быть, как все. Или взять работу Карла Ясперса
«Духовная ситуация времени», в которой говорится, что современный человек — это просто винтик в огромной машине под названием государство, где нивелируется личность, где она стирается до нуля, исчезает совершенно. В этом плане я согласен с Ницше, когда он говорит: чтобы быть сверхчеловеком, нужно обладать яркой индивидуальностью, нужно отличаться от других людей тем, что у тебя есть внутренний мир, внутренняя жизнь, порой не совпадающая с общепринятыми нормами поведения. Кроме того, для сверхчеловека Ницше характерны такие идеи, как личное самосовершенствование и оптимистичная жизнеутверждающая позиция. В принципе, если абстрагироваться от того налета, который образовался на творчестве Ницше за столетие, то идеи, которые он предлагает, могут быть восприняты как некий идеал человека. Ницше об этом и пишет, что этого человека еще нет, его еще нужно вырастить; когда он появится, он не знает, но современное ему человечество еще не готово принять совершенно другой тип личности, другой тип сущности человеческой.
Сверхчеловек противопоставляет себя «добрым людям», «добрым христианам». Добрые люди — это бездумные, а значит, бессмысленно верующие, не понимающие значения и сути того, что происходит; кто не обладает способностью к творчеству, у кого нет таких возможностей и кто всегда лжет, обманывает, лицемерит — вот это христианин, скажет Ницше, со своими знаменитыми крестовыми походами, когда во имя веры, во имя любви, во имя милосердия, во время абсолютной толерантности будут убиты сотни тысяч людей. Опять же ради какой-то абстрактной идеи.
— Ницше в этом плане прав. Он скажет, что сверхчеловек — это высший биологический тип, который точно так же соотносится с современным человеком, как современный человек соотносится с обезьяной. Здесь он перекликается с Достоевским, герой которого пытается «выйти из толпы», рвется стать сильным. Сверхчеловек — это человек с маниакальной волей к власти. Как только человек утрачивает волю к власти, он деградирует.
И вот тут хочу подчеркнуть: Ницше говорит, что господство сверхчеловека может быть только в сфере духовной, не в сфере экономики, политики или права, а как господство духа. По одной этой фразе понятно, что считать Ницше апологетом фашизма по меньшей мере некорректно, потому что Ницше понимает, что политика — довольно грязная область деятельности, там вращаются большие деньги. То же касается экономики и права. А вот дух, духовность — это то место, где должен прилагать свои усилия сверхчеловек. При этом Ницше скажет: да, величие души — удел очень немногих людей, но именно эти люди, обладающие величием души, и отличаются от всех других людей своей уникальностью, своей индивидуальностью, дают смысл самому существованию человека, который вырывается из серой, безликой массы и превращается в ярчайшую личность. Эти «необыкновенные личности» имеют право господствовать над окружающими, пренебрегая любыми моральными запретами. Кто крепок и силен умом и духом — тот и властелин. Судьба же огромного большинства — терпение и послушание, ибо люди по природе своей неравноценны.
Еще одна идея Ницше — разделение морали на два вида, на два класса — это мораль рабов и мораль господ. Вот как раз мораль господ, говорит Ницше, это высокая степень самоуважения. Если мы сами себя уважаем, если понимаем, что мы люди, что мы созидаем, постоянно самосовершенствуемся, тогда можем сказать, что да, я — аристократ духа. Это такое интересное состояние души, ради которого можно пожертвовать и богатством, и даже самой жизнью. Это ощущение того, что ты — человек с большой буквы, что ты есть личность. А мораль рабов, скажет Ницше, — это мораль полезности, малодушия, мелочности, покорно переносящего унижение от вышестоящего начальства ради своей карьеры, ради своей выгоды.
Ницше считает, что человечество как род не прогрессирует. Напротив, оно деградирует. Само общество, культура человечества находятся в состоянии упадка. Человечество испорчено, род человеческий теряет свои инстинкты, перестает сохранять и совершенствовать себя. Он выбирает, предпочитает то, что ему вредно. Ницше утверждает, что человечество самым пагубным образом пока распоряжается своим существованием. Он считает, что уже случившиеся и грядущие катастрофы — это расплата за тысячелетия, когда европейское человечество отдало себя во власть христианских религии и морали: «Близится время, когда нам придется расплатиться за то, что целых два тысячелетия мы были христианами: мы потеряли устойчивость, которая давала нам возможность жить».
Уицрик решила подвести итог всего изложенного, ведь читателю пора двигаться дальше.
— Пытаться охватить все наследие Ницше — это все равно, что пытаться охватить необъятное. Но ценность идей Ницше состоит главным образом в том, что он исследовал те истоки кризиса, которые приобрели резонанс в XX веке, предвосхитил тематику философской полемики нового времени. Сам философ часто признавал, что «он пришел слишком рано», возможно, это придавало его работам долю трагизма. Его философия не стала истоком течения, но сильно повлияла на мировоззрение многих деятелей культуры и искусства.
Мы попытались затронуть вопрос: как надо читать Ницше, когда вообще нужно прибегать к философии? Рано или поздно мы прибегаем к ней, когда начинаем задаваться вопросами, на которые не просто ответить: зачем рождается человек, зачем он живем, почему умирает и как с этим жить.
Шопенгауэр договорился до того, что жизнь — это что-то такое, чему бы лучше и не быть. Фрейд говорит, что мы эту мысль загоняем вглубь, на периферию сознания. Но рано или поздно эти мысли прорываются наружу, потому что подсознание не контролируется сознанием, — так мы, сознательно или нет, приходим к философии. Мы, люди, понимаем, что ответов на эти философские вопросы нет, хотя в глубине души надеемся их найти и, в конце концов, хватаемся за какую-нибудь философскую систему, открываем для себя мысли других людей, которые также задумываются над этими вопросами. По Бертрану Расселу, философия занимает промежуточное положение между религией и научным миропостижением, потому что не считает философию наукой (только марксистскую философию считали единственно научной). Это, как он говорит, ничейное поле между религией и наукой. А раз поле ничейное, территория не захвачена, то кто-то должен ее захватить. Философы и захватили, за нами же выбор — к какому из философских мировоззрений прийти, а какое отвергнуть.
В любом случае это лишь толчок к размышлению о жизни, о смысле, о себе и об окружающем нас мире.
— У Стругацких я встретил интересную фразу: «Жизнь есть болезнь материи, а разум есть болезнь жизни». Может, оно действительно так, может, действительно наш разум, которым мы так хвалимся и которым так гордимся, — это болезнь? — спросил Олег.
— На самом деле разум — это та палочка-выручалочка, которая выделила нас из животного мира, ведь всеми другими качествами и инстинктами мы уступаем животным. Инстинкт вместе с интеллектом помогают нам выжить, хотя очень часто инстинкт идет в противоречие с интеллектом, который говорит: зачем жить? Человек может осмыслить окружающий мир, и эти мысли идут часто в разрез с инстинктами, которые в нем просыпаются.
Почему же мы, поднявшись над животным миром, этот инстинкт сохранили? Благодаря этим двум противоположным началам высекается культура. Как раз из столкновения этих противоположностей, которые трудно понять, и проистекает ницшеанская эклектика, рассыпанная по произведениям немецкого философа.
Что есть мысль человеческая? По Тютчеву: «Мысль изреченная есть ложь». Когда мы озвучиваем мысль, то обедняем ее смысл. Но Альберт Камю говорил: «Ложь изреченная приводит к правде».
— И напоследок: читайте наш роман, думайте, изрекайте мысль, ищите правду для себя и постигайте Ницше. Он стоит того, чтобы к нему прислушаться.
