Ноха

пропитывались алым, и слуга мог только менять их, затягивая открывшиеся раны на запястьях потуже, а Катарина молиться, сжимая перепачканные кровью пальцы Ворона своими.
Наконец, все его тело покрыла испарина, так что рубашка и исподнее стали мокрыми от пота, Рокэ открыл глаза, и его взгляд на мертвенно бледном лице стал ясным.
- Ваше Величество, - он улыбнулся посеревшими губами, и кровь на них больше не проступила, - Вы, должно быть, вознесли надо мной столько молитв, что теперь я снова стал чист, как младенец?
Катарина не смогла ответить на его улыбку своей. Она только наклонилась к Рокэ и прижалась к его влажным черным волосам своим лицом.
- Как же я боюсь вас потерять, - проговорила она тихо, - Раньше я боялась сказать это вслух, уронить свою глупую гордость, но, если вы покинете меня в этом месте, все тогда станет бессмысленно. И я уйду вслед за вами...
- Разумеется, - усмехнулся Рокэ, - Если я покину это место, то и Вам оставаться здесь не стоит. Из местных монахов лекари так себе, и я полагаю, что Ваша беременность должна разрешиться под присмотром кого-то более стоящего, как врач. Впрочем, у Вас еще есть время, и у меня оно тоже есть, хотя я понимаю, что мой жалкий вид заставляет Вас в этом сомневаться.
Хуан стоял наготове, но видя, что хозяин разговорился, сделал несколько шагов назад, в тень, чтобы не мешать.
- Вы не жалкий, - сказала Катарина, помогая Алве выпутаться из рукавов промокшей рубашки, - Но это не значит, что я не переживаю за вас во время каждого вашего приступа. Пожалуйста, Рокэ, скажите, как еще можно помочь вам?
Она отерла от пота его плечи, шею и грудь влажным полотенцем.
- Следуйте нашим договоренностям, - ответил Алва, - Сейчас это самое главное, а потом будет видно.
 
Катарине снился тяжелый, мутный сон. Ноха обернулась в нем злым животным, мерзким ызаргом с подернутой зеленой гнилью шерстью и частоколом острых зубов. Приняв именно такой облик, монастырь набросился на свою новую жертву. Ею был несчастный муж бывшей королевы, Фердинанд. Молодая женщина проснулась с криком у себя в келье, когда во сне Ноха прогрызла его шею и с наслаждением пила кровь, слизывала ее длинным языком.
Перепуганная, Катарина еле дождалась нового свидания с Алвой. На этот раз он чувствовал себя лучше, намного лучше. Ворон стоял у окна своей кельи и смотрел в него, лишь положив ладонь на спинку кресла по привычке, сегодня ноги и так его держали.
- Рокэ, - проговорила Катарина, отпуская локоть Хуана, который привел ее к нему, - я видела ужасный сон, но все это пустяки... Вы выглядите сегодня совсем иначе, чем обычно. Вам стало лучше?
- Да, - коротко ответил Ворон, - но это временно. Теперь нам нужно будет покинуть Олларию и как можно скорее. Ребенок должен родиться за пределами Кольца Эрнани. Я знаю, что Вы нелегко переносите беременность, и потому остается только надеяться, что дорога не слишком скверно на Вас скажется. В дороге будет врач. Теперь у нас есть еще один надежный человек, который готов помогать. Сегодня ночью он доказал свою верность, поможет и с побегом, но Ваше Величество... до отъезда Вам придется завершить начатое.
Катарина кивнула. Она знала, что Ноха не отпустит их так просто, даже напитавшись кровью ее мужа, этого было недостаточно. Рокэ стало лучше, но монастырь очень скоро захочет еще, и если не дать этому ызаргу с гнилой шерстью новую жертву, он высосет Алву раньше, чем позволит ему выйти за ворота. Убийцей становиться не хотелось, но ради Ворона рано или поздно убивают все, кто становится ему близок, слишком много у него врагов. Эта мысль, возникшая в голове, была достойна пафосных речей Штанцлера, но она была правдива.
Катарина справилась с задуманным, и это оказалось даже легче, чем она предполагала. Но и тяжелее одновременно. Бывшая королева смотрела, как каменные плиты Нохи впитывают кровь умирающего, и не могла отвести взгляд, не могла оторваться, пока Хуан в низко надвинутом капюшоне монаха не взял ее под руку, и учтиво, но решительно увел прочь от жестокого зрелища.
Лицо умирающего Альдо, отекшее, багровое, с кровавой пеной на шевелящихся синеющих губах преследовало Катарину еще долго в ее снах по дороге из Нохи. Они ехали на юг. Лощеный завитой блондин, который так легко отправил на тот свет ее мужа, чтобы вытащить их всех из проклятого монастыря и столицы, казалось, ни к чему не мог относиться серьезно. На все опасности и лишения дороги он словно смотрел сквозь пальцы, и сначала бывшей королеве было непонятно, как можно ему доверять. Но потом оказалось, что за бесконечной светской иронией и тонкими шуточными замечаниями скрывается человек, который может и умеет быть надежным. И очень жестоким. Их побег был продуман им до мелочей, потому и осуществить его было так легко, и путь оказался не таким тяжелым, каким мог быть. Если их и пытались преследовать, то Марсель Валме позаботился и об этом, но скорее, как теперь казалось Катарине, виконт просто исключил такую возможность. Менялся он только во время приступов Рокэ, тогда, за напускной веселостью проглядывала его настоящая сущность, взгляд становился другим, тревожным, растерянным, сочувствующим. Врач, сопровождавший их в дороге, сначала больше беспокоился о состоянии Катарины, ведь срок ее беременности был уже достаточно большим, но было похоже, что ее Ноха отпустила без сожаления. Она была не нужна этому гнилому ызаргу, а вот Алву после отъезда накрывало тяжелыми приступами, одним за другим.
- Скоро будет Кольцо Эрнани, - сказал Рокэ после того, как сделал несколько глотков воды, - Там мы заночуем. Скажите, Ваше Величество... Мне помнится, Ваша матушка была в не самых скверных отношениях с графиней Савиньяк. Это так?
- Да, - Катарина убрала с лица Ворона мешающую ему темную прядь волос и кивнула, - Вражды между ними не было, пожалуй, скорее, наоборот.
- Хорошо, - продолжил он, - Тогда после Кольца мы направимся в ее замок. Я надеюсь, что графиня примет Вас и позволит остаться до самого разрешения Вашей беременности. Я обещаю, что мы увидимся там раньше, - предупредил Ворон ее обеспокоенный вопрос, - Хотя, это зависит от сегодняшней ночи.
Место для ночевки было выбрано Алвой странное. Старые развалины на Кольце, полуразрушенные колонны и стены неизвестно какого строения, а в центре заброшенный колодец-фонтан, в котором еще плескалась вода. Рокэ настаивал на том, чтобы расположиться для сна в этом месте, и ему никто не стал возражать. Катарине было не по себе, она не хотела оставаться в карете на ночь под присмотром врача, и Ворон, к счастью, позволил ей быть с ним рядом.
Бывшая королева смотрела, как Хуан готовит место для ночлега, и в который раз поражалось верности и заботливости бывшего работорговца своему хозяину. Она знала, что отец Рокэ когда-то вытащил его из петли, спас от казни и после этого доверил своего сына этому страшному человеку. Значит, Алваро не ошибся. Не смотря на то, что его самого давно нет, Хуан остается предан Алве, словно пес. Это было не притворство, фальшь Катарина почувствовала бы еще в Нохе. Человек, который когда-то торговал другими людьми, сейчас так старательно стелил постель для Рокэ среди камней, что соединить вместе две эти разные сущности было странно до головокружения. Его молодая женщина и почувствовала, когда глубоко вдохнула у развалин, а затем услышала, что Ворон зовет ее к себе.
Ночь была прохладной, но Рокэ обнимал ее под одеялом, так что, они грели друг друга. Катарина не спала, в этом странном месте ей было тревожно, но не так, как в Нохе. Полуразрушенные стены и колонны не давили, не уничтожали, а напротив, придавали сил, и она надеялась, что не только ей. Хуан и виконт дремали где-то поблизости, врач спал в карете, и сон у всех, кажется, был спокойным. Катарина пыталась рассматривать в темноте Алву, лежащего рядом. Потом ее глаза закрылись сами собой, и проснулась она уже от ощущения его дыхания на своей шее, его поцелуев. Было темно и тихо, бывшая королева слышала только стук сердца своего маршала, чувствовала его настойчивые прикосновения, его желание овладеть ею прямо здесь. Значит, в него тоже влились силы, и возможно, он выздоравливает.
- Рокэ, - прошептала Катарина под его поцелуями, когда он приподнял ее на подстилке, - Нас могут услышать.
- Не тревожьтесь, Ваше Величество, - проговорил Алва, целуя ее грудь, - Никто не проснется. Здесь никто и ничто Вам не повредит.
Бывшая королева не могла не поверить его словам так, как верила им всегда. Ворон снял с нее просторное платье и нижнюю сорочку и стал целовать ее в губы. Прохладный воздух открытого пространства обжег кожу, глубокое ночное небо растворяло в себе. Рокэ навис над ней на вытянутых руках, повязки на запястьях мелькнули в темноте. Катарина осторожно провела по ним ладонями, а потом вцепилась в его пальцы, когда Ворон вошел в нее. Их тихое частое дыхание смешалось, чтобы потом вылиться в ее вскрик и его громкий выдох.
Затем, прильнув к Ворону в темноте, бывшая королева слушала ночь. Ей снова казалось, что развалины вокруг живые, только, в отличии от ызарга-Нохи они были чем-то доброжелательным, горделивым, сильным. Как мужчина, который лежал рядом с ней, перед этим доставив ей очередное головокружительное удовольствие. Его рука гладила ее волосы, он тоже еще не спал.
- Рокэ, - произнесла Катарина, - как вы теперь себя чувствуете? Болезнь отступила?
Алва хмыкнул в темноте. Он не любил разговоров о своем состоянии, но она должна была спросить.
- Все теперь в порядке, - недовольно ответил он, - Разве Вы не заметили?
Катарина прижалась к нему, поцеловала плечо, сдвинув край одеяла.
- Это было невероятно, - сказала она.
- Невероятно неудобно, - согласился Рокэ, - У Вас уже достаточно большой срок, так что, чем скорее мы доберемся в Савиньяк, тем лучше.
Бывшая королева промолчала, как привыкла это делать, когда Алва говорил колкости. Сейчас, с ним рядом, в одном одеяле под открытым небом, ей было спокойно и надежно. И Ворон был таким, как раньше. Таким, как был всегда.
 
Катарина проснулась от звука фехтования и запаха шадди. Она открыла глаза и увидела Хуана, который готовил ароматный напиток на костре. Было раннее утро, на одеяле осела прохладная влага росы.
- Рокэ, - прошептала бывшая королева, тревожно повернувшись на звук лязгающих шпаг.
- Доброе утро, рейна. Не бойтесь, - сказал Хуан, - Соберано выздоровел так, что смог взять в руки шпагу. Он тренируется с дором Марселло.
Слуга подозвал к Катарине врача и оставил их для осмотра и необходимых утренних процедур.
За завтраком бывшая королева не могла отвести взгляда от Рокэ, который улыбался впервые за долгое время. Худоба никуда не делась, но вид у него был теперь не такой изможденный и бледный. Тренировка утомила его, но она была ему необходима, синие глаза Ворона блестели от удовольствия. Преображение за одну ночь в развалинах оказалось чудесным. Врач никак не мог это объяснить, но предложил остаться тут еще на несколько ночей, если Алва так уверен, что именно это место придало ему сил, но Рокэ объяснил, что «развалины» уже влили в него всё, что могли, и стоянку не стоит затягивать. Их целью был Савиньяк.
Ворон и правда словно выздоровел. Приступа за день пути не случилось, и часть его он провел верхом.