нашему открытию, мне вновь стало не по себе. Как я успел понять за время последних событий, Мила – девушка с импульсивным характером, и как она отреагирует на скепсис и высокомерие представителей Центра – неизвестно. Однако с её первыми словами сомнения исчезли. Мила раскрылась как профессионал своего дела: она сумела доказать, что человечество впервые в своей истории столкнулось в известном космосе не только с абсолютно новой формой жизни, но и разумной! Комиссия, ни разу не прервав, внимательно её выслушала, и, судя по молчанию чиновников, в «воздухе запахло» переломом. Свою речь в ходе этого процесса Мила закончила словами:
    – Как экзобиолог и член контрольной экспедиции, также прошу объявить планету XL17е карантинной зоной. Мы должны создать новую группу для изучения данного феномена, в состав которой необходимо включить Алекса Паркса – нам необходим его опыт.

    Мила победоносно кинула на меня испытывающий взгляд. Поймав его, захотелось подбежать и расцеловать её, но я, разумеется, себе этого позволить в тот момент не мог. Я ответил благодарным взглядом, она огоньком, вспыхнувшим в глазах. Люди, которые смотрели на нас сверху вниз, вновь заговорили между собой, на этот раз оживлённее, чем прежде. Через какое-то время председатель комиссии ответила Миле:
    – Ваши показания приняты. Они будут учтены при вынесении решения по делу XL17е. Однако обвинения, предъявленные Парксу и Богданову, весьма серьёзные. Паркс, мы выслушали каждого из вашей группы, вы готовы высказаться?
    – Да, я присоединяюсь к сказанному: мы вступили в контакт с абсолютно новой формой разумной жизни. Он сможет вывести человечество на более высокий уровень развития. Однако это возможно только при соблюдении правил и условий, при которых наше взаимодействие окажется продуктивным, – начал я и, задумавшись над тем, как бы своими словами ничего не испортить, продолжил: – Планета XL17е – это не просто планета, это прекрасное живое существо. Оно первым пыталось выйти на контакт с косморазведчиками из Экспедиционного корпуса под командованием Руда Кёртнина, но они его не услышали. Тогда ему пришлось защищаться так же, как мы боремся с опасными бактериями. Не знаю почему, но этот разум выбрал меня: он первым вышел на контакт в облике моей когда-то любимой девушки – Этты Варшавской.
    – Какое это имело значение, я имею ввиду лично вас? – явно интересуясь деталями, поинтересовалась председатель комиссии.
    – Мы были обручены, но во время моей службы в Спасательном корпусе, во время эвакуации людей, попавших в западню, она погибла на Ириде. Это тоже указанно в моих отчётах и показаниях. Я понимаю и признаю, что грубо нарушил устав космофлота и вступил в контакт с неизвестным разумом без необходимого в таких случаях согласования и разрешения. Но это был шанс спасти выживших на XL17е, выбора у меня не было, – ответил я, пытаясь объяснить свои действия.
    – Повторяем вопрос: насколько большое значение имело для вас то, что вы увидели свою погибшую девушку? – снова спросила председатель комиссии.

    Я был готов к этому вопросу и знал, что его сейчас зададут. Слушая всё, что здесь говорилось, я осознал одну вещь. Когда в квадрате М11 среди остатков лагеря косморазведчиков Этта взяла мою голову в свои ладони, и наши глаза встретились, она передала мне нечто большее, чем просто информацию о себе. Она подарила частичку себя, изменила мои способности к восприятию окружающего мира. Теперь я словно видел и чувствовал, что происходит в сознании и разуме других людей.
    – Я понял, что этот разум пытается выйти на контакт именно со мной и Зарубиным. Этта Варшавская была мне не только близкой подругой – она была нашей общей знакомой. Разум, с которым мы столкнулись, знал, что мы не воспримем её появление, как угрозу. Это говорит о том, что он намеренно использовало её облик. Повторюсь, я не знаю, почему выбрали именно меня, не кого-то другого. Дело в том, что сама эта планета – живой разумный организм более высокого порядка, чем наш, и он готов к диалогу. Присоединяюсь к мнению членов нашей экспедиции: XL17е следует объявить карантинной зоной и приступить к изучению явления, c которым мы столкнулись – для этого необходимо создать отдельную группу.
    На какое-то время в зале повисла напряжённая тишина, которую нарушила председатель комиссии:
    – В заседании по делу XL17е объявляется перерыв. Мы учтём и рассмотрим все данные и ваши показания. До принятия окончательного решения Паркс и Богданов остаются под арестом. До вынесения окончательного вердикта членам контрольной экспедиции также запрещается покидать Беллу. Все вы будете ещё раз вызваны для оглашения решения по этому вопросу, – подвела она итог.

    На сегодня всё было закончено. У комиссии из Центра будут явно непростые часы обсуждения услышанного, и мне разрешили встретиться и поговорить с членами нашей команды.
    – Спасибо друзья, вы молодцы! – поблагодарил я друзей, когда мы остались одни в помещении, специально отведённом для меня.
    Это была просторная комната со всеми необходимыми удобствами. Хоть у дверей и дежурила охрана из двух офицеров Центра, арестованным я уже себя не чувствовал.
    Поймав взгляд Милы, я добавил:
    – Особенно ты, думаю, твои слова сыграют главную роль.
    – Будем надеяться, что они прислушаются к нашему мнению, и все усилия были не напрасны, – задумчиво произнёс Карлен. – Думаю, ещё до начала заседания в Центре уже было готовое решение по нашему делу, Алекс.
    – Я это тоже понял, как только вошёл в тот зал и из-за этого едва не "сорвался", но сумел сдержаться.
    – Думаю, нам всё-таки удалось их переубедить, – улыбнулась Мила и с победоносным видом зазнайки продолжила: – Вы же видели, как они изменили тон после нашего с Марком выступления. Представляю, что там сейчас происходит!
    – Да что там может происходить, Мила? Обычная борьба политических групп с разными мнениями и интересами. Для них, как для людей, обладающих властью, это дело привычное, – ответил Берзин.
    – С тобой я вообще не хочу разговаривать, предатель! Мог и не докладывать о контакте Алекса службе безопасности, – огрызнулась Мила.
    – Ты не права, – встал я на защиту Берзина. – Он обязан был доложить. Правила одни для всех в космофлоте, да и без помощи Рамоса я не смог бы вывести всех разведчиков. Так что зря ты так, – и поинтересовался: – Что с Сергеем, как он?
    – Да что с ним будет? Передаёт тебе привет и говорит, что со сломанными рёбрами ему необходимо сидеть на месте. Как думаешь, долго всё это продлится?
    И тут я вспомнил, что Берзин, вылетев на XL17е, оставил дома беременную жену. Мне стало не по себе – я видел, как он волнуется и не находит себе места.
    – Думаю, что нет, особенно после сегодняшнего выступления, – я, глядя на него, на мгновение задумался.
    С виду Берзин был спокоен, но я-то знал, что творилось у него внутри, когда он думал о супруге, которая находилась от него в десятке световых лет. И я его отлично понимал. С того времени, как люди стали изучать окружающее пространство, такова судьба всех, кто уходил в неизвестность к далёким мирам, оставляя любимых и близких дома в ожидании и тревоге. Берзин был моим старым другом, и, понимая, что он испытывает, я попытался его успокоить:
    – Не волнуйся, дружище. Несмотря на то, что у них было готовое решение на наш счёт, думаю, они его изменят и не станут затягивать процесс. Одно дело — читать наши доклады, другое видеть и слышать всё это вживую.

    Мне показалось, что мои слова успокоили Берзина, и через пару минут друзья покинули мою комнату. Задержалась только Мила. Мы молча смотрели друг на друга.
    – Какое бы решение они ни приняли, я не оставлю тебя одного. Вдруг ты опять встретишь кого-нибудь ещё из своего прошлого, –- попыталась она пошутить.
    Но я видел всё, что происходит у неё внутри. Мила волновалась и переживала. Я вспомнил слова Этты, сказанные нам с Зарубиным на базе косморазведчиков: «Вы и ваш разум открыты для меня, я вижу ваши мысли, страхи и намерения».

    Теперь то же самое, начиная с момента, когда Рамос допрашивал меня на «Коалиции», происходило и со мной. Я предвидел его вопросы ещё до того, как он успевал их задать. Очевидно, что в квадрате М11 Этта и в самом деле передала мне нечто большее, чем просто информацию о себе.
    – Вряд ли. Спасибо за всё, что ты делаешь, но неизвестно, какое решение примет комиссия по моему вопросу. Может, не стоит связывать со мной судьбу? После такого замечательного выступления, как сегодня, у тебя ещё всё впереди, – после моих слов я и почувствовал, что это было совсем не то, что она ожидала услышать.
    Мила обняла меня, и, глядя в глаза, напомнила слова, сказанные ещё на «Конунге»:
    – Ты забыл, что ты мой должник, и я получу с тебя сполна, не пытайся увильнуть! Просто так я тебя не отдам, и не мечтай от меня отделаться!
    – Ну что же, это радует, – пошутил я.
    Через пару минут офицеры из Центра, которые стояли по ту сторону двери, вежливо напомнили, что наше время закончилось. Уже зная, что будет со мной в ближайшем будущем, я ещё раз попытался успокоить Милу.