Господь нам судья!

дивана и глянул на Лизу в упор.
- Знаете, по-честному, я хотел бы видеть с Андрюхой более достойную девушку. Но если он решил связаться с такой, как Вы…
- Но Миша, поймите, я сделала это ради семьи. Если б меня посадили, мама бы не вынесла!
- Семью, значит, спасали? А ничего, что, по Вашей милости, я ни за что отсидел три с половиной года? Ничего, что у моей матери был сердечный приступ, а я даже не мог быть рядом? Ничего, что жену свою видел только во время свиданок?
- Ваша жена Вас ждала. А Кирилл… Он бы на мне не женился.
- Так-так, значит, Вы счастливая жена? Что же Вы, в таком случае, здесь делаете? Решили, так сказать, разнообразить семейную жизнь?
- Нет у меня семейной жизни! Мама умерла, муж бросил. Да ещё и ребёночка потеряла. Кроме Андрюши у меня нет никого! Пожалуйста, Мишенька, не рассказывайте ему! Я не могу и его потерять!
Она опустилась перед ним на корточки и обеими руками взяла его за руку, которую он тут же одёрнул, как от чего-то скользкого. Затем резко поднялся и стал мерить комнату широкими шагами. Молодая женщина ни жива ни мертва следила за ним взглядом. Мысленно умоляла, чтобы он сказал что-нибудь, но Михаил не проронил ни слова. И это молчание пугало Лизу даже больше, чем брань.
Звонок в дверь прозвучал как набат. Андрей вернулся. Боже, что теперь будет?
- Ну вот и я! – в руке Андрея был пакет, сквозь который проглядывала бутылка пива и сушёные кальмары.
- Извини, Андрюха, - Михаил с сожалением развёл руками. – У меня тут срочное дело, так что не смогу составить вам компанию. Счастливо! Я пошёл!
- Не понял! Вы что, поругались?
- Нет, мы не ругались. Так, поспорили немного про жизнь и всё такое. Ладно, счастливо!
Быстро пожав руку Андрею, Михаил, избегая взглядом Лизу, поспешил удалиться. Андрей был явно ошарашен.
- Что произошло, Лисёнок?
- Ну я…, - начала Лиза, но вдруг замялась, не найдя в себе сил продолжить дальше. – Я расскажу, но пожалуйста, не сейчас!
- Если не хочешь об этом говорить, то и не надо. Просто очень странно…
День прошёл как добрая зимняя сказка. Сначала влюблённые гуляли по улицам столицы, играли в снежки, целовались, пытались даже съехать с ледяной горки, смеясь, как дети. После короткого перерыва в кафе, где их ждали блины с ароматным чаем, решили пойти на каток. Там, взявшись за руки, неслись навстречу ветру по блестящему льду. Проходя мимо театра, взглянули на афишу. На сегодня в программе опера Верди «Травиата». Билеты остались… А поздно вечером, сидя на кухне, молодые люди обменивались впечатлениями от оперы.
Ночью, лишь только Лиза осталась одна в комнате, пришла таившаяся весь день печаль.
«Эх, Елизавета, Елизавета! Как долго ты собираешься морочить Андрею голову? Он думает, что ты чистая, светлая душа, а ты… Ясно же, что недостойна ты его любви. Недостойна».
«Но ведь я его люблю! И он – меня! – робко оправдывалась другая половинка Лизиной души. – Почему прошлое должно мешать нашему счастью?».
«Ты сделала несчастным его близкого человека. И не одного – всю его семью. Неужели не понимаешь, что Андрей тебе этого не простит? Вам с Михаилом не место в одной семье. Кто-то должен уйти. Притом завтра же. Пора покончить с этой ложью».
«Уйти? Но я не смогу!»
«А оговорить человека смогла! Нет, Елизавета, за всё в жизни приходится платить».
Вторая половинка по-прежнему взывала к жалости, плача, что не в силах этого сделать. Так Лиза и проворочалась до рассвета, не зная, как их примирить. Пока, наконец, не приняла твёрдое и бесповоротное решение.
 
- Лисёнок, но почему? – Андрей был явно расстроен. – Ещё вчера всё было прекрасно. Что же произошло?
- Всё произошло года четыре назад, когда Мишу посадили. Он не рассказывал, из-за чего?
- Так он вступился за девушку. За это его избили и завели дело. Будто бы он напал на полицейских.
- А про свидетелей он что-нибудь говорил?
- Говорил. Много людей за него тогда вступились. Но суд не принял во внимание их показаний. Это же был политический заказ сверху. Но откуда ты всё знаешь? Миша рассказал?
- Ему не нужно было ничего мне рассказывать, - Лиза горько усмехнулась. – Я была на Болотной площади и всё видела. А потом против него свидетельствовала. Слышал про Елизавету Бочкарёву?
- Ну, Миша говорил, была какая-то девица, вроде подружку той, которую он помешал бить… Но зачем тебе его оговаривать?
Вот и конец! Пройдена точка невозврата, после которой шаг назад невозможен. Остаётся только продолжать – выложить всю правду как на духу.
За всё время исповеди она так и не посмела взглянуть Андрею в глаза. Он сидел на диване, подперев голову руками. И не сдвинулся с места, не сказал ни слова. По всему видно, услышанное явилось для него шоком.
- Прости, Андрей, мне нужно было сразу всё рассказать, но я испугалась. Прощай и забудь!
Он по-прежнему был безответен. Когда Лиза вышла на площадку, прикрыв за собой дверь, Андрей даже не встал, чтобы её захлопнуть. Ту дверь, за которой осталась лучшая страничка жизни.
 
На улице свистел холодный ветер. Он словно изо всех сил старался выдуть осколки счастья из души одиноко бредущей женщины с дорожной сумкой. Оно ушло не спрашивая, и некого в том винить. Только себя.
Но что теперь делать, кто мог бы подсказать? Ехать на вокзал, а там ближайшей электричкой до дома. Снова в пустую квартиру, где никто не ждёт. Продолжать бессмысленное, безрадостное существование, пока смерть не избавит… Не лучше ли сразу с моста – чтоб меньше мучиться?
Нет, даже думать о том не сметь! Грех большой! Если земная жизнь невыносима, а бренное тело не нужно, так пусть достанется Богу. Шамордино – красивое место! Разобраться только с земными делами. Вот как раз церковь на пути.
Оставив сумку за порогом, Лиза вошла в полупустой храм. Богородица с иконы смотрела с сочувствием – как добрая мать на нашкодившего ребёнка.
«Прости меня, Дева Пречистая! – мысленно проговорила Лиза, зажигая свечку от уже стоящих. – Захотела счастья земного, которого не заслужила. Знала ведь, что творю, когда человека оговаривала. И что ложь – грех, тоже знала. Испугалась, глупая, что посадят. Да лучше бы и впрямь посадили! Господь милостив – если бы послал испытание, дал бы и сил его вынести. А теперь мне одна дорога – в Шамордино. Благослови, Пресвятая Богородица!.. И ещё – обещаю Тебе, что никогда и никому больше не скажу слова лживого».
Ей казалось, что Богородица внимательно её слушает.
Выйдя из храма, она подхватила сумку, вышла за ворота и уже собралась идти дальше, как вдруг услышала голос Андрея:
- Лиза!
Боясь, что она убежит, он в нетерпении бросился вперёд – через разделяющую их оживлённую дорогу, словно не замечая потока машин.
- Андрей, стой! – крикнула Лиза.
Но было поздно. Красная машина отбросила его тело, словно футболист – мячик, и, не останавливаясь, полетела дальше по своим делам.
- Андрей!
Лиза уже не думала ни о машинах, ни о своей жизни. Вслед ей слышались визг тормозов и бранные крики водителей, но ничто не волновало женщину, выбегающую на середину дороги.
- Андрей, ты живой? Скажи что-нибудь!
В ответ – тишина.
- Девушка, давайте его в машину! – смуглый мужчина, по виду явно кавказец, остановил свой автомобиль. – Надо в больницу.
В другое время Лиза никогда бы не села в машину к незнакомцу, а тем более не русскому, но сейчас ей было решительно всё равно, что он с ней сделает. Пусть насилует, лишь бы Андрея до больницы довёз.
Кавказец вышел из машины, подошёл к пострадавшему:
- Пульс слабый. Надо срочно. Помогите мне его затащить.
Вдвоём они положили Андрея на заднее сидение. Сама Лиза села туда же, положив на колени его голову.
- Муж? – осведомился спаситель.
- Нет.
- Но Вы его любите! – это прозвучало скорее не как вопрос, а как утверждение.
- Да.
Вскоре они уже были на больничном дворике. Андрея положили на каталку. Лиза неотступно, как тень, следовала за ним.
- Что с ним? – спрашивала она поминутно. – Жить будет?
- Женщина, да что Вы заладили? Нам сначала надо осмотреть больного.
Ожидание в коридоре тянулось, словно вечность. Наконец, из дверей палаты вышел человек в белом халате.
- Ваш муж в коме, - сообщил он коротко. – Мы сделаем всё, что в наших силах, но обещать ничего не можем. Потребуется операция – и не одна.
 
Курган Бессмертия. Андрей карабкается по снежному склону всё выше и выше. Лиза бежит за ним из последних сил, кричит: «Постой, любимый!». Но Андрей не слышит. Вдруг чьи-то руки подхватывают её…
Лиза открывает глаза. До боли знакомая больничная палата. Она на руках у Михаила, который её куда-то несёт.
- Не надо! – слабо протестует Лиза. – Я должна быть с ним.
- Поспи, я подежурю, - коротко отвечает Михаил.
Возражать уже нет сил. Измученный мозг отключается почти мгновенно…
Солнечный лучик. Неужели он забредает в такие места, как больница? В удивлении молодая женщина открывает глаза. Она лежит на диване, укрытая пледом. Михаил вчера позаботился?
Так и есть. Вот он в палата – подле Андрея. Выглядит уставшим, но мужественно держится.
- Привет! Задремала я вчера, - виновата произнесла Лиза.
- Ну, с учётом того, что было полвторого, скорей, сегодня. Когда не спишь две ночи подряд, это вполне логично. Тебя ж из палаты не выгонишь!
- Так была сложная операция. Мало ли что? Беги на работу – опоздаешь.
На это Михаил неопределённо махнул рукой: мол, не страшно – коллеги поймут.
- Ты хоть поешь.
- Но я не хочу.
- Давай, тебе говорят! А то ещё грохнешься в обморок. Алла Ивановна придёт вечером.
Наскоро перекусив, Лиза вернулась в палату. Уже вторую неделю она буквально жила там, забывая порой и про еду, и про сон. Глядя на опутанное проводами тело Андрея, она пыталась поймать глазами хоть малейшее движение, услышать хотя бы слабый шёпот. Но Андрей был неподвижен и молчалив, словно статуя. Вот и сейчас, читая ему вслух испанские народные сказки, молодая женщина с жадностью надеялась на ответ. Но чуда не происходило.
- Может быть, ты меня слышишь? – спрашивала она, дочитав очередную сказку. – Но просто не можешь ответить. Если да, покажи мне это как-нибудь, я пойму.
Но ни эмоции не проявлялось в пустых глазах.
Вечером пришла Алла Ивановна, спрашивала, как сын.
- Всё так же, - проговорила Лиза.
- Иди отдохни, Лизок, а я присмотрю за Андрюшей. А то ведь совсем измученная.
- Нет, нет, Вам показалось.
Но мать Андрея была настойчивой.
 
- Как Андрюша? – спросила Лиза утром.
- Всё так же, - вздохнула Алла Ивановна.
В такие минуты Лизе начинало казаться, что всё бесполезно – Андрей умрёт. Но тут же она ругала себя за такие упаднические мысли. Ну уж нет – так просто не сдадимся – ещё поборемся за жизнь!
Как Шахразада, читала она ему сказки, останавливаясь на середине. Пусть хоть любопытство удержит Андрея, пусть не даст уйти. Эта незаконченность была для молодой женщины некой гарантией, залогом жизни любимого.
Но вот последняя сказка из сборника прочитана. Что делать теперь? Сочинять истории так, чтобы увлекало, Лиза никогда не умела. Оставалось только признаться в этом Андрею:
- Как в школе писали сочинения, у меня всё время тройки были. А я так расстраивалась, что по любимому предмету… Зато стихи учить наизусть получалось. Спрашиваешь, какое было моё любимое стихотворение? Про жирафа с озера Чад. До сих пор его помню…
- Ну, как тебе, понравилось?
Андрей по-прежнему