Ф Л А М И Н Г О
Часть 5
Глава XIV
Сменившись с ходовой вахты в четыре утра, Тимур спустился с мостика двумя палубами ниже и, направляясь к своей каюте, столкнулся в коридоре с рефмехаником Алексом, который с озабоченным видом двигался к трапу, ведущему вниз.
- Ты куда это? – Спросил Тимур.
- Привет, Тимур. Ты с вахты? Пойдём к тебе, покурим.
Тимур понял по виду Алекса, что тот хочет что-то ему сказать.
- Ну, пойдём, - сказал Тимур, открывая каюту.
Моряки зашли в каюту, сели, закурили. Тимур ждал, что скажет Алекс.
Алекс затянулся, посмотрел на Тимура и, наконец, сказал:
- Дрянь дело.
- В смысле?
- В смысле – с грузом!
- Что ты имеешь ввиду?
- Кэп себя ведёт подозрительно.
- Излагай.
- Понимаешь, как только мы вышли в море, он меня вызвал и предложил снизить температуру в трюмах на время перевозки, а компьютеры подкрутить так, чтобы они выдавали температуру на 3 – 4 градуса выше, то есть ту, которая должна быть!
- Ну, а ты что?
- А я что? Не могу я это сделать, чисто технически, и слава Богу! Потому, что, в случае чего, мне же коммерческий брак и припишут! Хотя, если они там с супером что-то нахимичили с грузом, то на меня же вину и свалят, - с расстроенным видом Алекс махнул рукой, - со старпома взять нечего - он человек новый, тебя с Феликсом обвинить – сомневаюсь в этом, правда, кэпа могут взять за жабры,
но я, по-любому – первый кандидат на увольнение, а мне ещё пять месяцев до конца контракта. Да и в сименсбуке могут «неуд» поставить, а это, сам знаешь, - волчий билет. Короче, как говорится, «дело пахнет керосином».
Кстати, ты ничего не замечал подозрительного во время погрузки?
- Да не переживай так заранее, может, всё ещё и обойдётся, - попытался успокоить Алекса Тимур, - а, вот по-поводу качества груза были у меня сомнения, - и Тимур поведал Алексу, обо всём том, что его насторожило во время грузовых операций, а также – о реакции капитана на его доклад.
- Да, - сказал Алекс, видимо, кэптэн Джёч с супером что-то захимичили за бакшиш, а теперь пытаются как-то вывернуться, в случае чего. И старпом – хитрый жук, недаром заранее списался, когда жареным запахло. Это, похоже, супер ему повышение организовал, чтобы держал язык за зубами.
- Может быть и так, - согласился Тимур, - ну, чтож, теперь уж, как будет – так будет.
- Ну ладно, пойду я, - сказал, поднимаясь Алекс.
- А куда ты в такую рань? – Спросил Тимур.
- Да не спится чего-то, пойду в рефмашину спущусь: проверить надо один компрессор, - сказал Алекс, и грустно добавил:
- Видишь ли, на квартиру копил, думал месяцев девять-десять отработать, как раз с тем, что есть в загашнике, хватило бы, а теперь, похоже, облом будет.
Алекс ушёл, а Тимур лёг, но долго ещё ворочался и всё не мог уснуть, словно заразился от Алекса его бессонницей.
Глава XV
Тимур не забыл предупреждение Феликса по-поводу поляков и бдительность в отношении их не терял.
Но пока ещё, вся сплошь польская боцманская команда, никаких неприятностей ему не доставила.
Матросы все были опытные и умелые, за исключением Гжегоша (но на этой персоне остановимся ниже поподробнее), успевшие походить в море в торговом флоте ещё народной Польши.
Отношения почти у всех с Тимуром были ровные и деловые, за исключением одного – матроса Тадеуша, самого старого моряка на судне ( ему уже исполнилось шестьдесят).
Тимур нутром, как говорится, почуял, что Тадеуш – человек непростой, с камнем за пазухой.
Хотя, формально, непосредственным начальником боцкоманды являлся боцман Казимеж, неофициальным авторитетом почему-то у матросов был, именно, Тадеуш. Он, если захотел бы, мог отменить какое-либо распоряжение боцмана и заменить его своим, правда, он делал это не часто и, что удивительно, боцман, молча соглашался и шёл у Тадеуша на поводу.
Тадеуш по швартовному расписанию состоял в команде Тимура, то есть на корме, указания Тимура хотя и, скривив лицо, но выполнял. Отчего он кривил физиономию Тимур позже понял: Тадеуш был отъявленный русофоб и ему претило подчиняться командам русского.
Другие же матросы работали чётко, слаженно, Тимура понимали с полуслова и морды не кривили.
Но однажды Тадеуш во время швартовки показал «кто здесь главный», так сказать, сделал намёк Тимуру.
Матросы в тот раз, как обычно, подавали концы на причал и обтягивали их в той последовательности, как указал им Тимур. Сам он управлял кормовым шпилём.
И вдруг, ни с того ни с сего, в командование вступил Тадеуш! Он по-польски начал раздавать команды и последовательность работы поменял.
Матросы-поляки, словно позабыв команды Тимура, стали действовать так, как скомандовал им Тадеуш.
В результате швартовка затянулась и один швартов едва не лопнул. Тимур в процессе пытался перестроить работу, как надо, но матросы, вроде, как его не слышали. Они тупо выполняли команды Тадеуша.
Ну вот, судно, наконец, встало к отведённому ему причалу и, капитан дал отбой, сделав замечание кормовой швартовной партии, в том, что та действовала нерасторопно.
- В чём дело, Тадеуш? – Спросил, сдерживая себя, Тимур «авторитета», - с какой стати вы командуете швартовкой, причём весьма коряво? Может быть капитан дал вам такие полномочии подменить офицера? Тогда идите и доложите ему, почему швартовались не как АВ (Эй Би – матросы первого класса), а как салаги-кадеты!
Тадеуш молчал, гордо глядя поверх головы Тимура с видом превосходства шляхтича над москалём.
- Да ладно, секонд! – Вступил в разговор матрос Влодек, никто, ведь, не погиб! – Эту свою шуточку он всегда отпускал после каждой швартовки.
Тимур повернулся к остальным матросам и сказал:
- Ну что застыли? Идите устанавливать парадный трап и настраивать стрелы и, после проверки пломб сюрвейерами, открываем трюма, или вам отдельная команда Тадеуша необходима?
Одним словом, после этого случая во время швартовок, да и вообще, Тимур стал более бдительнее приглядывать за вредным стариком, но тот, вроде как притих и больше, по крайней мере, в присутствии Тимура со своими командами не высовывался.
Но было у Тадеуша одно хобби: он неплохо владел русским языком и любимым его чтивом были мемуары советских полководцев и военачальников, причём, прочитывая эти мемуары, он не запоминал одержанные ими победы, но накрепко запоминал все их просчёты или поражения в той или иной военной операции.
Однажды, когда подошла его очередь стоять с Тимуром ходовую вахту, Тадеуш решил блеснуть, видимо, перед Тимуром своими познаниями в области военной истории и спросил того, читал ли он что-нибудь из мемуаров советских полководцев?
Тимур ответил, что мемуарами не увлекается и читал только Жукова и Будённого.
И тут Тадеуша понесло: как из рога изобилия из него посыпались факты со ссылками на Рокоссовского, Василевского, Малиновского и прочих о поражениях Красной Армии, количестве взятых немцами в плен советских солдат, об армии Власова, о том, если бы не морозы под Москвой и Сталинградом, то не видать бы Союзу Победы, как своих ушей, о том, что Сталин не поддержал Варшавское восстание и поэтому немцы потопили его в крови героических поляков и «вишенкой на торте», конечно же, была Катынь!
Тимур слушал его молча, не возражая и, почти физически ощущая его лютую ненависть ко всему советскому, русскому и великое злорадство, что Союз, вдруг, распался.
Также душу Тадеуша, как и Андрея, грел тот бардак в России, руководимой Борисом Ельциным.
Глаза Тадеуша горели и Тимуру казалось, что он вот-вот ткнёт в Тимура пальцем и потребует того ответить за все эти безобразия, как их соучастника, только лишь потому, что тот был русским.
«Эк, как его прорвало!» - подумал Тимур.
Наконец, Тадеуш, закончил и вперил свой взгляд в Тимура в ожидании, что тот скажет в своё оправдание. Конечно, у Тимура было что ответить «ясновельможному пану», но он понял, что это – не тот случай и он лениво спросил Тадеуша:
- А я-то тут причём?
Тадеуш, ожидавший от Тимура или горячего опровержения или, наконец, признания своей вины за все преступления марксизма-ленинизма и приготовившегося вступить с ним в словесную схватку, был ошарашен вопросом Тимура, беззвучно, как рыба, задвигал губами и не нашёл ничего лучшего, как произнести:
- Ну, конечно, я же не учёл, что ты – из Литвы и тебе всё это по-барабану, - так, по своему, оценил реакцию Тимура Тадеуш, хотя на самом деле Тимуру выпады против его Родины были совсем не «по барабану, просто он понял с кем имеет дело и решил не тратить своё время и нервы на перепалку с упоротым поляком и, чтобы закрыть эту тему сказал:
- Так, и ты спи спокойно и не парь мозги Россией, больше думай о том, чтобы «Польска не сгинела», лучше будет и для твоего здоровья и для Польши. А не то, ковыряясь в чужих болячках, свои болячки запустите и будет вам беда.
И Тимур вышел из рулевой рубки в штурманскую, всем своим видом показав Тадеушу, что дальнейший разговор на эту тему ему не интересен.
Поняв это, Тадеуш до окончания вахты молчал, лишь изредка докладывая, как это требовалось от вперёдсмотрящего, о судах, огни которых появлялись на горизонте.
Да и на остальных вахтах, пока другой матрос не сменил Тадеуша, они с Тимуром не разговаривали вообще ни на какие темы и Тимур решил, что тема, по-жизни, у Тадеуша была всего одна – о «клятой» России.
Впоследствии Тимуру стало ясно, почему поляки так доброжелательно встретили их с Феликсом в день прибытия. Об этом ему поведал матрос по имени Яцек. Дело в том, что перед их приездом старпом известил палубную команду, что ожидается прибытие на судно двух офицеров из Литвы, а литовцев поляки не любят ещё больше, чем русских за то, что те, во-первых, владеют, как поляки считают, польским Вильнюсом, а во-вторых, за то, что ущемляют права их соотечественников – поляков литовских.
И, поэтому-то обрадовалась боцкоманда, когда вновь прибывшие обозначили себя русскими.
Так что, как говорится, не всё однозначно, господа.
Ну, а теперь, разберёмся с Гжегошем.
Гжегош выглядел туповатым увальнем, малообразованным, но, всё-таки, с некоторой, такой, сельской смекалкой.
Он был единственным в боцкоманде ОС-м (матросом второго класса).
Во время морских переходов он, практически, ничем не выделялся из команды, но вот в портах...
Это было что-то! В портах Гжегош впадал в запой и был неуправляем!
Тимур не помнил ни одного захода в порт, в котором капитана не вызывали бы в местное отделение полиции, чтобы тот выкупал Гжегоша, арестованного за пьяный дебош.
Капитан каждый раз платил за Гжегоша штраф, а потом удерживал эту сумму из зарплаты поляка и, поскольку, все заработанные деньги у Гжегоша уходили на пьянку и на штрафы, то пробыв на «Фламинго» уже год, тот не знал когда он решит списаться, так, как лететь ему домой, в Польшу было не с чем.
Тимура, да и не только его, удивляло: как это кэптен Джёч всё спускает с рук этому обалдую, но факт – есть факт, кэп его не списывал и в очередном порту повторялась всё
