АТАМАН 7 (Заключительная)

                          АТАМАН   7  (Заключительная)
 
 
Опять за столом тишина, похоже, что полностью завладел аудиторией Александр Васильевич. И все очаровано ждали, продолжения. Но его не последовало.
Жалко, конечно, что нет продолжения – вздохнула Татьяна.
Я готова слушать тебя бесконечно Саша. Словно проснулась я, а сказки уже нет, даже обидно немного.
И кто такие, - Характерники? Я лично первый раз про них слышу, и в истории, про них ничего нет.
И Василий смущённо поддержал её:
Если признаться, то и я не дока в таких познаниях.
У меня секретов нет, тем более от вас, - серьёзно отвечает хозяин.
Действительно, здесь корни исторические, и какой они глубины, сами историки не знают толком. Но доподлинно известно, что Вой, по-древнеславянски, это воин, защитник. А Характерники, это элита казачьего воинства. Можно сказать, что полубоги, в воинском искусстве.
И все же, не боги, потому что они смертны, как и простые воины. Но очень сильно развиты: и физически, и, прежде всего, духовно. Один такой воин, мог в бою, до сотни врагов уничтожить, и остаться целым и невредимым.
В бою, они сражались двумя мечами: в каждой руке по мечу. И не менее искусно управляли, в бою конём. Прямо, как демоны, карали своих врагов.
И ещё: владели они волховством, и другими познаниями, известными не только на Руси. Эти познания Характерников, были очень обширны, как у жрецов. По идее, они таковыми, всегда и были: только при войске, и всегда впереди. Ещё они были классными разведчиками, и телохранителями. Они охраняли императоров Китая, и Византии, и как ни странно даже Японии. Не это ли, говорило о превосходстве русских воинов в боевом искусстве, и любом другом единоборстве, их надёжности.
Они служили всегда, сколько существовала Русь, только названия их, от времени менялись. И в казачестве, они с самого зарождения Запорожской Сечи. И может даже, её основатели – кто знает?
Велел им, Господь Бог, Россию защищать, Они и создали казачество, объединили народ против супостатов разных.
Такова воля Божья, - поэтому Россия и непобедима.
Ещё вопросы будут?
Больше вопросов не последовало.
Расстался Василий со своими друзьями, а сам всё ещё не мог избавиться от всего услышанного и увиденного за весь день.
Несомненно, что счастливы Александр с Татьяной, иначе быть и не может. Они будто созданы друг для друга. Редко кому удаётся, найти в этой жизни свою половину, а им это удалось.
Не могли сразу уснуть в этот вечер супруги. И они не могли избавиться от незабываемых впечатлений дня. Ведь редко такое бывает. У Татьяны, бесконечные приёмы у больных, и ещё вызовы на дом. У Саши казачьи дела, и работа в администрации, и спортивные дела: и ещё всякие разные дела. А тут, такое счастье, хоть друг на друга нагляделись. До сих пор его стихи в ушах звучат. Вся его душа на виду была, чистый он, как ангел.
Я до сих пор вспоминаю Сашенька, как ты нашу Настеньку разыграл, ей тогда, годика три было. Ты тогда в Деда Мороза нарядился, и ей подарки принёс, а она тебя не узнала.
Улыбается супруг, и он вспомнил тот Новогодний вечер.
Уж как радовалась Настя, приходу Дедушки Мороза, что хоть картину с неё рисуй. Подрос ребёнок, и всё понимать начал. И очень хочется ей, чтобы все её желания сбылись.
И что она не попросит у дедушки, то тот из своего мешка достаёт. И ещё там подарки есть – большой мешок.
Держи внученька!
А она опять, что-нибудь просит. И опять, всё у дедушки есть. Не это ли счастье для ребенка. И для родителей счастье, всё это видеть.
И уже фантазировать начинает Настенька. О самом своём сокровенном желании просит.
Большую-пребольшую, куклу хочу!
Вот такую, куклу, пребольшущую хочу!
И ручками своими разводит – показывает. А глазёнки её большие, тоже, при этом разбегаются. И она, уже воображать научилась: знатная артистка растёт.
Но разве могут родители не знать, о каких игрушках мечтают их дети.
И тут дедушка на высоте – держи внученька!
Для тебя, из-за моря синего, да холодного: и на корабле, и на оленях, и на лошадках вёз. И на конец-то привёз.
Всё хотел тебе угодить.
Рада ли ты подаркам?
Бросилась Настенька, к Деду Морозу на шею. И давай его целовать, но запуталась в бороде, и усах. Те и отклеились.
Но не признает отца своего дочурка. Ведь Дедушка, из сказки пришёл – настоящий он!
И тогда, счастливый отец, посадил её, себе на шею и давай скакать по комнатам, как это раньше бывало.
Да ты же папка мой: дедушка родной, как люблю я вас!
Так и уснули Саша, с Татьяной, с улыбкой на лице. Пусть и во сне им будет хорошо, счастье ведь: и там, не кончается.
Не любил сотник Пахоменко, ряженных казаков. Так назвали, казаков, позорящих все войско казачье, своим пьянством, и своим, не достойным поведением.
Раз ты одел, форму казака, то изволь, и вести себя достойно одежде. А она, как и совесть казака, должна быть чиста, перед теми, кого он защищает.
А защищает казак, народ свой, и Отечество. А тут, строгим надо быть! И никакой грязи, не должно быть: ни на одежде, ни на совести. И никто уже такому казаку не поможет: ни чёрт, ни сват, ни брат.
Приходят, к такому казаку посланники, и сопровождают виновного на Казачий круг. И не было такого, что бы, кто-то не посмел явиться туда. И тем самым оказать неуважение, прежде всего избранному атаману, со старейшинами. А в их лице, и всему доблестному казачеству.
Низко кланяется им казак. И говорит, что от чистого сердца, это делает. Им кланяется, и всему честному народу. И ещё раз кланяется, на все четыре стороны.
Я готов ответ держать, люди добрые. И если вы посчитаете, что виновен я. То накажите меня, так, как я того заслужил. А я покаюсь перед вами, как на духу, облегчу свою душу.
Понуро стоит казак, опустив вниз свою чубатую голову, стыдно ему: мнёт папаху в своих жилистых руках.
Суровые судьи, его слушают: слушают, и остальные казаки. Никого здесь не купишь, даже за горы золота. Таковы традиции казаков, и они святы для всех.
Виновный должен быть наказан, что бы другим не повадно было. И тем самым, честь доблестного воинства сохранить, она для казака, превыше всего на свете.
Выслушали казаки ответчика, и ничего не говорят – ждут, чтобы тот осмыслил всё сказанное. И только после этого, его спрашивает атаман.
Мы все видим, что ты понял глубину позора, в которую ты вовлёк весь свой казачий род, всю свою семью, и доблестных казаков.
Которые плеваться будут, при одном твоём имени, и матерно будут поминать тебя. Если ты не будешь наказан сейчас.
И ты заслужил того, чтобы нести это бремя позора, всю жизнь. Пока своим трудом, и примерным поведением, не восстановишь справедливость. И не обретёшь чистоту: ту, которая дана тебе Богом, перед людьми, в делах и помыслах своих. И детям своим накажешь: не терять своё лицо, чтобы избежать позора казачьего суда. Который, не накажет невиновного, ибо это наибольший грех, - осудить невиновного.
Ты должен сам, вынести себе заслуженное наказание. А мы будем решать, насколько правильно, ты оценил свою совесть, по делам ли своим?
Тут поневоле задумаешься, на кон ставится, вся его совесть, и подспудно честь казака. Трудно осудить, себя самому. И пот заливает глаза виновного.
Думаю я братья, что трёх плетей мне хватит.
Я осознал вся свою вину, и каюсь сейчас. Такого позора, больше не повторится.
Никто из казаков не возражает. И тогда атаман, назначает любых пять казаков, для исполнения приговора. Те тянут короткую спичку, из шапки атамана. Кто вытянул, тот и палач.
Не знает наказуемый казак, ни претендентов на эту не завидную роль, ни самого палача. Потому что, лица его он не увидит.
Палач заворачивает своё лицо башлыком, оставляя, только глаза открытыми. Берёт в руки ременную плеть, и приступает к экзекуции. А наказуемый казак, смиренно дожидается наказания, лёжа лицом вниз на скамейке, с обнаженной спиной.
Мы любим тебя и жалеем, но не наказать тебя мы не можем.
Терпи брат, раз провинился. И пусть тебя простят те: кому ты боль причинил.
С этими словами, палач хорошо хлещет плёткой виновного. Ибо: в противном случае, если Круг решит, что казак, как говорится в народе – ломает комедию. То, и сам понесёт, неизбежное наказание плетью.
Любо, братья казаки! Спасибо за науку!
Любо!
Искренне благодарит казак народ. Кланяется, на все стороны, и уходит. А жизнь на месте не стоит. И невольно Пахоменко, как тренеру, приходится встречаться со своими учениками.
Волею судьбы, те хватили горя чеченской войны. Если сами казаки, в боевых действиях практически не участвовали. То их дети, призванные в ряды Российской Армии, хлебнули там, лиха.
Александр Васильевич, если бы не ваша хорошая выучка. То вряд ли бы, я выжил в этой бойне. Всего я там насмотрелся. И скажу я вам честно, страшно было.
Озверели люди от крови, хуже волков стали. Те как в овчарню ворвутся, всех овец перережут. Всех без разбора: и старых, и малых – крови им мало. Так и на этой войне – ужас, что творилось. Всего и не расскажешь, слов не находится.
Одно бесспорно, что если бы туда посылали обученных бойцов, а не призывников зелёных, то и жертв было бы меньше. Хорошо, что вы меня, здесь на гражданке научили искусству боя. И там, в бою всё пригодилось мне. А кто не прошёл такую подготовку, то их уже, и в живых нет. Ни за что, погибли они!
Чуть не плачет, Петренко Георгий, жалко ему своих боевых друзей.
Их уже, не поднимешь из могилы – не оживишь! Погибли они, а я уцелел! С самого начала войны, всё прошёл, и уцелел. А они, в первых же боях погибали: не учили их выживать.
Я тоже на волосок от смерти был, но уцелел: ещё раз, спасибо вам!
Движется наша, группа вдоль улицы. Дома все там артиллерией разрушены, и в каждом доме, может засада быть. Поэтому мы и движемся так, что всегда прикрываем, друг друга.
Просмотрел я часть улицы, и показал знаком остальным, что нет здесь опасности. И вся группа под моим прикрытием ушла вперёд. Начал и я, догонять своих товарищей, а те уже в переулок свернули, и вообще из виду меня потеряли.
И только, я минул подвал одного дома, как сбоку боевик с автоматом показался. Всё рядом было, и воспользоваться своим автоматом я не успел бы. Видно задача у них была: живьём меня взять, поэтому и не стреляли сразу.
Тут, и второй боевик, показался, и знаком мне показывает – молчи. И тоже ко мне подступает. Знает он, что наши стрелять не будут, не сразу хватятся меня.
И третий возле подвала нарисовался: короче, грамотная засада. Ждёт, не дождётся меня. Он готов принять меня, и даже, волоком тащить. И у них со временем не густо, торопятся сволочи.
Ухватился я за первого, за его автомат, и по инерции продолжил его движение вперёд. А дальше дело техники. Его же автоматом, его и свалил. И тут же, с этого автомата, срезал третьего у подвала. Второго решил брать живым. Силу в себе почувствовал, и уверенность, чего мне раньше не хватало. И всем нашим молодым, не хватало.
Но этот оказался, не слабого десятка, и не трус.
Резать тебя буду, как барашка, за брата своего. Но сначала: в кишлак, тебя приведу живого. Потом в яме сидеть будешь, долго-долго. И смерти будешь сам, просить у меня!
Глаза его зло сверкают, из щелочек бородатой маски. Прямо вепрь: самоуверенный и наглый в своей безнаказанности. Потому что он у себя дома. И он здесь охотник, а мы вроде дичи у него.
Положил он свой автомат на землю, и ко мне приближается. Тут и кинжал в