СКАЗ ПРО РАЗВИТОЙ СОЦИАЛИЗМ (воспоминания о незабываемом периоде истории нашей страны)

членов кооператива нуждался в расширении. Дескать, обменяйтесь сперва с ними, и уже их жильём распоряжайтесь, как хотите. Понятное дело, желанный обмен сорвался.

Но всё равно, наша новая «двушка», в сравнении с «кладовкой», воспринималась хоромами. И не беда, что одна комната проходная, а кухонка всего четыре квадрата, главное: «отдельная благоустроенная». Совмещенный санузел? Ерунда! Как говорилось в анекдоте, Никита Сергеич Хрущев хоть и успел соединить ванны с туалетами, но не успел соединить полы с потолками.


*  *  *


Большинство учеников моего класса были знакомы между собой с самого раннего детства: их переселили из каких-то бараков с Суконной Слободы. Многие байки о прошлом так и начинались: «Когда мы жили в Старых бараках...» Проживали они тоже компактно — в нескольких домах по улице Комарова. Позднее группировка гопников со всего Танкодрома стала именоваться «Комаровские».

Хулиганьё обитало повсюду, их дух, своеобразная субкультура «нормального пацана», казалось, были разлиты в воздухе той, прежней Казани. И даже многие мальчишки из благополучных семей, хорошо успевавшие, занимавшиеся в музыкальных или художественных школах, тем не менее, старались походить на них из желания выглядеть круче. Я тоже, не стану скрывать, вполне правдоподобно косил под гопника. Общепринятыми были наглое выражение лица и даже походка: ходить полагалось не спеша, вразвалочку, чуть скосив стопы внутрь, руки непременно в карманах. Желательно что-нибудь жевать или курить, время от времени сплевывая на землю. Хрипловатый смех звучал толчками и напоминал кашель. Слова произносили немного в нос, растягивая и гнусавя.

Решающее значение для веса в коллективе имело наличие старших братьев или просто «наставников». Так и говорили: «Он ходит с таким-то». Имярек «такой-то», разумеется, должен был принадлежать к числу «блатных», как они себя называли. У меня, к сожалению, ни старших  братьев, ни корешей из блатных не было. Но и собственные кондиции тоже имели значение, продвинуться вверх по пацанячьей иерархической лестнице можно было только одним путем — через «махач» (драку). Поэтому умение грамотно «вклеить промеж ушей» и «побазарить», правильно исполнив не только по содержанию, но и по форме, было весьма ценным. Некоторые пацаны свой «базар», или как еще произносили «ба́сар», тренировали специально. До сих пор в ушах стоит хрипяще-сипящее, типа зловещее, шипение детским, еще не сломавшимся голоском: «Ну, ты, чё-о-о, деш-ш-шёвка, блин, в натуре, а?! Ты, чушпан, на кого хвост пружинишь? Сма-а-ррри у меня, марёха, ща бампер сверну! Пойал?!» Комментарий для непосвященных: «чушпан» — кастрированный поросенок, «марёха» — тот, кого морят, унижают, гнобят.

Вражда молодежных группировок, массовые драки здорово отравляли  духовную атмосферу города. Определение «казанский феномен» появилось позже, при Горбачеве. Почему-то эта тема в пору «перестройки и гласности» очень полюбилась журналистам и телевизионщикам, постоянно представлявшим родной город в нелицеприятном свете, как-будто ничего позитивного здесь вообще не происходило. Хотя молодежные группировки тогда безобразничали и в Горьком, и Свердловске, и в других крупных индустриальных городах, но с чьей «легкой руки» ославили именно Казань, не ведаю. Стремление выглядеть приблатненным, культивировать в себе бойцовские качества, бесстрашие и агрессивность, качать мышцы и уметь драться были присущи молодняку многих городов и поселков страны. Во все времена на Руси сойтись врукопашную «стенка на стенку» считалось национальной забавой. Но войны группировок казанских гопников назвать «забавой» язык не поворачивается.

Всё как на войне: объявление войны какой-нибудь, как правило, соседской группировке, заключение союзов, перемирий. На стенах домов, заборах, в общественном транспорте часто красовались надписи: «Такие-то» — козлы, «такие-то» — короли (вместо слова «короли» обычно изображалась корона)», из которых можно было понять, кто с кем враждует. В итоге: «Чё-чё-чё?! За базар отвечаете? Айда шабла́ (толпа) на шаблу что ли?» И понеслась!.. Словом, с наступлением темноты на улицу лучше было не выходить. Патрулирование пацанами своих владений называлось «моталками». Некоторые мои одноклассники регулярно участвовали в «моталках» и в междоусобицах гопников, это существенно повышало авторитет. «Комаровские», на моей памяти, враждовали с «павлюхинскими», «аметьевскими», «Высотной», ЖБИ, «Борисково», со «Вторыми горками». Но самой крутой в городе тогда считалась группировка «тяп-ляповских» — с жилого микрорайона вокруг завода «Теплоконтроль». Слава о ней гремела далеко за пределами Казани.

Группировки были подчеркнуто интернациональны. «Честь улицы» — превыше всего. «Где живешь?» — первый вопрос чужаку повсюду звучал одинаково. Если ты был с «вражеской» территории, правдивый ответ на него мог привести к непредсказуемым последствиям. Но и врать тоже было опасно: могли подловить на втором вопросе: «Кого знаешь?» (авторитеты из разных группировок были известны за пределами своих улиц). И если ответа не следовало или он оказывался неверным — значит, врешь! А раз врешь, значит скрываешь откуда на самом деле, и, скорее всего, «враг».

Не существовало у гопников и экстремистской направленности — подавляющее их большинство были «пролетарского происхождения». Здоровые понятия о самом главном тогда были у всех. Никому и в голову не приходило ставить под сомнение значимость и величие нашей Победы. С детства, играя в «войнушку», мы старательно изображали «русских» и «немцев», а не гоблинов или десептиконов, как сейчас, причем никто не хотел быть «немцем».

Помню, в марте-апреле 1979 года, к 90-летию со дня рождения Гитлера, по Казани поползли упорные слухи, что невесть откуда взявшиеся «бритоголовые» собираются шумно и широко отметить юбилей фюрера. Никто их в глаза не видывал, однако слухи множились и множились: кто-то говорил, что, мол, откуда-то приедут, кто-то — что они настолько глубоко законспирированы, но обязательно повылазят, «вот увидите»! Власти города, видимо, отнеслись к подобным слухам всерьёз, поэтому вечером 20 апреля на опустевших улицах города дежурили усиленные наряды милиции. «Патрулировали» город, с целью обнаружения и наказания бритоголовых, и группировки гопников, каждая на своей территории. Впервые милиция их не трогала, а на вопросы «чего тут шляетесь?», пацаны объясняли: «Да не, начальник, отвечаем, всё нормально будет: мы, в натуре, бритоголовых ищем!» И действительно, махачей «шабла́ на шаблу» в тот день не случилось, между группировками было заключено всеобщее перемирие, правда, никаких бритоголовых ни милиции, ни гопникам обнаружить не удалось.

Большинство гопников вспоминаются вполне вменяемыми пацанами. Многие из них впоследствии как бы переросли, перебороли этот возрастной недуг, да и служба в армии в этом «исцелении» служила хорошим лекарством. Абсолютное большинство вчерашних гопников, повзрослев и посерьёзнев, шли работать, заводили семьи, некоторые даже получали высшее образование. Хотя и немалое их количество ломали себе судьбы: вставали на «кривую дорожку», попадали в тюрьмы или спивались.

До сих пор не могу понять, что за бес вселялся в души обыкновенных пацанов?! Отчасти понятно: подростковый максимализм, «понты», бравада, общественный вызов, желание привлечь к себе внимание. Плюс, своего рода, протест против общепринятых норм поведения и правил жизни, ощущение силы, околокриминальная псевдо-романтика, строптивость и агрессивность, как способ защиты. Почему-то тогда среди многих наших пацанов считалось: вежливость, учтивость, доброжелательность — свидетельства мягкотелости, слабости. А слабых бьют! Вот и старались вовсю, выпендривались друг перед другом и всеми вокруг, как могли. И потихоньку, незаметно, исподволь подобная гипертрофированная норма общения формировала некую постоянную жесткую поведенческую установку, выйти из которой у многих уже не получалось. Засасывало. Зачастую ссору можно было легко загасить, но не-е-ет! Как же! Кодекс чести «нормального пацана» не позволял.

Безусловно, группировки гопоты той поры принципиально отличались от «братковских» ОПГ 90-х годов. Мне довелось как-то увидеть по каналу НТВ в телепроекте «Криминальная Россия» сюжеты про казанские ОПГ «Жилка» и «Хади Такташ» — разница колоссальная. Главной причиной отличия, на мой взгляд, является отсутствие, скажем так, экономической составляющей, несопоставимо меньшее влияние на молодежную среду криминального бизнеса «образца» семидесятых годов, размах которого просто смешно сравнивать с лихими девяностыми.


*  *  *


Умение играть в футбол и хоккей, разбираться в них было тогда обязательным для любого уважающего себя казанского пацана. Иногда можно было заиметь авторитет среди пацанвы, просто хорошо играя. Летом любая ровная полянка превращалась в футбольное поле, воротами становились камушки или школьные портфели. А зимой мы, пацаны, расчищали снег, используя его для строительства бортов, и заливали уже собственную хоккейную площадку. Штангами ворот служили сложенные стопками кирпичи, натасканные отовсюду. Для прочности конструкции «штанги» обливали водой, но ворота оставались без перекладины, а площадка — без задних игровых зон. Со временем, ЖЭКи стали ставить в некоторых дворах деревянные хоккейные коробки.

Ежегодно в нашей школе проводились чемпионаты по параллелям классов, спасибо физруку Леонарду Георгиевичу Качаличу. Зимой — по хоккею, весной — по футболу. Невозможно описать тот азарт и страсть, с которыми бились пацаны за спортивную честь класса! И хотя я неплохо обращался и с мячом, и с шайбой, на чемпионатах школы всегда стремился во вратари. В хоккейной маске играть не любил: дышалось с трудом, видимость плохая. Удобных масок, как и вратарских клюшек, тогда не продавали — так, пластмассовая штамповка на резинках. Поэтому регулярно получал увесистым мерзлым куском резины в морду. Даже как-то раз зуб шайбой выбили. Не беда: прибежал домой, выплюнул зуб, отполоскал кровь и... понесся доигрывать матч.

Осенью 1972 года состоялась историческая, незабываемая хоккейная суперсерия матчей СССР — Канада. Описывать колоссальный интерес к этому захватывающему спортивному зрелищу после показа фильма «Легенда номер 17» излишне. Правда, прямых репортажей из Канады тогда не велось: власти трогательно заботились о здоровом сне трудящихся, и сидеть в ресторанах или смотреть телевизор после 23-00 не полагалось. Счет уже сыгранного накануне матча узнать было неоткуда, поэтому репортаж в записи на следующий день фактически превращался в прямой.

Мы бредили этими играми. Конечно, прекрасно знали и любили наших хоккеистов, их постоянно показывали по телевизору, их имена были на слуху. Но вот канадцы... Задиристые, волосатые, без касок, с выбитыми передними зубами, постоянно что-то жующие — они идеально походили на гопников. Неудобно вспоминать, но, видимо, поэтому