Повесть не о войне...

 Она стояла у окна кухни, глядя во двор. Ее ребята помахали ей рукой, все  трое – взрослый и малыши. И весело побежали к калитке. И  вдруг...Взрыв?! Что-то темное закрыло горизонт, клуб дыма или  пыли?...Она выбежала во двор, догнать своих...успеть...Все вокруг разом  потемнело, раздался грохот...чернота...

Oльга снова проснулась усталой. Словно и не ложилась.
Опять Этот сон!
Он снится ей почти всю жизнь.
Еще девочкой Ольга просыпалась со странным ощущением, что вот только что  она была взрослой, шла по улице на работу, что-то стряпала у себя на  кухне. Ощущала себя взрослой женщиной во сне. Это было странно – и  неприятно.
Потом она привыкла, и уже с любопытством ждала, а что же будет дальше.  Как в кино – а чем удивит следующий эпизод. Но ничего особенного не  было: повторялись обычные сцены обычной жизни. В местах, где она никогда  не бывала. Маленький душный городок, заросший деревьями.
Она, родившаяся в Питере, никогда и не бывала в таких.
Да ее семья вообще никогда дальше Гатчины и Петродворца не ездила.  Снимали дачу из года в год, у знакомых, в маленьком домике неподалеку,  так что можно было пешком дойти до городского трамвая. А южная жара ее  родителей не привлекала: они считали, что можно хорошо отдохнуть и рядом  с домом, тем более, что и море – вот, рядом.

Когда ей исполнилось 17, приснился тот сон...Самый трудный.
Страшный. Она не понимала, не знала, что же произошло, но знала точно, что случилось что-то очень страшное – совсем.
И что все перестало существовать После...
После чего?!...

Сны повторялись с периодичностью несколько раз в год, иногда чаще, иногда несколько месяцев их не было и она забывала о них.
Из каждого, как из новой серии кинофильма, она узнавала новые подробности «своей» жизни – Там.
Как выщерблены плиты старого тротуара, по которому она бежала к себе на  работу. Ее пепельные волосы подпрыгивали на плечах, на ногах белые  босоножки - такие, с множеством мелких ремешков и высоким устойчивым  каблучком, по старой, видимо, еще 50-х годов, моде...
Липы – а она точно знала, что это липы – старые и раскидистые, заслоняли  тротуар от солнца,  цвет осыпался на дорожки. Южное солнце светило ярко  уже в эту ранннюю пору.
Южное...Значит, это было на юге?
И эти каменные старые дома, белые, с белеными толстыми стенами, двух-трехэтажные...

Ольга никогда не бывала в таком городе. Она и сама никогда не ездила на юг:врачи не советовали.
Не видела этих абрикосов, вишен, падающих прямо на тротуар. И  беспощадного солнца, выбелившего плиты мостовой – тоже старой, с  выбоинами и щербинами.
И – каждая щербинка была знакомой, как с детства.

В другой раз она видела себя на «своей» кухне: маленькой, уютной, с  удобными шкафчиками и полками – явно не из магазина, а сделанными  кем-то. Кем?!
С передником в ромашках, стареньким, мягким. Такими же  прихватками-рукавичками на гвоздике. Со старой разделочной доской,  усеянной вмятинами и порезами от ножа, керосинкой – тоже неновой, но  блестящей. Она готовила что-то на ней, часто поглядывая во двор, где  играли дети – мальчики. Двое. Значит, у нее дети?
Окно было высоко, и она почему-то знала, что живет на втором этаже  небольшого дома – трехэтажного, обнесенного невысокой оградой с калиткой  в ней. И она часто поглядывала на калитку, успеет ли с обедом к приходу  мужа...

Во сне она проживала чью-то – не свою – жизнь. И эта жизнь была проще,  яснее, понятнее и радостнее, чем та, которую Ольга вела сама...

Ей исполнилось уже 34, родители ушли рано, и Ольга жила одна в  темноватой квартире на Литейном, с высокими потолками, старой мебелью –  еще бабушкиной, которую ее родители завещали ни за что не выбрасывать,  картинами на стенах – копии, но хорошие. Квартира – слишком просторная  для нее одной, пугала ее своей гулкой пустотой, и Ольга охотно ездила в  командировки. Ее так же охотно туда посылали – кому еще захочется  мотаться по стране, жить в гостиницах. Домой хотелось, но, возвращаясь,  она чувствовала ту же гулкую пустоту, которая, казалось, проникала и в  душу...

Однажды Ольгу послали в командировку в маленький южный городок.
Поезд подошел к вокзалу – старому, каменному, прочному.
Она вышла из вагона, подхватив нетяжелую сумку, прошла через  металлическую калитку на привокзальную площадь, нешумную и жаркую,  какую-то белую от палящего июньского солнца.
Торговки с маленького базарчика под тентом рассказали ей, как пройти до  гостиницы. Говорливая женщина объясняла с удовольствием, улыбаясь,  платок у нее на голове сиял белизной, и все вокруг казалось таким  приветливым и странно знакомым. Даже вот этот яркий южный базарчик с  первыми ягодами, зеленью, цветами.

Ах, какие там были цветы – розы, необыкновенной величины, раскрывшиеся,  как блюдца, они пахли совсем одуряюще и капельки воды на них висели и  переливались.
«Потом обязательно куплю», - решила Ольга и направилась в указанную сторону.
Странное чувство нереальности не оставляло ее.
Словно она уже была тут когда-то...
Вот сейчас свернет за угол, а там такой купеческий особнячок, нижний  этаж у него деревянный, и синей краской покрашен, а верхний каменный,  беленый. Она свернула – и чуть не вскрикнула: да, особнячок стоял,  правда, зияя пустыми окнами – дом был расселен, ждал, пока сломают. Вон,  уже и техника стоит рядом, подогнали кран.

Настроение испортилось. Уже не глядя по сторонам, она вошла в маленькое  здание гостиницы, заполнила карточку, получила ключ и поднялась на  второй этаж. Окна комнаты выходили на задний дворик, заросший зеленой  травой и деревьями.
Было тихо и как-то томно, что обычно бывает в июньский жаркий полдень. 

Комната оказалась прохладной, немного сумрачной. В распахнутое окно  тянулась ветка с листьями и плодами. Ольгда пригляделась: да это орех.  «Грецкие орехи под окном – волшебство», - засмеялась она. Правда, совсем  еще крохотные.
Но какой контраст с только что оставленным ею Питерским хмурым небом,  откуда вопреки всем погодным предсказаниям, едва не начал сыпаться  снежок.
Так, надо что-то купить на ужин, да и пообедать заодно. На работу завтра, с утра, она уже позвонила, ее ждут.
А сегодня – погуляю по городу.

Ольга любила бродить по незнакомым городам, куда заносила ее  командировочная судьба. Не спрашивая улиц, достопримечательностей.  Просто – бродить и наблюдать за чужой – такой совсем Другой – жизнью.
В Питере она жила одна. Никто не ждал ее дома, незачем было торопиться,  звонить или срочно бежать домой. И дома были лишь телевизор, книги – и  тишина: в старом доме дореволюционной постройки звуки почти не  доносились сквозь толстые стены.

Она пошла бродить по городу, и он казался ей все более и более уютным,  родным и знакомым, как ни странно. Приветливая немолодая женщина в почти  пустом кафе принесла ей вареники с картошкой, холодный кислый кисель и  присела за соседний столик, где пили пиво двое мужчин, немедленно  сказавших Ольге: «Доброго здоровьичка!» и отсалютовавших ей пенными  кружками.
Они зашептались, потом официантка подошла к Ольге и спросила: « Вы приезжая? Издалека?»
Ольга ответила, что в командировке, на несколько дней, на местный завод, что она инженер из Ленинграда.
- А у нас никогда не бывали? Что-то, мне ваше лицо знакомо. Родичей у нас в городе нету?
- Нет, я здесь впервые. А все родные живут в Питере.
Женшина со сомнением оглядела ее всю: пепельно-русые волосы лежали на  плечах волнами, чуть подкрашенные темные глаза, легкое летнее платье и  белые босоножки на ногах, кофточка лежит на соседнем стуле.
-Сдается мне, что я Вас видела раньше...А может, похожи на кого...
-Да, - откликнулся мужчина с пивом, - похожа! Да...погоди...А не Семеновых ли родня?
- И верно, - подхватила женщина, - точь в точь, их старшая дочка, ну одно лицо.
Даже родинка на виске.

Ольга машинально коснулась виска, там у нее и впрямь была маленькая  темная родинка. «Нет, я не знаю никаких Семеновых, да и у Вас впервые.  Спасибо, все было вкусно», - вставая, проговорила она. Ее странно  тревожил этот разговор и хотелось его прекратить.

Она пошла по залитой солнцем улице. Неподалеку был универмаг, тоже  маленькое старое здание. Такое чувство, что город состоит только из  старых домов, - усмехнулась она про себя. Но нет, вон там, вдалеке видны  высокие здания, девятиэтажки, типичные для любых городов. И краны –  стройка в разгаре.

Встречные иногда здоровались с ней, чему она не удивлялась за долгие  свои поездки: в маленьких таких вот местечках люди приветливы и могут  здороваться даже и с посторонними.
Она ловила на себе любопытные взгляды прохожих, видимо, знавших друг  друга. Сидевшие на скамейках под деревьями пожилые люди улыбались ей.
Все было...как-то уютно, домашне.
И знакомый тротуар, мощеный старыми плитами, выбеленными солнцем, был странно знакомым. Каждая выбоинка...
У Ольги заболела голова и она вернулась в гостиницу.
Ночью начался дождь. Она не закрыла окно и в него залетали брызги,  листья шумели от ветра и все это не тревожило, нет... Было удивительно  покойно, легко... Как в детстве. И она снова заснула, так и позабыв  закрыть окошко.

Наутро она пошла на завод. Проходная была крохотной, вахтер сквозь очки  рассмотрел ее командировочное удостоверение, позвонил куда-то и выписал  ей пропуск.
- К родне направо, - улыбнувшись сказал он.
- К какой родне?! – удивленно спросила Ольга.
- Ну как, к какой, к Семеновым. Сама в бухгалтерии, там, направо здание, а он в цеху.
Вы же к ним приехали?
Ольга растерянно сказала: «Но я никаких Семеновых не знаю!»
Вахтер внимательно на нее посмотрел. «Ну, тогда извиняюсь, бывает.  Похожи Вы на них здорово, вот я и подумал... Заводоуправление прямо».
Она поблагодарила и, раздосадованная странной репликой, вышла на заводской двор.

Весь день она занималась делами, разговаривала с технологами, смотрела журналы техпроцесса, сменные журналы.
Да, тут работы хватит, придется еще несколько дней посидеть...
Ей выделили маленькую комнатку в одном из цехов, куда доносился шум  работающих машин, с письменным столом и стулом, где лежали все ее нужные  бумаги, графики и планы.
Вечером, уже усталой, с гудящей от жары и напряжения головой, она вернулась в гостиницу, прилегла на кровать, прикрыв глаза.

Она шла по каменным плитам, где каждая выбоинка была ей знакома с  детства. Она даже улыбнулась, вспомнив, как бежала по ним в школу,  перепрыгивая через знакомые трещинки. Белые босоножки на высоком  каблучке ступали легко, утро только наступило и было прохладно, липы  пахли сладко и томно, и она подумала, что надо будет забежать в магазин  за сметаной для окрошки. Николай любит. Да и ребята набегаются и захотят  холоднененького.
Она подошла к сберкассе, привычно открыла дверь, поздоровалась с  уборщицей – Паша всегда убирала рано, и к ее приходу уже пахло  свежевымытыми деревянными полами, клевером из открытых окон, душистым  липовым цветом.

Ольга проснулась с колотящимся сердцем.
Снова этот сон – но никогда еще он не был таким подробным и ярким...
На улице смеркалось. Она досадливо подумала: нельзя спать на закате,  голова разболится. Народная примета всегда себя оправдывала.

В дверь тихо постучали.
- Кто там? Войдите, - отозвалась Ольга.
Вошли