Цветы Лонтгота
Остерегайтесь гнева праведных – справедливость способна
привести в мрачные бездны, куда не проникает Свет.
Финар из Грехема.
Часть первая.
Стояло теплое весеннее утро когда рыцарь Ордена Истинного Света, неутомимый борец против чудовищ, посылаемых неведомой силой Севера, блюститель порядка и справедливости, славный Лонтгот, обогнув сторожевую башню, вошел в ворота Бемма.
Город встретил героя как полагается. Едва завидев его, горожане все как один аплодировали герою в серебряных латах, бросали цветы к копытам его коня, кланялись, но не раболепно, как перед святыми отцами или самим графом Бом-Лано, а скорее, как перед заступником и защитником, который по праву заслужил это.
Когда город поутих, а его жители вернулись к своим делам, Лонтгот выехал на Рыночную Площадь.
Ох, чего же тут только не было!
Бемм всегда славился своими товарами. Смертоносное оружие и прочные доспехи, говоря по чести мало чем уступающие работам гномов, прекрасные цветы и украшения, различные кушанья, кухонная утварь, охотничье снаряжение, короче говоря, на Площади всякий мог найти себе товар по душе. Хоть и часто покупателям приходилось сильно раскошелиться, но оно того стоило.
Но что же я все о славном Бемме?
Стоит рассказать о самом рыцаре. В отличии от сотоварищей по ордену, Лонтгот никогда не был груб с окружающими, кроме тех случаев, когда это было необходимо, не был он и алчен, скуп, невежествен. Даже с рабами он вел себя, словно они были равны ему, чем и заслуживал частые подколы и насмешки от других рыцарей.
Что же касается женщин… Рыцарь Истинного Света восхищался ими, как художник восхищается закатом над спокойным морем, стоя на краю скалы и окидывая взором всю бескрайнюю гладь воды, вдыхая полной грудью свежий и солоноватый морской воздух.
Восхищаться – восхищался, но увы, его сердце не принадлежало ни одной. К своим тридцати трем годам Лонтгот так и не испытал настоящей, искренней, глубокой любви.
Да, и закон Ордена гласил: «Рыцарь Ордена Истинного Света может быть обручен лишь с высокородной особой, то бишь, с особой Высокой Крови».
А все эти особы, по мнению рыцаря, были холодны как январский снег, а их сердца подобны камню. И под тонной макияжа часто скрывались безобразные, отвратительные и страшные образины. Если сравнивать с тем же художником, созерцающим море, то ти дамы были бы лужей нечистот у самого берега.
Миновав очередной торговый ряд, Лонтгот, оставив коня, размеренным шагом двинулся вглубь города. Но бесцельно бродить ему пришлось недолго.
Проходя мимо одного из домов, рыцарь услышал гортанный мужской гогот и женские всхлипы. Зайдя за угол, он увидел как трое городских стражников толкали тупыми концами копий пытающуюся стать девушку. В те редкие моменты когда ей это почти удавалось, один из стражей ударял девушку по спине, отчего та вновь падала в холодную весеннюю грязь, а у мерзавцев вырывался отвратительный гогот.
Редко когда ярость опьяняла Лонтгота так сильно. В два прыжка рыцарь преодолел расстояние, отделяющее его он этой милой компании. Через пару секунд три изломанных, булькающих тел оказались втоптанными в землю.
Рыцарь встал на колено что бы поднять несчастную. В этот момент она подняла глаза.
О, великий Создатель, что это были за глаза!
Казалось, что именно в них зародилось все Сущее, и в них же уйдет после смерти. В этот момент Лонтгот готов был поклясться, что девушка способна исцелять даже смертельные раны одним лишь взглялом. Сколько же красоты было в этом маленьком, перепачканном грязью личике.
Мгновение растянулось вечностью. Вокруг гасли и вновь зажигались звезды, рождались и умирали боги, реки меняли направления, а рыцарь все не мог оторваться от этих глаз. И тогда он понял.
Это Она.
Часть вторая.
Да, то была именно Она. Та, что пробудила спящее сердце рыцаря, околдовав его, взяв в плен не мечом, но той таинственной, непостижимой силой, что вызывает спасительный дождь во время засухи, приносит жизнь в пустыни, силой, что способна вдохнуть жажду жизни в самого отчаявшегося человека, силой, что зовется Любовь.
Многое произошло после их первой встречи. Описывать все это не хватит никакого пергамента.
Стоит заметить, что чувства Лонтгота не остались невзаимными. Илаадель, так звали девушку, тоже воспылала к рыцарю.
Но не бывает добра без худа. Придя в замок ордена и признавшись в чувствах к девушке, рыцарь был поднят на смех. Товарищи по оружию предложили «заодно взять в наложницы свинушку», а командор, так и вовсе, пигрозил изнанием из рядов Истинного Света, в том случае, если герой не отбросит эти вздорные надежды жениться на простолюдинке.
Но Лонтгот не отрекся от своих чувств.
Потом было следствие и суд. Орден обвинял рыцаря в пренебрежении кодекса Истинного Света, а граф Бом-Лано – в измене. Не остались в стороне и толстопузые священники. Эти пытались доказать, что Лонтгот продался тьме и действует по ее указке. А его связь с крестьянкой, есть ни что иное, как коварный план Тьмы.
Все складывалось для рыцаря самым скверным образом.
Доказать его связь с Тьмой, разумеется, не вышло, хотя святоши из кожи вон лезли.
В итоге, Лонтгот был изгнан из Ордена, лишен всяческих благ и почестей, все его награды были изъяты, а сам он, отныне, должен был зваться не иначе как изгнанник.
Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось, когда он покинул Зал Суда.
Здание выходило прямо на Площадь Правосудия. Выйдя на улицу, мрачный рыцарь, вернее уже бывший рыцарь, увидел полную площадь народа, а в самом центре, на помосте, что то зычно кричал глашатай.
Сомневаться не приходилось – с минуты на минуту должна была состояться казнь.
Изгнаннику всегда было противно наблюдать подобные зрелища. Опустив голову и надвинув капюшон, он пошел, огибая толпу, к дому Илаадель. Но вдруг порыв ветра донес до его слуха слова глашатая: «… рекомая Илаадель приговорена к смерти через высечение плетьми».
Лонтгот окаменел. Толпа жадно и утробно заурчала.
Побледневший изгнанник, расталкивая всех на своем пути, бросился к помосту.
Кто то предостерегающе закричал, но его слова потонули к резком крике девушки – первая плеть достигла цели.
Прошло около минуты до того, как Лонтгот достиг цепи из стражи, разделяющей живое море из людей и сам помост.
Ударив кулаком в незащищенное забралом лицо стражника, бывший рыцарь Истинного Света прорвался к месту казни, ухватился за край помоста, рывком подтянулся на руках и оказался лицом к лицу с остолбеневшим глашатаем. Сбросив того вниз, Лонтгот, увернувшись от копья стражника и выбив его из рук, двинул древком тому в грудь и побежал к прикованной девушке.
Ее спину украшали уже полдюжины кровавых следов.
На пути изгнанника встал широкоплечий палач, но видно не отличаясь особой смелостью, тот бросив бесполезную нынче плеть, кубарем покатился с помоста, ища спасения в бесчестном бегстве.
Лонтгот подбежал к бесчувственной девушке, ударом копья перерубил связывающие путы, и, закинув возлюбленную на плечо, бросился с разбега в толпу.
Дальнейшее из бегство хоть и было полно трудностей, но закончилось удачно. Пару раз бывшему рыцарю пришлось силой прокладывать путь к спасению.
Но как и все, их побег должен был закончится.
Оказавшись на достаточном расстоянии от Бемма и сбив погоню со следа, влюбленные отправились искать счастье в пути.
Целых полгода длилось их странствие по безлюдным и диким местам пока они не осели в Чертовом Лесу, который издавна пользовался дурной славой, но, как ни странно, оказался вполне пригодным для спокойной жизни местом.
Спустя некоторое время на опушке стал красоваться домик с небольшим садиком вокруг него.
Изгнание с последующим бегством е омрачили жизнь Лонтгота и Илаадель. Напротив, их счастье, казалось, распространяется на все вокруг. Сад расцвел уже на следующий год. Плоды восхищали и размером и вкусом. Жизнь казалась идеальной.
За пару часов до рассвета, Лонтгот каждое утро отправлялся на охоту, возвращаясь всегда со свежей добычей и… необычным цветком.
Эти цветы он нашел еще в первые дни их жизни в Лесу. Росли они в маленьком овражке в часе пути от дома влюбленных. Их красота заставляла Лонтгота возвращаться на то место снова и снова.
Бордово-красные, с изумрудными вкраплениями и голубой окантовкой, они манили ароматом высокогорных лугов, нежного июльского утра и океанского бриза.
Вряд ли кто то уже видел эти цветы. Во всем мире не нашлось бы человека, что остался бы равнодушен, и, тем более, забыл бы эту красоту.
Единственное, что тревожило Лонтгота – привидившаяся ему встреча со странной старухой, когда он впервые наткнулся на тот овражек.
Склонившись над цветком, Лонтгот вдруг услышал:
- Нравятся цветочки? – произнес старческий, но крепкий и глубокий женский голос.
- Кто ты? – вскинулся рыцаь, обнажая клинок.
- А как ты думаешь, Лонтгот, бывший рыцарь Ордена Истинного Света, а нынче изгнанник и беглый преступник?
- Откуда ты знаешь обо мне? – Лонтгот сделал шаг на встречу, явно желая взять старушку в охапку.
Старуха лишь криво ухмыльнулась и чуть повела головой – клинок вырвался из рук рыцаря и застрял в бревне.
- Если б я хотела навредить тебе, то не разводила разговоров. У меня к тебе предложение, Лонтгот. Догадываешься кто я?
- Ведьма! – со злостью бросил он.
- Бери выше, смертный, - усмехнулась старуха.
На лице Лонтгота непонимание медленно сленил страх, но тут же, взяв себя в руки, он произнес:
- Проваливай. Я не стану тебе служить.
- А зря, очень, очень зря, - разочарованно вздохнула старуха. – Но, думаю, я дам тебе еще один шанс. Скоро ты сам захочешь принять меня. Нет, нет, нет. Молчи. Когда придет время я снова приду к тебе. А пока… Наслаждайся жизнью… Не так долго осталось наслаждаться.
- Что ты?.. – воскликнул рыцарь, но жутковатая гостья уже исчезла, будто никогда ее тут и не было.
Внезапно Лонтгот обнаружил себя склонившимся над красным цветком.
«Привидится же такое», - подумал про себя изгнанник и постарался отбросить мысли о старухе, посчитав из обычным видением.
Прошло время, а встреча не повторялась. Лонтгот облегченно вздохнул.
Каждый день он приносил Илаадель один цветок. Девушка вплетала его себе в волосы и, казалось, их совершенная красота, не знающая изъянов, возрастала в тысячу крат.
Одним утром, изгнанник как обычно возращался с охоты домой. Сегодня ему повезло больше обычного. Три зайца, дюжина куропаток и связка форели окажутся на нынче на столе.
И, конечно же, в руках охотника красовался цветок.
Неожиданно свежесть утреннего леса нарушил запах гари. Дураку понятно – пожар.
Лонтгот бросился бежать к дому.
Открывшаяся ему картина заставила бывшего рыцаря онеметь от ужаса – их дом был окружен плотным кольцом всадников, а само здание охвачено огнем.
Сломя голову, забыв себя, изгнанник со всех ног побежал к дому. «Илаадель! Илаадель!» - стучало в висках, лишая рассудка, затмевая все диким животным страхом за свою женщину.
Из дома слышались крики девушки. Уже проваливалась крыша. Уже оставалось не больше трех десятков шагов и…
