Плывёт резиновая лодка, по Ину, а вокруг неописуемая красота древних песчаных кос. Наверное, не одну тысячу лет, несёт он свои воды, через тайгу, и по песчинке на каждую косу откладывает. Вот и накопилось здесь горы, этого красивейшего песка, как приданое богатство дочерям своим, красавицам. И, наверное, никто не сможет сосчитать те сокровища. А унести их, и подавно не сможет.
Пусть женихи прельщаются на эти несметные богатства. Пусть любуются они сокровищем, а не красотой его дочерей: и красавицам весело будет.
Но сразу видно, что женихи с них никудышные, и он это прекрасно знает. Раз богатства его, им дороже крепкой и настоящей любви дочерей.
Мудрый и хитрый отец Ин, и прячет он улыбку свою, в своих мутных волнах. А приглядишься туда: и вот он, уже улыбается сквозь дремучую бороду, и ему весело сейчас.
Только сам он, жениха выберет, какой ему понравится. А дочерям, это всё невдомёк, нет в них мудрости, молодые они.
Так рождается в моём мозгу новая сказка. О древнем Ине, и его дочерях, навеянная мне, шаловливым весенним ветерком. Уж он-то разбойник, и сердцеед многое знает.
Я гляжу на Сашку Мажарова, на его вытянутое лицо: этот тоже хитёр. Особенно в своей неповторимой клетчатой кепке. Где и сам размах клетки, тоже грандиозен. А вся кепка, под аэродром сработана, как у грузина.
Но не знает Сашка, о чём я думаю сейчас, и чему улыбаюсь. Но его так просто не проведёшь, чувствует подвох рыбак.
Не даром, другой наш товарищ, Коля Пыхалов. За эту, его чудесную кепку: Сашку, сексотом прозывает. Что в его переводе означает: секретный сотрудник. Шпикан, или предатель, или ещё, изменник рабочего класса. И всё из-за этой кепки.
-Ты чего Гришка зубы скалишь? Наверно оперу пишешь, как в анекдоте.
Конечно, я знаю весь этот анекдот и вторю Сашке:
-А про меня, напишешь оперу?
Тут уже и Мажарову, чересчур весело стало.
-Конечно, напишу!
Опер сказал, про всех вас, писать!
Тут, мы оба смеёмся. Но думает каждый из нас, строго о своём раздумье. Но в чём-то наши мысли все равно сходятся.
А, Ин крутит, нашу лодку на воде, от радости покачивает её. И ему, с нами весело стало. И плещет он, в нас шутливо водицей. - «Великая река!»
Молодцы человечики! Ох, и хорошо с вами старику: душа отдыхает.
И неожиданно стал грустным. Или солнце на небе, спряталось за тучку: оттого так и изменился старик. Но кто поймёт его душу?
И я был, когда-то молодым, всего-ничего, тысяча лет, тогда было.
И по моим берегам, много народу жило. Но исчезли они в бессмертие – нет их. И тысячных оленьих стад тоже нет. Все они канули, в мудрую вечность. Одни стоянки, тех людей, и остались. Вы увидите их, и холмы нарытые ими. Здесь и города их стояли.
Я иногда, призываю их. Громко стучу в большой бубен шамана. Взываю литыми бубенцами к их душам - вернуться. Но всё напрасно! Нет того древнего народа, что веселил меня, и дочерям моим скучно стало.
Погостите, хоть вы, в моих владениях. Уважьте, меня старика.
И застонал Ин, тяжким стоном: совсем, как человек. И тайга вокруг померкла, своей неповторимой красотой, жалко ей старика. И нам с Сашкой тоже, очень жалко Ина. И мы, даже легкими веслами, не касаемся его глади, чтобы не тревожить его. Пусть косы-дочери, утешат отца: приласкают его. И каждому капризу отца угождают.
Коля Пыхалов ещё издали заметил нашу лодку.
Григорий и Санька? – Привет вам!
Вс-ем в-ам, в-ам, в-а-а-а-м. – Вторит ему, и дразнится утреннее эхо. Гулко отражаясь по тальникам и замирая вдали. Ведь для него, разбойного эхо, - только жизнь начинается. И этот ребёнок, как может, раннему утру радуется – дразнится!
И ещё один, большой ребёнок, Колька наш. Ишь, как обрадовался нам. Наверно опять на кочерге ходит.
Сезон для него, только начался. И всё ему, сейчас в масть идёт: и рыба есть и рыбаков много, и водки вдоволь.
Колька, в землянке живёт, уже лет пять, если не больше. И настоящим аборигеном стал, аж почернел весь от солнца. Вот и набили сюда дорогу рыбаки, к жилью его. Всё же, кров над головой, в дождь, и в непогоду любую.
Ну, как с ними не выпить Кольке: моряку-подводнику. Для него это грех немалый. – Наливай в кружку, родимую. - Наливай!
Григорий, друг ты мой флотский!
Тискает нас Колька в своих объятьях. И лицо его от радости сияет. Хозяин искренне рад нам, и это тоже заметно. Ещё бы, его лучшие друзья в гости прибыли. Это целое событие в его жизни.
А нас интересует рыбалка. Где и как рыба ловится, и какая?
Но для Николая, главный вопрос: сколько мы водки взяли?
Тут уже, Сашка не утерпел, и как кот зафыркал, на своего лучшего друга. Серые глаза его выпучились на Кольку. И сверкали эти глаза пронзительно, что молнии. Но на Николая это совершенно не действовало. - Тот был в своём репертуаре. Ему водку подавай, и только водку, всё остальное потом. И пусть будет пожар, то и тогда всё будет так, а не иначе.
А Сашка, рыбак заядлый! Тут рыбачить надо, не до пьянства ему.
Да отвяжись ты!
Там в рюкзаке, лежит твоя водка: пьянь ты болотная!
Пей, сколько хочешь! Только рыбачить не мешай.
Вдвоём Григорий, нам здесь, делать нечего. А парочку сеток, я и один поставлю.
А ты с Колькой поговори, пока тот в норму не придёт. Потом все вместе на землянку пойдём, дрова готовить.
Поплыл Мажаров сетки ставить, а мы с Колькой присели у рюкзаков. Теперь для Пыхалова рай наступил: и выпить есть. И поговорить тоже, есть с кем. А рыба для него, особой ценности не представляет, что поймается, то может, и так всё отдать.
Пока мы говорили, из-за кривуна реки, показалось сразу две двухместных лодки.
Может это инспекция? – говорю я Николаю. С ней в любом случае встречаться не хотелось.
Но тому после водки, было всё безразлично. Инспекция, так инспекция, и там люди есть – отдыхаем мы! И нам всё, как говорится: по барабану!
Пока мы рядились, лодки зашли в залив. И я узнал ребят. Это наши ребята, с нашей ТЭЦ: вон как нам улыбаются. И скоро они были уже на берегу, рядом с нами.
Привет, рыбакам!
Это Саша Григорьев, Андрей Татунь, и Тарас. Фамилию последнего товарища, я толком и не знал: всё Тарас, да Тарас. Но служил тот, в десанте когда-то, и пользовался уважением среди ребят. Это я знал точно.
Да и первые два хлопца, орлы хоть куда. Саша Григорьев, чуть ли не мастер спорта, по вольной борьбе. И восточными единоборствами занимался. А Андрей бывший омоновец, и в горячих точках успел побывать. И ростом, и силой: всех их троих, Бог не обидел.
Но волею случая, все они работают в одной большой бригаде грузчиков, выгружают уголь на городской ТЭЦ. И Саша Григорьев у них, уважаемый бригадир. Его фотография, неизменно, на доске почёта висит.
И вся их работа, безусловно, каторжная, иначе её, и не назовёшь: ни выходных тебе, ни проходных, и не праздников. Но тут, всё дело, конечно в деньгах. Иначе, если не воровать, таких денег, не заработаешь.
Опять же: семьи у всех, и дети растут. А с работой в нынешние времена, трудно в городе. Вот и думай, хоть ты и герой, как их прокормить: всю семью свою. – Замкнутый круг, получается.
Но и рабочим, иногда хочется отдохнуть от всех: и от работы, и от семьи. И разорвать этот тяжкий круг всяческих обязанностей. Вот сейчас, случай такой, и представился. И грех тут отказываться, когда ещё такое счастье, само соизволит в гости пожаловать – никогда!
Коле, тут же, наливают ребята опохмелиться: водочки, из своей походной фляжки. Хотя тот уже, скоро и на ногах стоять не будет, но душа его, ещё просит. А обделить хозяина, грех большой, и совесть не позволяет это делать. Раз хочет человек, то пусть пьёт вволю.
Тут и Саша Мажаров приплыл на лодке, и присоединился к нашей компании. И сразу же, запросто перезнакомился со всеми рыбаками, на этот счёт он молодец. И голова у него что компьютер, всех помнит. Правда, под красивейшей кепкой. Зато информации там, о-го-го сколько накопилось. Даже слов у меня нет, что бы всё это выразить. Но если Колькиными словами, то шпикан он. Работа у него такая!
Но всё это шутка, Саша честнейший человек. И может он, последнею рубаху с себя, товарищу отдать, если надо.
Забрали мы рюкзаки и в глубину рёлки двинулись, к жилью. Парни заняли, старую Колину землянку. А мы с Сашкой, как почётные гости: в домик, к хозяину перебрались.
Гудит дубовая релка от топоров и пил. Идёт заготовка дров, на ночь. Благо, что дубов здесь, подгоревших и поваленных предостаточно.
В позапрошлом году, гудел этот лесной массив от пожара. С севера, двигался вал огня такой силы, что возле землянки: у кастрюль, клёпки от ручек, плавились и вытекали из своих гнёзд. Жуть, что творилось тогда: ад кромешный, и всё живое спасалось от огня. И если бы не героизм Сашки Мажарова, и Петра Паснаева, то и Колина землянка, конечно бы, сгорела.
Но и тут, Коля Пыхалов, никому не даёт работать. Всё бороться ему хочется, этому большому и вредному ребенку. И надоел он уже, всем нам: даже очень, порядочно.
И тогда, Саша Григорьев, провёл приём: ему такую вертушку закрутил, что Коля, вмиг отрезвел. Но ни ушибов, ни царапин, Александр, ему не причинил, просто поигрался с ним, как с мышкой. – Не мешай нам работать!
А силу все чувствуют. И Коля поневоле угомонился: и, похоже, даже зауважал Сашу. - Этот, в его понятии, уже точно герой.
И всем, сразу хорошо стало: и нам никто не мешает работать, и Коля активно отдыхает. Анализирует ситуацию – думает! То, что и требовалось от него.
Скоро и парни занялись своими сетками, и нам стало не до разговоров. Только Коля Пыхалов, не поднимаясь со своего седалищного аппарата, отдавал им свои ценные указания. Но им никто не внимал: готов Коля: еле на ногах стоит, и ему как космонавту нужен активный отдых. Мозг и тело его, давно уже, работают не синхронно, и никак не могут это понять.
Николай Пыхалов, служил когда-то на атомной подводной лодке, турбинистом - есть такая специальность на корабле, чем, несомненно, он очень гордился.
Даже Юрий Алексеевич Гагарин, первый в мире космонавт, побывав на подводной лодке, на экскурсии. Записал в журнале отзывов, примерно такие слова: Я восхищаюсь моряками-подводниками, здесь на лодке, аппаратуры больше чем на космическом корабле, вот где настоящие герои.
Я пишу: примерно такие слова. Потому что мало кто их читал в подлиннике. А передаются они на флоте, из уст в уста, из поколения в поколение. Но, тем не менее, это гордость для всех подводников. Раз Юрий Алексеевич сказал так, то первому человеку, побывавшему в космосе, и герою можно верить. Всё это очень трогательно звучит: и не менее почётно, для каждого подводника.
Я тоже служил на дизельной лодке, и поэтому мы с Колей друзья на всю оставшуюся жизнь. – Мы честно отдали своей Родине, свои прекрасные молодые годы. О чём я, никогда не жалею, и считаю их лучшими годами в моей жизни.
Но личная жизнь у Коли не сложилась. И он подводник, а затем рабочий парень, теперь живёт в землянке, на берегу речки, уже не один год. Сам наказал себя неизвестно за что – и зачем? Не хочет он жить, как все люди – ушёл от всех. Но от себя вряд ли ему удалось уйти. Проблемы остались все прежние, и добавились новые.
Прихожу я, как-то весной, ещё по снегу к нему на рыбалку. Коля возле землянки с дровами возится. Обрадовался он товарищу по службе, очень даже сильно, даже слеза на глазах навернулась. А потом выпил немного водки, что я принёс для него. И высказался мне: всё, что у него
