Таймень...

волнения с кончика носа у него падали капли пота. Эйфория победы уже немного начала спадать и теперь перед ним стояла другая задача – как доставить тайменя в деревню? Можно было бы для удобства разрубить его на несколько больших кусков и так отвезти всё это на ледник, но как я уже догадывался – гордость и тщеславие не даст ему это сделать. Даже если он предъявит его по частям,  никто из его друзей не поверит, что рыбина была именно такой величины. Поэтому таймень должен быть доставлен целиком! Это было истиной  несомненной. Мы должны были умереть, но сделать это. И минут через пять мы начали готовиться к перевозке этого экспоната.

     Для начала мы полностью разгрузили лодку, вытащили оттуда все вещи и сложили на песчаном берегу. Потом вдвоём приподняв лодку за один борт стали её затапливать, а когда она полностью погрузилась в воду, поставили её одним бортом к берегу, и по очереди перетаскивая, то хвост, то голову, то снова хвост, с огромным трудом погрузили в лодку тайменя. Нет, он по настоящему был тяжеленым. Я был ещё плохим помощником, а у отца была травмирована нога, поэтому поднимать его в одиночку он не рисковал. Отец зашёл в воду, и просунул весло под днище лодки так, что она слегка  приподнялась вверх. И оба её борта на пару сантиметров возвышались над водой. В воде все тяжести имеют несколько другой вес, думаю, что на суше эта задача была бы ему не по силам. И я в это время быстро и без устали принялся вычерпывать воду из лодки. Я вспотел, разделся до рубашки, с меня ручьями бежал пот, а я всё черпал и черпал воду помятой двухлитровой жестяной банкой, которая для таких целей всегда и валялась под сидушкой которую тоже называют «банкой» в хвостовой части лодки. По мере убывания воды, лодка всё выше отрывалась от дна и всплывала. Наконец, минут через пятнадцать она стала уверенно держаться на воде. Потрудившись ещё минут десять, и избавившись от оставшейся влаги, мы снова стали загружать в неё наш охотничий багаж. Чтобы через некоторое время отправиться в обратный путь. Утешало только то, что назад плыть было намного легче, потому что теперь лодка плыла вниз по течению.

     Всю дорогу отец был возбужден и весел, он рассказывал мне истории о своих прошлых удачах, о том, как однажды на Арадане в одиночку с расстояния в десять метров завалил старого почти беззубого медведя, два года разорявшего одну и ту же пасеку. О том, как лет десять назад подстрелил огромного матёрого волка резавшего колхозных овец и потом сшил из него роскошную шапку, которую стоило надеть, и сразу разбегались и прятались в будки все собаки в округе. О том, как однажды наш охотничий пёс афганец-полукровка Джульбарс, на лету грудью сбил огромного откормившегося тетерева…, и много ещё чего рассказывал. Я его слушал удивлённо, так как в моём отце была половина эстонской крови, и поэтому он был обычно молчаливым и спокойным, иногда даже чересчур, а тут его было не остановить. Отчего-то при этом приходили мне на ум ассоциации с Бароном Мюнхгаузеном, но все герои его историй были реальными, я их сам знал и я ему верил. Ну что поделать? Пробило человека на красноречие, намолчался видимо, очень часто бродя в одиночестве по бескрайней тайге. Лодка мерно покачивалась, я кормовым веслом направлял её неторопливое движение, и мелькали передо мной хмурые осенние прибрежные пейзажи. К деревне приплыли уже в полной темноте. 

     Отец остался в лодке, а мне пришлось мне идти за подмогой. Хорошо, что старший брат уже был дома и ещё не спал. Захватив по дороге двух его друзей, живших недалеко от нас таких же, как и он крепких шестнадцатилетних подростков, мы отправились к реке. Тихо плескалась вода и рябила мутными бликами, на небе светили редкие звёзды и только огонёк отцовой папироски как маяк светил в серой темноте.  

     Помню, как все дружно восхитились этим уловом, пролив на отцово сердце не меньше пудовой амфоры приторного хвалебного елея. После пяти минут восторгов и удивления, тайменя общими усилиями вытащили из лодки, и с шутками и прибаутками, согнувшись в три погибели от непомерной тяжести, делая остановки через каждые двадцать метров, потащили домой. Мне досталась задача примкнуть лодку к самодельному бревенчатому «кнехту» в виде прикопаного на земле бревна и перетащить лодочный багаж домой. Так я и плёлся сзади, с трудом таща чуть ли не волоком рюкзак, два ружья и прочую мелочь, которую так и не удалось в этот день доставить в избушку. 

     Чего явно не хватало в это время моему отцу, так это публики, которая бы могла оценить по достоинству ценность этого улова. На улице уже было темно, и весь народ сидел по домам и приготавливался ко сну, так как встают в деревне рано. Я думаю, что будь у отца выбор, он бы нарочно понёс эту рыбину домой среди бела дня, чтобы все видели это вселенское великолепие. Но был глубокий вечер, и он только огорчённо сетовал на это неудачное время. Впрочем, одна встреча всё-же состоялась. И она коренным образом повлияла на дальнейшую судьбу этого уникального экземпляра подводного царства.

     Ещё издали было заметно, как навстречу нашей процессии медленно движется в сумерках человек, сигналя о себе красным огоньком самокрутки. Сравнявшись с головой рыбины, человек сначала вытащил самокрутку изо рта, потом его широко открыл, потом сдвинул замасленную фуражку на затылок и только тогда сумел выдавить из себя: 
     - Етит твою мать…! Вот это фараон Тутанхамон…! 

     Чтобы лучше разглядеть это чудо, он не поленился развернуться, и пройти несколько метров назад вместе с нами, туда, где маленький участок улицы слабо освещал тусклый уличный фонарь. Там он пару раз обошёл процессию вокруг и не уставая удивляться повторял:
     - Вот это крокодил…! На такого бегемота и боевой торпеды мало…! Это же какой аппетит нужно иметь, чтобы такую харю накусать…?

     Наконец после очередного круга он подошёл к довольно улыбающемуся отцу и попросил:
     - Ты это, Андрей Андреевич, пока не продавай его, я через полчаса подойду с бутылкой, поговорим. Купить его хочу…
     - Вот ещё, придумал ты, - возразил отец, - я и не думаю его продавать.
     - Так ты это, жди, через полчаса подойду, - словно не слыша отца, повторил невысокий мужик и через десяток секунд растворился в темноте.

     Этим человеком, был колхозный тракторист дядя Коля Лампаденко. Вся деревня уже знала, что назавтра у его сына будет свадьба. Вот он и суетится, бегает по деревне допоздна, готовясь к такому торжественному событию. Его единственный сын Витька женился на «городской». Что вызвало нестерпимую досаду у всех местных переспелых и недоспелых невест на несколько деревень в округе. И видно было из-за чего. Витька был высоким, широкоплечим и мускулистым светловолосым красавцем, с покладистым характером и приветливой улыбкой на добром лице. Кроме того, он только что, закончил техникум, и поэтому считался завидным женихом. Но так странным образом извернулась судьба, что невеста у него оказалась не местной, даже более того, она была не из нашей краевой столицы. Она была родом из совсем уж далёкого города Киева, каким-то совсем уж странным образом добравшаяся до сибирского города Абакана. Приезжала она в гости к своей подруге, с которой они вместе где-то учились, вот там с ней Витька и познакомился.

     Нужно сказать, что хоть и был я в ту пору в начальной стадии мужского созревания, но женскую прелесть, исходящую от этой девушки оценил вполне. Честно скажу, она на долгое время оставалась для меня идеалом девушки во всех отношениях. Среднего роста, крепко сбитая, с точёными ножками и хорошо выделенными женскими верхними и нижними особенностями фигуры, она просто излучала флюиды притягательности. Её серо-зелёные глаза просто лучились нежностью, её пухлые губки улыбались навстречу миру, и просто невозможно было не улыбнуться ей в ответ. И одевалась она так, что самая скромная одежда сидела на ней как на картинке из модного журнала. По моему, она даже никогда не красилась. Ей это было ни к чему, у неё все своё было лучше любой импортной косметики – гладкая кожа, алые губы, большие глаза и пушистые ресницы. Жених уже успел её познакомить со своими друзьями и все восхитились. Мать Витьки, увидев её, прослезилась буквально через пять минут, долго обнимала её и сразу стала называть – доча моя! Отец слезиться не стал, а радостно и сильно хлопнул сына мозолистой ладонью по плечу и резюмировал – «вот щучий сын, какую невестку мне подарил, хоть сейчас на божничку сади. Смотри у меня, только попробуй её обидь, сниму ремень и так выпорю тебя, что забудешь, где твоя задница, а где прошлогодний покойник, не посмотрю, что ты такой здоровый вымахал». Впрочем, то, что у них кто-то кого-то может обидеть, было исключено. По улице они всегда ходили, держась за руки, и так смотрели друг на друга, и так улыбались друг другу, что и не посвящённому человеку лезли в голову всякие романтические мысли о любви. 

     Таймень был занесён на кухню к нам в дом, и положен прямо на пол, на подстеленную клеёнку. Отец уже собирался лезть в ледник и откалывать пару больших кусков льда, с целью запихать их внутрь рыбины для лучшей сохранности, но не успел.
     Дядя Коля, как и обещал, пришел через полчаса с бутылкой. Причём он пришел не один. Зная упрямый характер моего отца, он привёл с собой подкрепление. С ним пришёл жених Витька и ещё какой-то солидный высокий дядька в хорошем костюме и тонких золотых очках. Пришла и невеста, но за стол она не села, а примостилась на диване рядом со мной. На некоторое время, ощутив тепло её упругого бока, я раскоординировался, но, потом взял себя в руки и только глаза мои не могли никак изменить направление и оторваться от созерцания черт её правильного лица.

     Между тем, выпив по первой рюмке крепчайшего самогона, выгнанного дядей Колей по случаю свадьбы, мужчины за столом стали пытаться соревноваться в красноречии:
     - Андрей Андреевич, ну что тебе этот таймень? Да ты такой рыбак, что ещё таких десяток штук за год поймаешь. А у меня единственный сын женится…! Один раз и на всю жизнь. Вот я и хочу, чтобы эта свадьба ему и невесте и всем моим гостям на всю жизнь запомнилась. Чтобы до самой смерти добром вспоминали! А чем в нашей деревне можно людей удивить? Сам знаешь, что живу я не очень богато, миллионов нету, но ради сына хочу сделать всё, что только могу. Самогону я вот наварил четыре фляги, гости будут не в обиде. Вина, шампанского в магазине несколько ящиков купил. Светка, жена моя со своей сестрой такие мастерицы, что нажарят и наварят такого, что и в столичном ресторане не видали. Мы и поросёнка уже закололи и гусей десяток и курей сколько надо. Но что это? Гусей и курей, гости и дома поесть могут. Тут ничего удивительного нет. А у меня гости приехали из самого Киева! Представь, столицы советской Украины! Очень хочу их порадовать, показать какие в Сибири деликатесы водятся. Продай мне тайменя…! Будь человеком. Скажи свою цену….
     - Заплатим, не обидим, сколько скажете, - спокойно подтвердил солидный мужик в очках и, поглядывая на лежащего у стены огромного тайменя, даже потянулся в карман за кошельком.
     - Вот ты меня озадачил, даже и подумать не дал, я