Твердимира генеральского чина. Ведь иметь своего карманного генерала всегда полезно. Рискуя вызвать гнев монгола, сотник перебил его:
- Я знаю закон, но может мы, как-нибудь решим этот вопрос уважаемый ...
Это ещё больше разозлило нойона. Лицо его пошло пятнами, а косичка затряслась в такт выбрасываемым в воздух словам:
- Заткнись, заткнись!! Ты ничего не можешь сделать для меня! Уже поздно!
Обернувшись к одному из своих людей замершему за спиной, Мингиян перевёл дыхание, немного успокоившись, и указывая на детей, приказал:
- Щенку перерезать горло, а девчонку я заберу с собой, - плотоядно улыбнувшись, он добавил. - Поживёт ещё немного.
Рука Твердимира самостоятельно легла на рукоять меча висевшего на поясе. Где-то позади раздался шорох извлекаемых из ножен мечей и скрип натягиваемой тетивы. В ответ монголы в свою очередь ощетинились копьями, саблями и стрелами.
В наряжённой тишине вот-вот готовой сорваться в кровопролитную схватку раздался смех предводителя кочевников. Мингиян смеялся громко, надрывно похлопывая себя ладонями по бёдрам. Отсмеявшись, он жестом приказал своим людям опустить оружие.
- Они нас лишь пугают, успокойтесь. Лебеди они верные. Они держат слово. Всегда. Никто из них не захочет, чтобы кишки их матерей, сестёр и дочерей намотали на колёса телег монгольской армии.
Нехотя Твердимир убрал руку с рукояти меча, зная, что за спиной его дружинники делают то же самое.
В этот момент мальчишка, будто поняв, что его судьба предрешена, упал на колени перед сестрой и, зажмурившись, крепко обнял её.
- Прощай сестрица.
Эти слова, сказанные на родном им языке, заставили абсолютно всех русичей направить оружие на монголов. Крив возникший из-за спины, утянул детей за собой за ряды воинов замерших позади сотника.
Некоторое время Мингиян смотрел на окружившую его отряд цепочку русских дружинников. Улыбка сползла с его лица, а на лбу выступили капли пота. Он знал, на что способны эти северяне, ведь не зря же он пытался быть их покровителем.
- Твердимир это очень плохая идея. Ты же знаешь, что будет? Я помню, как во Владимире тебя провожала твоя старая мать и младшая сестра.
Обращаясь к сотнику, нойон одной рукой вцепился в рукоять палаша, а другой с остервенением теребил свою косу.
- Я хорошо помню, как женщина тянула к тебе свои худые руки. Неужели ты обречёшь её на смерть?
Полторы сотни человек замерли напротив друг друга посредине мёртвого, осквернённого города. Полторы сотни мужчин готовых вцепиться в противника и рвать его на части до победного конца. Будто мало смертей увидели эти улицы.
Чувствуя сомнения в поведении Твердимира, но не правильно истолковав их, Мингиян прокричал:
- Разве вы захотите обречь своих родных на смерть! Одумайтесь! Чтобы они сказали?!
Прямо перед глазами сотника встала старушка мать и сестра, так рано ставшая вдовой, жена Крива, покрывавшая его лицо прощальными поцелуями и ещё много много сцен расставания, которые он запомнил навсегда.
- А чтобы они сказали, узнав, что мы обрекли на смерть двух невинных детей?! А?
Ш-ш-шух! - меч Твердимира вылетел из ножен и описав дугу отсёк голову Мингияна, который в последний момент понял, что его ожидает.
Два десятка монголов рухнули с лошадей пронзённые арбалетными болтами, а последовавшая затем кровопролитная схватка, длившаяся не более пяти минут привела к полному уничтожению кочевников. Русичи были отличными воинами, и в подобных сражениях им не было равных, монголы же, привыкшие биться в седле и в чистом поле, были обречены с самого начала. К тому же численное преимущество было на стороне дружинников.
Вытирая меч о плащ убитого кочевника Твердимир взглянул на подошедшего Крива.
- Сколько наших полегло?
- Бог миловал сотник, - снова хитро прищурился десятник. - Убитых нет. Дюжина раненых и то легко.
Убрав клинок в ножны, Твердимир, снял пояс с мечом и бессильно опустился на кусок разрушенной стены. Тяжело вздохнув, он пристально взглянул на Крива.
- Мы давно знакомы с тобой. Как считаешь, правильное ли я принял решение?
Облокотившись на ограду вытоптанного монголами сада, воин ответил:
- Не о том грустишь сотник. Мы все этого хотели. Хорошее дело сделали.
- Но я рискнул всем, что нам дорого.
Так что ж. Вины твоей здесь нет. Давай лучше думать, как убедить монголов в том, что мы к смерти Мингияна отношения не имеем.
Устало проведя рукой по лицу, Твердимир, сказал:
- Так ты вроде об этом уже подумал сукин сын, - подмигнул он десятнику. - Стреляли то в монголов из чешских арбалетов. По твоей указке?
Крив растянул улыбку до ушей, отчего физиономия его разгладилась от морщин.
- Значится так и сделаем. Посылай немедленно гонца к Субудаю. И побашковитее. Скажи, чтобы не мешкал и тогда к утру доберётся до ставки Батыя. Пусть расскажет, что мы вошли в город за трофеями и обнаружили высокочтимого Мингияна с людьми мёртвыми. Обыскали город, вступили в схватку с отрядом противника и уничтожили его. Люди наши кровь пролили, но одолели местных легко, так как нойон и его воины, дескать, просто так жизнь свою не отдали и большую часть нападавших уничтожили. Ну а учить тебя разложить тела посвежее где надо, нанести раны где следует, думаю не нужно.
Чем дальше говорил Твердимир тем ярче вспыхивали надеждой глаза десятника. Когда тот замолчал Крив не выдержав хлопнул сотника по плечу ладонью и подпрыгнув на месте, как мальчишка, бросился отдавать приказы людям.
* * *
Спустя несколько часов все приготовления к приезду монголов были закончены и дружинники снова собрались у костров. До наступления темноты оставалось совсем немного времени, но пасмурная погода всеми силами мешала насладиться животворящим солнечным светом.
Как же изменилось настроение его людей собравшихся вокруг весело потрескивающих костров. Совсем недавно хмурые и озлобленные на весь мир, дружинники, смеялись, шутили и пели во всё горло. И в центре их внимания, конечно, были двое детей - чисто одетых, накормленных и обласканных. Степенные, почтенные ветераны готовы были на голове стоять только, чтобы угодить своим маленьким гостям. Эта парочка словно сорвала завесу безразличия, окутавшую Лебедей. Окутавшую с головой, из-за чего мир вокруг был безнадёжно блеклым и лишённым чего-то важного и нужного.
- Как они?
- Отлично. Мы их осмотрели, немного подлатали, приодели. Здоровенькие ребятишки.
Отправляя полную ложку похлёбки в рот и удивляясь своему аппетиту, Твердимир задал Криву давно мучивший его вопрос.
- Как они попали сюда?
- Так отец их купец из Новгорода. Когда войска Батыя к городу то подошли, он сел на первый попавшийся корабль и рванул на чужбину. Хотел отсидеться видать, - пояснил десятник. - Не получилось. Беда его и здесь нашла.
Облизав ложку и поставив под ноги, пустую плошку, сотник отёр тыльной стороной ладони бороду.
- Придумал куда детей спрятать?
Выпятив грудь колесом и надувшись от гордости как жаба, Крив сказал:
- А то. Такое место нашёл никто и не догадается. Только вот потом куда нам их девать.
- Давай подумаем об этом завтра. Сначала надо головы не сложить. Монголы то не дураки.
- А с Субудаем ты ловко придумал сотник. Глядишь и вспомнит он, что ты ему жизнь спас год назад.
- Увидим.
Некоторое время воины сидели молча наблюдая за своими боевыми товарищами затеявшими какую-то весёлую игру с мальчонкой. Малыш задорно смеялся, будто и не помнил произошедшего совсем недавно. Сестра его сладко посапывала, положив голову на плечо Ждана, который боясь разбудить девчонку, старался даже не дышать.
- Вот так чудо, - сказал десятник, подымаясь на ноги и указывая за спину собеседнику.
Твердимир оглянулся и увидел всё ту же степь, погружённую в пасмурный сумрак, но сквозь плотные облака к земле смело пробивались два солнечных луча, которые становились всё шире и шире. И когда облачная хмарь лопнула под их давлением, окружающий мир наполнил солнечный свет уходящего дня.
На душе сотника сразу стало так легко, что он улыбнулся впервые за четыре долгих года и словно крылья расправились за его спиной.
