Студенчество в колхозах СССР.

чем им яду принять. Только из дома каждый берет с собой еду на работу. А одному вспомнилось, как он приехал совсем парнишкой из Сибири, и пришлось ему питаться этим жутким варевом из колхозной столовой, долго потом ему пришлось лечиться, пока его родители не приехали, так совсем исхудал, бедняжка. А сам председатель колхоза убить готов любого за клевету на его возлюбленных воровок-кухарок…         Продолжения сей речи мне не удалось дослушать, так как возле барака началось нечто совсем экстраординарное! А наши студенты начали загонять всех студенток обратно в барак! Сильно удивившись такой дискриминации, я подошла послушать, о чем там речь шла. Оказывается, назревает какая-то драка! Да ладно. К чести армянского народа, только одна студентка, по национальности армянка, подняла весь этот шум, остальные студентки послушно удалились, как овцы. Ну, тут меня пробрало, и устроила я цирк! Поскольку оба благородные защитники дам-с неровно ко мне дышали, то я устроила с ними натуральную драку! Так, а что мне оставалось делать, если у моих местных друзей в карманах не только ножи, но и велосипедные цепи. Да, мало чего там потом останется от этих высокообразованных студиозов, если же эти местные парни за моею спиной сдуру пойдут в бой. Если же я не уловила информацию, то уж моим новым друзьям всем мгновенно стало известным, что студенты «наших бьют».
        Да, и впоследствии долго местные мужики смеялись, вспоминая эту битву маленького «Давида» с двумя Голиафами! На этом весёлом зрелище и разошлись местные парни по домам.
        А потом мне удалось восстановить картину произошедшего «конфликта». Это значит, пока я там маялась на улице со своею «медвежьей болезнью», в гости в эту же интернациональную мою комнату пожаловал пьяненький местный парнишка с бутылкой настоящей водки! Так его девчонки-студентки сами и пригласили, он только комнаты попутал и, вместо соседней, где его ждали с распростертыми объятьями, этот дурень заперся в соседнюю незнакомую комнату в интернациональный контингент. Мне неведомо, что там творилось в тот момент, мне довелось только выслушивать все, что думал этот многонациональный союз всех девчонок Кавказа. Обалдеть. Лучше спать лечь, чем такую истерику выслушивать.
        А наутро продолжилась эта же самая эпопея! Оказалось, что до нашего курса, каждый год в этом колхозе происходили регулярные боевые действия местных парней  против студентов, или там студентов против местных. В результате этих боев в прошлом году студент первого курса художественного отделения университета остался без одного глаза, случайно выбили велосипедной цепью. Ну да, художник остался без одного глаза, нормально так. Интернационал и на сей раз оказался заводилой! Ну не должно же быть так, чтобы глаза художникам выбивались! Собрались студенты по-утру всей своей массой и потопали с вещами обратно по направлению «домой» с того колхозу. Весёлое зрелище? А так и было. Только ещё более мерзкое зрелище представлял из себя сам председатель этого колхоза, однорукий участник Второй Мировой войны! Его больше всего почему-то возмутило, что на сей раз драки-то и не было! Вот беда какая! А надо было подраться с местными парнями этим худосочным студентам, а то как в войну были мужчины, что с проклятой немчурой в бой шли? Да, надо было ему со студентами драку такую же устроить, как в ВОВ.
        Студенческий народ молча шагал по направлению к Альма матер, не обращая внимания на однорукого инвалида по уму. Но далеко ушагать студенчеству так и не удалось. Из крайкома партии «прискакали» за два часа на «волгах»,
 вместе с комфортабельными автобусами, на помощь стихийной самоэвакуации взбунтовавшихся студентов, сами руководители партийного движения всего советского народу проповеди читать.
        Однако ж. по прибытии крайкомовцев в чисто поле пришлось с чего-то разбредшийся по дороге контингент уныло бредущих студентов собирать и уговаривать усесться в автобусы. Не знаю, что там у них происходило, так как я гордо ото всех держала дистанцию. А то, у меня штаны спадают от бескормицы, а тут на дороге попались мне весьма удобные кустики для моей «медвежьей болезни». Наверняка опять меня приняли за предводителя, так как вся крайкомовкая делегация хором меня принялась о чем-то уговаривать о посадке народа в автобусы… Ой, а меня так до кустиков припёрло! Еле от крайкомовкой партийности взрослых теток и дядек отбрехалась и бегом до тех кустов. Возможно, по звукам из кустов и догадались крайкомовцы как-то без меня организовать посадку народа в автобусы…
        А отвезли на тех шикарных автобусах нас совсем недалеко, тут же, рядом оказался колхоз, оказавшийся готовым принять студентов на сельхозработы. И бараки там были, хотя более ветхие, но более приспособленные для жилья, комнаты на три-четыре человека. Даже умывальники были в отдельной комнате. Неприхотливый студенческий народ обрадовался таким роскошным условиям проживания, и кухня там тоже оказалась приемлемой, не совершенно воровской, как предыдущая. По аналогии с предыдущим банным «комплексом», моей персоне так и не захотелось ни единого разу пройтись в местную баню. Однако ж, меня терпели в комнате, по прибытии с виноградника начиналась у меня помывочная, есть ведро и тазик для мытья полов. Каждый вечер в комнате происходила моя помывка, после чего полы в комнате мною начисто вымывались. Понятно, что при таком раскладе никаких дежурств по комнате не было. Так как мыться холодной водой не было других желающих, зря запретили купаться в стоящем во дворе летнем душе. Зато стираться можно было сколько душе угодно! Как-то в выходной, пока народ гуляет, читала я на койке книжку. Вдруг дикий крик доносится из помывочной: «Казбеееек! Казбеек!» вроде как и не меня звали, но как точно чувствую, что это мой интернациональный контингент взывает о помощи. Иду смотреть, а там в помывочной дикая картина, кран сорвало и на орущую курицу хлещет струя воды! Рукой струю перекрыла в раковину и прошу курицу подать мне сорванный кран. Мгновенно мокрая курица нашла и подала, осталось вкрутить на место и идти дочитывать книжку. А имя «Казбек» не зря упоминалось, это не к добру. Как-то вечерком, заметно стало, что никто из бараку никуда не стремиться к местной молодёжи вечером на танцы! Часам к десяти опять поднялся крик по Казбеку. А это они вдвоем с Зурабом окровавленные явились с танцплощадки! Процесс возвращения выглядел весьма странно, местный тракторист с огромным трудом тащил эту, дерущуюся между собой парочку по дороге с танцплощадки. Ну, и ему тоже в битве досталось. Что там произошло? А эти два кавказских джентльмена не сошлись в вопросах этики. Кто-то из боевой пары кавказцев сказал нелестный эпитет в адрес местной дамы, а второй за это дал другу в рыло и пошел бой! Тракторист всё безобразие поволок по асфальтовой дороге до их бараку, а то если бы асфальта-то и не было, то до дому бы «приехали» два комочка грязищи. Никто бы с этими борцами и не разбирался, подумаешь, местному трактористу чуток досталось от студенческой «этики»! Однако ж тем временем на танцплощадке развивались совсем фантастические события. Какой-то алкаш стал истерически выкрикивать:-« наших бьют!» А кто бить может наших? И кто эти наши? А там, невдалеке от танцплощадки, были ещё бараки со студентами. И танцплощадка отправилась именно туда спасать «наших». Кто там и кого спасал,  неведомо. Только со слов очевидцев, были выломанные вместе с косяками двери, окна. Правда, травм ни у кого не обнаружилось впоследствии, только скорая помощь вывезла в районную больницу нескольких коматозников в бессознательном состоянии. Травмы сразу у них обнаружить не удалось, но, судя по их арефлекторному состоянию, это были точно трупы. Только на третьи сутки интенсивной реанимации эти трупы проспались и сознались, что нашли себе место среди студентов в бараке для беспробудного пьянства. Удобно же, что их там никто не ищет.
        Картину побоища так никто из нас и не успел осмотреть, так как нашему прославившемуся «в боях» контингенту через сутки после этого легендарного побоища опять были поданы автобусы и опять нас перевезли в новый кирпичный барак станицы Голубицкой. Прекрасное место оказалась эта станица на берегу Азовского моря. Можно было искупаться в остывающей осенней водичке, хотя прибрежный песочек пляжа сильно раздражал. Да и столовая была себе вполне ничего! Там был огромный лагерь для студентов, но только для первокурсников. Только для тех, кто поступил в этот год. И больше никого в тот лагерь не пропускали. Да и наш, прославившийся в боях коллектив  в тот лагерь привозили только в столовую и так, чтобы остальные обитатели лагеря нас и не увидели. Почему? А кто там у них был руководителями, у этих студентов-первокурсников? Так наши же, бывшие преподаватели, мы же их давно знали, как облупленных! Но получилось так, что они нас нет, совсем не знали, хотя подозревали в нас нечто нехорошее.
        А началось так, что одной нашей девице срочно понадобилось уехать домой по какой-то причине, сейчас и не упомню причину. Студентка, как положено, обратилась ко всему «начальству» предупредила о своей серьёзной причине убытия, предупредила всё начальство нашего «бронебойного» отряда, да и время «колхознования»  уже почти подошло к концу. Да заартачился наш самый главный начальник мол, де у него есть начальство всего лагеря, и они де её не отпускают. Девица его не послушалась и попыталась выехать из Голубицкой. Оказалось, что её уже по дороге поджидали вчетвером на своих жигулях наши «чёрные полковники» из «детского» лагеря. А как вчетвером можно обработать одну девицу-студентку?! А как она лила проливные слёзы, что её теперь выгонят из института за «недостойное поведение» в колхозе?! Тут и меня возбудило! Началось, а что со мной вы сделаете? Я на пятом курсе! Началась самореклама:-«Я завтра еду домой! Подскажите дорогу!» По всем коридорам барака специально долго бегала, искала попутчиков и соглядатаев, кто бы опять побежал с докладом к «черным полковникам». Ну да, мне же понятно, что не просто так на пути домой попались девчонке эти «ловцы приключений на свой зад», а это наш главный надсмотрщик им точно настучал!  Ну, теперь иди, настучи на меня! Видимо,  почуял какой-то подвох и затих молча. На моем пути меня никто не встречал, поэтому все происходившее дальше вспоминаю со слов очевидцев. А загудел барак, дешёвой выпивки оказалось в Голубицкой сверх меры.  Вот тогда главный кляузник и понял, что он есть никто, как «начальник Чукотки». Так. Пока сами студенты желают себя вести прилично с ним, то он  себя человеком и чувствовал. Короче, поиздевались над ним так, что среди ночи побежал за пять километров в детский лагерь искать помощи и защиты опять от наших бывших преподавателей . Ладно, в гробу бы они этого дурака и видели, но чего с пьяных глаз, не иначе как сдуру, не сотворишь. И поехали на жигулях впятером разбираться  с этими буйствующими ночью студентами. Приехали и пошли в полночь по бараку с ревизией, комсомольское собрание проводить. Фиг им кто открыл, кто уже спал, а тем, кто ещё веселился, так этим