Из Сборника Капричос. Ладья Харона («До самой смерти» 55)

Из Сборника Капричос  Los caprichos de la ciudad 
 Ладья Харона («До самой смерти» 55)

                                                                                                                                                                 « Я видел секретные карты,        
                                                                                                                                                                  Я знаю, куда мы плывем плывем».                                                                                                                                                                                           Композиция «Титаник»                                                                                                                                                                                                               Наутилус Помпилиус"


   …Долго и внимательно рассматривал людей, едущих  со мной в одном вагоне поезда метро. У всех уголки губ приопущены вниз. Сидения  напротив занимали пять женщин разных возрастов и молодой парень. Четыре из шести  пребывали с закрытыми глазами, покачиваясь в такт импульсов, подаваемых движением вагона. При замедлении хода поезда  они открывали глаза и невыразительно смотрели перед собой. Парень сидел с открытыми глазами и не спускал глаз с жестяной банки пива, зажатой  между коленями. Мое наблюдение тоже было бесцельным, так как я не искал в этом созерцании никаких ответов на никакие  вопросы. В окне напротив отражался  молодой мужчина,  несвежесть состояния которого не угадывалась в  нечетком  отражении, но я то знал это точно - она присутствует… присутствует во всем теле. Уголки губ этого отражения тоже были приопущены вниз. Я попытался рассмотреть через отражение и занимавших сидения рядом со мной, но это не удавалось в полной мере, и я отвлекся, не помню чем. А когда снова вернулся к созерцанию, то подумал, что теперь мне предстоит заниматься этими наблюдениями день за днем и не будет от него никакого спасения.
   Несмотря на  изначальную бесцельность этих наблюдений, вокруг них начали появляться отдельные осмысленные фразы. Мне уже стало любопытно, что будет завтра. Ведь этот путь я повторяю изо дня в день за исключением субботы и воскресенья. И здесь уже неважно  - появиться ли у этих наблюдений сформулированная цель. И что будет первично  при появлении цели, то ли статистика, то ли некая идейная составляющая, которая появиться до того, как накопление эмпирических впечатлений станет достаточным, чтобы сказать, с каким настроением, и в каком состоянии люди едут на работу в метро. Впрочем, я был уверен, что завтра повториться примерно, то же самое, с некоторыми вариациями. Тем не менее,  эти мысли увлекли. Потом я подумал. Что дела там – наверху, у тех, кто восседает за рулем собственных транспортных средств,  не намного лучше. После чего пришла мысль, что теперь предстоит еще рассматривать и лица за рулем автомобилей на том отрезке пути, который я делаю до входа в метро. Избавиться от этих мыслей не удавалось. Мысль о необходимости выполнять все эти наблюдения изо дня в день начинала угнетать. Я с некоторой неприязнью посмотрел на своих реципиентов и прислушался. Неприязнь я испытывал не к ним. А кому? Это уже постановка вопроса. Но сначала надо набраться статистики путем наблюдения, и лишь потом приступать к выводам. Да, очевидно, что  наблюдение теперь должно стать частью моей жизни. Я вздохнул. Мне не хотелось быть обязанным, не хотелось, чтобы это стало моей ежедневной обязанностью, но назад дороги уже не было. Впрочем,  поиск дороги – это теперь еще одна задача.  Почему то вспомнился Агасфер. Почему ...то есть, почему понятно, хоть ассоциация и была не столь четкой. Да и к избранному народу я не принадлежал. Оценки своей непринадлежности к избранному народу я избегал. Не позволял себе думать: хорошо это или плохо.  Но кстати, не Сизиф…?
  Я пришлось подумать  о методике удержания внимания на этом предмете. Внимание наше аморфно и хаотично, вечно скачет от предмета к предмету. Но как бы мне не хотелось брать на себя  решение этих задач, выполнять их я был намерен со всей тщательностью. Поэтому без методики и, конечно, тренировок не обойтись. Надо будет выбрать наиболее подходящую методику медитаций на предмет сохранения внимания.
   В метро, для выполнения  вставшей передо мной задачей,  хорошо было уже то, что нечего было рассматривать за окнами. Это, конечно плюс, но в то же время этого  безусловно не достаточно. Мысли скачут не только  по видимым предметам, но и  по виртуальным. Кроме того, у каждого из нас всегда есть, что вспомнить  как о заботах дня сегодняшнего,  так и о несбывшемся в прошлом.
   Кроме того, надо было подумать и о том, чтобы во время отключится от выполнения этих обязанностей по прибытию в офис. Здесь я уже чувствовал, что со временем  некоторые сложности меня будут ждать.
   Все это не оставляло меня в течении рабочего дня. Я не определился с обратной дорогой. Должен ли я продолжать свои наблюдения также вечером. Ведь состояние едущих домой по своему пафосу очень отличается от утреннего. Надо было продумать классификатор. Ведь даже  реципиенты  утренней поездки не могли рассматриваться как один и тот же вид. Если я смотрю на сидящих  напротив меня людей в вагоне – это одно. Если же я наблюдаю тех, кто расположен слева или справа от меня то, это уже нечто другое. Все мы знаем, что в отражении наша левая сторона справа, правая – слева. Странно, но если оценивать отражение с позиции «верх – низ», то ничего не меняется. То есть, если у реципиента уголки губ опущены вниз, то они  у отражения будут опущены вниз, хотя правое там уже стало левым, а левое правым. Когда эта мысль пришла ко мне в голову, то сначала я почувствовал себя как на пороге открытия, но потом отнесся к этому своему  предположению с иронией. Я знал ведь точно, что при наблюдении отражения  предмета сверху вниз в  нем отсутствуют изменения аналогичные тем, что происходят,  когда наблюдаешь  слева направо или справа налево. Почему так? Этот вопрос, я уверен, себе уже задавали ученые. Надо ли мне включать его в перечень задач, которые мне надо будет решать в процессе наблюдений. Несмотря на иронию, с которой я  обдумывал этот вопрос, он меня не на шутку взволновал. Хоть я и шутил над собой.  Пробиваясь через здравый смысл, где-то глубоко, оставалось как сомнение, что этот вопрос уже разрешен, так и надежда на то, что за этим что-то кроется.
…………………………………………………………………………………………………………. ….....................................................................
  Я  спустился в вестибюль… На пять минут раньше – и  в вагонах свободнее…. Но я задержался на 10 минут… с некоторым усилием  втиснулся  в вагон… и  принялся осматриваться … поверх голов … в  щели между телами пытался бросить взгляд на сидящих… пропустил некое объявление, о чем то предупреждающее или что то рекомендующее…
   На станции перехода, уже выйдя из вагона, увидел скопления  застоявшихся людей в вестибюле  станции. Наверное о чем-то подобном и объявляли, когда я рассматривал «население»и вагона. Не стал дожидаться объявлений, перешел на противоположную сторону и поехал обратно. Удивляться не стал: последнее время на метро нередко происходят  подобные  вещи – так подумалось
.  ………………………………………………….........................................................................……………………………………………..
Поездка проистекала  в полном не понимании происходящего… Закрыт переход на привычном маршруте для пересадки на другую линию.… Вернулся на  станцию откуда начинаю путь… и радуясь своей сообразительности,  выскочил на поверхность и пересел на троллейбус… И только когда пересаживался на следующий маршрут услышал что произошло… А через полчаса пребывания в дороге «посыпались» звонки… Из дома… с работы…  все, кто звонил, знали какими ветками метро я пользуюсь…
…………………………………………………………………………………………………............................................................................………
  Сон I: Нас  привозили в вагонах метро и выгружали в ниши, которые выходили в длинный коридор. И трудно было объяснить, зачем это действо требовалось повторять  раз за разом, день за днем.
   Нас выгружали, и затем  по команде мы выходили из ниши, поворачивали по коридору  направо  или налево, в зависимости  от того из каких ниш выпускали и шли быстро и одновременно. Назад дороги уже не было. Сзади напирали на идущих впереди такие же как и те, что шли впереди. С начала это было невозможно объяснить. Мы заполняли практически все пространство  длинного коридора, оставляя позади себя тупик,  проходили по нему, видя только затылки впереди идущих. Те же кому довелось идти впереди словно толкали  перед собой тяжело груженый воз, такое ощущение не оставляло их, от безмерности ожидания плохого. Впрочем, мы, следуя за ними в тесноте тел, тоже ощущали не плечи и спины друг друга, а скорее предчувствовали ноги, которые будут нас топтать при малейшей дезорганизации движения.
   Мы не могли объяснить происходящего, кроме давно усвоенного безвольным сознанием  тезиса: с нами можно делать все. Мы даже не знали, кто нами управляет. ЭТО было без образа и места.
   Происходящее было необъяснимо: мы многое знали, и понимали. Мы пользовались нашими знаниями, чтобы не наступать друг другу на ноги, медитировали во избежание паники и делали очень многое другое,  потому, что мы мыслили, мы были мыслящими существами.
    Мы доходили до какого- то неопределенного ничем места, впереди по прежнему маячили, покачиваясь в такт организованной нашей поступи,  затылки, которые тоже со временем, я стал назвать «нашими» затылками». Затем нас, что-то подхватывало под ногами и  несло вверх, это было приятно и успокаивало. Значит,  мы двигались к успокоению.
    Но, в конце концов, один раз впереди что-то началось. Мы остановились без команды и почувствовали давление спереди на нас, оно нарастало, впереди поднялся сначала гул, приглушенный он нарастал, словно пытаясь преодолеть нерегламенированое  выражение тревоги. Потом поднялся крик, в котором уже появилась членораздельность и даже индивидуальность. Давление усиливалось, и мы начали отступать, пространство между нами сжималось. Нами никто не управлял.
   В какой-то момент мы уже не мыслили,  мы ждали команды, только команды.
Чем все это завершилось никто не мог вспомнить достаточно  отчетливо. Нами было утрачено представление о времени, хотя скорее всего это происходило недолго. Просто времени вдруг не стало. Нами было утрачено представление о  пространстве,  по крайней мере о каких-то эмпирических его качествах. 
   После можно было вспомнить только возвращение в тех же вагонах, которые привозили нас к месту наших испытаний.       
………………………………………………………………………………………………………….                                              
    …В метро. Мужчина сидит и  читает. Языком водит во рту. Что-то мешает. Плотно позавтракала? Ни о чем… пока…Метро. Вестибюль станции…Перед выходом на эскалатор, ведущий вверх… Человек… мужчина (японо-корейской национальности) поднял лицо вверх, вчитываясь в табло с указанием станций в поисках выхода…Рот  открыл…ся …темным